День здоровья, как всякий выходной, был изнурительно скучен.
Молодежь развлекалась на свой лад, убивая время игрой в карты. Я же пошлялся по лагерю и, не в силах терпеть безделье, отправился на раскоп. Решил, поковыряюсь немножко в земле. Любая работа доставляет радость, когда она в охотку. А меня подмывало узнать, что находится внутри кургана.
Лопата стояла воткнутая у костра, поэтому черенок у нее был сухой. Я счистил с него корку грязи и начал копать. Откосы разорванной насыпи нависали надо мной, словно стены глубокого оврага. От этого возникало ощущение, будто находишься в яме, хотя мы едва дорылись до уровня лесной подстилки.
Шурф был заложен в самом центре раскопа. Шурфовка предусматривала разведку в направлении к периферии последовательно в обе стороны. Я внимательно рассматривал каждую порцию грунта в поисках следов материала, составляющего крышу подкурганного склепа. Погребальную камеру могли изготовить из бревен, а сверху сделать настил, так что в первую очередь я рассчитывал обнаружить рыжий слой слежавшейся древесной трухи. Так я копал и постепенно ушел в землю по пояс.
На глубине метра лопата скрежетнула о камень. Я вздрогнул, адреналиновая волна горячей струей прокатилась по жилам. Сразу застучало сердце. Нашел! Ошибка вряд ли возможна. Насыпь не могла иметь посторонних включений. Значит, могильник был завален камнями.
Струйка пота скользнула с брови на переносицу, защипало в глазу. Я утерся рукавом видавшей виды стройотрядовской куртки, вылинявшей от частых стирок. Дорылся! Осторожно поскреб находку полустертым штыком. Точно, валун — под лопатой обнажилась широкая серая поверхность.
С воплем «Есть такое дело!» я ворвался в палатку, где компаньоны лениво состязались в рамс. Я волновался и не скрывал своего торжества.
— Чего кричишь, — удивился Эрик. Для него обнаружение могильника было делом само собой разумеющимся. Это я, как специалист, все подвергал сомнению.
— Нечего прохлаждаться, за работу! — с этими словами я погнал подельничков к раскопу.
— Как же День здоровья? — попытался возразить Боря, махая больными ладонями.
— Хорош припухать, — оборвал я. — Начинаем арбайт по-стахановски!
Призвав к ударному труду, я показал ребятам пример. Зараженные моим упорством, компаньоны буквально вгрызлись в землю. Яма росла и ширилась, загромождая отвалами щель между половинами холма.
Показался валун — здоровенный плоский камень. Мы наметили его контуры и стали обкапывать по периметру. Каменюка постепенно выпячивался из земли. Поверхность в центре была испещрена вмятинами.
Поначалу мы не придавали им значения, но когда Эрик решил отдохнуть и присел, стряхнув с валуна землю, исследования кургана сразу стали более предметными.
Моментально пропала усталость. Свернутой в комок курткой я протер казавшиеся бесформенными вмятины. Нашим изумленным взорам предстал гладкий, словно вплавленный в гранит, отпечаток огромной ладони с растопыренными пальцами.
— Начались находки, — констатировал я.
— Ух ты, — пробормотал Эрик. — Сдается, что мы выкопали надгробную плиту.
— Не факт.
Лично мне камень мало напоминал надгробие. Скорее валун, венчающий насыпь могильника. Смущала другая деталь, ускользнувшая от внимания напарников: рисунок ладони не производил впечатления вытесанного резцом. Для этого он был слишком плавным и объемным. Закрадывалось подозрение, что он вообще выдавлен неким неизвестным науке способом. Вообразить механику сего процесса я не сумел, как ни старался.
Находка камня здорово подогрела ажиотаж вокруг погребения. Если уж одно надгробие представляет собой настоящий парадокс для ученых, то, надо полагать, захоронение знатного воина должно скрывать немало интересного. Эрик с Борей взялись за носилки и удалили отвалы из курганной щели. Мы углубили траншею и обнаружили много мелких камней килограммов до сорока весом. В основном речных голышей, но встречались и обломки валунов, расколотых древними новгородцами для удобства перемещения.
С этими кусками вполне можно было справиться, и вскоре мы откатили валун с отпечатком в дальний конец канавы. Вскоре — понятие весьма относительно: вкалывали мы как проклятые, и пот лил ручьями, но ведь когда в охотку… Тяжелую монотонную работу скрашивала мысль о сокровище, ждущем своего часа под грудою камней.
Компаньоны забыли о Дне здоровья. Раскочегарившийся Боря согнул лом. Он уже не чувствовал боли в ободранных руках; он хотел только одного — добраться до магического наследия всемогущих жрецов острова Туле. Я вдобавок предвкушал изящные ювелирные изделия, периодические встречаемые в неразграбленных усыпальницах.
Наконец каменная насыпь была убрана, и лопаты вонзились в утрамбованную многотонным гнетом могильную землю.
— Осторожнее, — предупредил я, — слой может быть тонким. Постарайтесь ничего не повредить. Дайте-ка лучше я сам.
С наивозможнейшей нежностью я заработал лопатой. Сильно сточенный штык моего давнего (еще со студенческих лет) спутника аккуратно убирал почву. Я стянул перчатки. Черенок привычно лег в ладони, приятно охладив натруженную кожу.
Говоря откровенно, для такой работы требовался совочек на короткой ручке, но ассортимент инвентаря в этой экспедиции был ограничен. Я поудобнее перехватил черенок и глубоко вздохнул. Получилось сосредоточиться. Я словно слился с лопатой.
— Давай помогу, — влез Эрик.
— Не мешай!
Затаив дыхание, я слой за слоем снимал древнее напластование, ощущая штыком сопротивление грунта. Такая черновая работа на завершающем этапе, производимая слишком грубым, не предназначенным для нее инструментом, настоящая пытка. Напряжение колоссальное: так не хочется что-нибудь повредить, а сколько осталось до трупоположения, неизвестно. Весь на нервах, и лопата становится продолжением рук.
Пока слой был однородным, я с превеликим удовольствием выбирал его, но вдруг почуял, что сейчас, вот-вот сейчас, должен буду коснуться… Нюх археолога не обманул меня. Штык бережно ткнулся в некий твердый предмет, и я убрал лопату.
— Есть!
— Что «есть»? — встрепенулись сидящие на краю ямы напарники.
— Что-то есть, — нервозно выдохнул я, — что-то, принадлежащее усыпальнице.
— Помочь? — Боря достал складной нож.
— Если не трудно, — деликатно отверг я медвежью услугу, — принеси ложку.
— Ложку? — трофейщик Боря не догонял, что ножами исступленно раскапывают гробницы только в кино.
— Если хочешь присоединиться, то две.
Боря убрал складник и скоренько вернулся с требующимся инструментом.
— Работаем ювелирно, — проинструктировал я. — Помните, что вещи в земле хрупкие, поэтому грунт не роем, а отгребаем. Любой твердый предмет аккуратно обкапываем. Никакую приставшую к нему грязь не отскребаем и уж тем более не оббиваем. Никаких ножей! Поняли?
