– Пнявый! Ты где? – Копье он держал более чем умело, так что атаковать его одним рывком – самоубийство. – Э-эй! Последний раз спрашиваю! Не отзовешься – точно уйду. Пнявый!!!
Когда и на это не поступило никакого ответа, воин сделал первый осторожный шаг назад, продолжая правой рукой удерживать копье, а левой что-то нашаривая в висящей на боку холщовой сумке. В этот момент у меня была неплохая возможность метнуть в него копье, но опять-таки что за смысл знакомиться с трупом?
Поэтому, чуть изменив направление голоса в сторону, я заговорил:
– Пнявый не может говорить, иначе без головы останется.
– А ты кто? – Воин сделал еще два осторожных шага назад, приседая и всматриваясь примерно в моем направлении.
– Ты ко мне пришел, вот ты и представляйся, – последовал мой ответ. – И учти, твой товарищ пока еще жив, но и тебя мы можем атаковать в любой момент, если ты не будешь отвечать на наши вопросы. Хотя мы и у Пнявого можем выспросить, что нам требуется. Ну! Представляйся!
Тот явно сомневался, то ли убегать, то ли оставаться на месте. Да и судьба товарища, похоже, его волновала:
– Сомневаюсь, что он жив. Сурт, отзовись!
Значит, Пнявый – это не имя. Да и разрешить откликнуться не помешает.
– Ксон, дай пленнику возможность ответить. Но голову пусть не смеет поднимать!
Послышался звук пинка, так мой оруженосец подбодрила пленного к ответу.
– Жив я… без царапинки, – прохрипел тот.
– Ну вот, с одним уже познакомились, – обрадовался я. – Теперь знакомимся дальше?
– Меня зовут Крэч Быстрый. Мы из башни пятьдесят пять дробь четырнадцать.
– И сколько вас в той башне проживает?
– Когда как, – пытался уйти от ответа Крэч. – То десять, то все сорок. А вы сами-то издалека будете?
– Из замка, – несколько необдуманно стал врать я.
– Какой номер?
– Сто семнадцатый, – что в голову взбрело, то и ляпнул. Тем самым мы сразу раскрыли себя.
Голос воина стал несколько увереннее, в определении нас как недавно прибывших на Дно он нисколько не сомневался:
– Так вы новенькие!
– Вигвам тебе! Старенькие мы! Но парочка деталей нас сильно интересует. Ответишь, отпускаем вас живыми и считаем начало нашей дружбы свершившимся фактом. Договорились?
– Конечно договорились… э-э-э… – Он ждал моего имени.
– Михаил Македонский, мастер-оружейник. Титулы у вас тут не приветствуются?
– Совершенно! Скорее, наоборот, всяких зуавов да барессов в первую очередь на голову укоротить пытаются.
– И правильно делают! – согласился я с таким подходом к знати в принудительном войске. – Ну а теперь давай отвечай на мои вопросы.
Ну и пошел оживленный диалог. Я засыпал его вопросами и требованиями уточнить, а он отвечал довольно пространно и обстоятельно. Хотя я не сомневался, что в половине ответов старожил откровенно врал или недоговаривал правду. В идеале лучше было бы отволочь Пнявого куда-то в глубину, аж до туши тервеля, чтобы он ничего не слышал, а уже потом допросить отдельно и сравнить все данные. Запоздало я продумал такой вариант, но раз здесь так много жителей, то впоследствии обязательно проверим на других.
Но по словам Крэча мы поняли следующее. Сам он тут уже давно обретается, почти два года, Пнявый – только три лутеня, то есть сто двадцать дней. Все башни имеют номера с дробью. Замки имеют другое обозначение: вначале две цифры, потом буква и затем еще три цифры. Ну разве что некоторые, особо значительные и конструктивно отличные, имеют имя собственное. Но и в них живут не слишком большие группы людей, от десятка до полусотни. Хотя они считаются очень вместительными по сравнению с башнями.
Про окрестности своей башни воин знал очень много, потому что являлся как бы патрульным, снабженцем и торговцем в одном лице. А вот дальше он никуда не забирался, ссылаясь на то, что так дольше прожить можно. Оседлый образ жизни позволяет и полста лет прожить на Дне довольно неплохо. Он только и знал замки да башни, прилегающие к их границам. Впрочем, и о людях, там проживающих, знал предостаточно.
Про корни он врал безбожно: древесина нормальная, в костер годится любая. Вроде бы! Хотя тут же добавил: сам он рубкой никогда не занимается из-за запрета. Дескать, встречаются порой ядовитые растения. Так что заготовкой и рубкой занимается только один старый умелец из башни.
Над этими отступлениями я подумал и засомневался, что рассказчик врет. Скорее всего, не каждый мог рассмотреть внутреннюю текстуру древесины, потому и существовал запрет. А может, специально держалось сие умение в тайне, чтобы считаться незаменимым в любом коллективе?
Про зверей сообщалось довольно кратко:
– На нашем уровне водятся только тервели да байбьюки. Ну и мелочь всякая ползучая. Что на остальных уровнях – даже понятия не имеем. Все, кто туда уходил, – не вернулись.
– Байб… – запнулся я. – Что за звери? И почему так называются?
– Да это колобки такие огромные, на гаузов похожие. Но не летают и раза в полтора больше. Ну а название они получили из-за своего предсмертного звука, довольно четкого, словно человек выкрикивает: «Байбьюк!»
– Как их убивать?
– Одному – трудно. Хотя случаев хватает. А вот два охотника расправляются с байбьюком не в пример легче. Надо сражаться копьями, тыкая с двух сторон примерно в те места, где по сторонам пасти должны, по идее, находиться уши.
Заинтересовало меня и то, почему воины поспешили на услышанный Пнявым рев раненого тервеля. Оказалось, что между двумя основными типами монстров тут иногда случаются стычки со смертельным исходом. В таком вот проходе слизняк может запросто зажать челюстями по глупости закатившегося колобка, умертвить его и высосать все внутренности. Но вот на открытом пространстве два байбьюка могут справиться с неспешно ползущим тервелем. Люди спешат к местам таких сражений в основном за мясом, при этом частенько добивая ослабленного стычкой победителя. Но и главная надежда у них при этом довлеет всегда: отыскать на телах слизняка или колобка вожделенные груаны.
– Так они что, на каждом монстре проживают? – поинтересовался я.
На что получил порцию ехидного смеха:
– Размечтался! Один груан попадается раз на полсотни чудищ.
– А два?
– Один раз на тысячу.
– А три? – вошел я в азарт, и надо мной опять посмеялись:
– Легенды и о таком чуде сведения доносят, но на моей памяти в наших краях так никому не везло.
Я пытался прикинуть выгоды того, что мы, допустим, поделимся мясом нашего трофея с этими воинами. С одной стороны, мы закрепим нашу дружбу, покажем нашу силу и сноровку и выясним, какие кусочки из тела самые вкусные. Да и как их обрабатывать, хотелось бы знать. Но с другой стороны, вдруг на туше остаются определенные следы пребывания там бесценных груанов? Не явится ли это причиной ожесточенной схватки? Или причиной острой зависти и ненависти к нам?
