– Поторопитесь. Возможно, у нас гости. Какая-то тварь скребется в шлюзовой камере!
Дитриха наконец высвободили из оплавленной брони.
– Как? – Павел присел, осматривая его ногу.
– Терпимо. Брось, не трать время. Сменю скафандр, система поддержания жизни разберется с травмами. Ищите с Радеком блокираторы. Они… – Дитрих подключился к локальной сети оружейного склада, – они в четвертом секторе, стеллаж 163-Б. Поторопитесь!
Пахомов и Хорватов направились к четвертому сектору, Дитрих, сильно прихрамывая, добрался до позиции Тернова, прислушался.
– И правда, кто-то скребется… Сигнатура не читается. Значит, не серв и не боец в бронескафандре.
– Датчик сердцебиения тоже ничего не показывает.
– Дверь толстая. Ее, похоже, ломают, а нам кажется – царапают.
– Может, кто из наших?
– Не уверен. Мнемоник попытался бы снять блокировку замков. Бойцы Пахомова? – Дитрих покачал головой. – Вряд ли. Если до сих пор себя ничем не проявили, значит, дела у них плохи.
– Получается, чужие. – Илья машинально сглотнул.
В оружейной раздались тяжелые торопливые шаги.
– Блокираторы! – Пахомов и Радек не стали размениваться по мелочам, притащили целый ящик с логрианскими устройствами.
– Надеваем и активируем. – Дитрих подал пример, дождался, пока остальные ему последуют. – Теперь в темпе сменить бронескафандры. Берем тяжелые образцы, с полными боекомплектами.
– Там кто-то есть в шлюзе? – спросил Пахомов.
– Есть. Но кто именно – непонятно, – ответил Дитрих. – Илья, остаешься тут, тебя сменит Радек.
Оставшись один, Тернов предпринял еще одну попытку сканирования, но ничего не получилось: излучение имплантированных устройств не проникало через экранированный материал массивной двери, а камеры слежения системы безопасности были повреждены в результате неумелой попытки чужих проникнуть на склад вооружений.
– Илья, иди, смени скафандр. – Пахомов появился в глубине узкого коридора.
Через пять минут группа собралась у шлюза.
Настроение немного улучшилось – теперь под защитой исправных мнемонических блокираторов появилась возможность противостоять дистанционному воздействию «Мыслящих».
– Не расслабляться! – Дитрих, похоже, не разделял общего настроя. – Действуем быстро, цель – проникновение в медицинское крыло палубы.
Несмотря на все пережитое, на дикую физическую и моральную усталость, вернулось главное – способность к осмысленному сопротивлению.
– Я разблокирую шлюз.
Пахомов жестом указал Хорватову и Тернову их позиции.
Дитрих вновь приложил ладонь к углублению сканера и тут же натянул перчатку, герметизируя скафандр.
Дверь открылась неожиданно, четыре клиновидных сегмента сдвинулись, открывая проем, и с десяток чужих едва ли не кубарем вкатились в помещение оружейного склада.
Их уничтожили перекрестным огнем.
– Чисто! – Пахомов осмотрел прорезанную лазером дыру во втором люке шлюзовой камеры.
– Выходим! Я блокирую склад!
В коридоре уровня чувствовалось задымление. Анализаторы окружающей среды выдали предупреждение: кроме дыма, в атмосфере присутствуют токсичные для человека химические соединения.
Вход в медицинское крыло палубы располагался в пятидесяти метрах от оружейной, дальше – по магистральному коридору.
Павел первым пролез в проделанную чужими дыру и тут же попал под лазерный огонь.
– Двалги! Охраняют вход в сектор!
Пахомов не стал дожидаться остальных. Его душила злоба. Заметив техническую нишу в стене тоннеля, с которой чужие содрали фальшпанель облицовки, он метнулся в укрытие и тут же открыл ответный огонь, ощущая, как стылое чувство обреченности постепенно отпускает рассудок. Два блокиратора работали на «отлично», среди боевых особей он успел заметить сутулую фигуру «Мыслящего», но не ощутил телепатического воздействия.
Резкая перемена в настроении ошеломила его.
Подозрительность, злобность, нервозность последних часов, которые вроде бы объяснялись понятными причинами, внезапно истаяли, словно жуткое наваждение.
– Снял телпа! Прикрываю!
Несколько двалгов заметались в поисках укрытий, но в ограниченном пространстве с ними покончили быстро.
– Мерзкие все же твари… – с ненавистью и отвращением произнес Хорватов, проходя мимо чужих. Второй раз им удалось увидеть врага так близко.
– Да, совсем не похожи на обычных инсектов. – Илья чуть замедлил шаг, рассматривая бионические «скафандры», сросшиеся с плотью. Лиц не видно, вместо них – каплевидные выпуклости из органического материала, непрозрачные, лишенные индивидуальности.
«Словно их всех выпустили из-под одного штампа», – неприязненно подумал Илья, перешагивая через труп чуждой твари.
Вход в медицинское крыло зиял безобразной пробоиной.
Дитрих замедлил шаг.
– Все оборудование работает! – прокомментировал он распределение сигнатур, выявленных его имплантами.
– Точно. Ближайший к нам отсек – реанимация. Камеры поддержания жизни включены, – подтвердил Тернов.
– Осторожнее! – Пахомов выдвинулся вперед, обгоняя командира. – У меня на датчиках непонятные структуры!
За безобразной пробоиной от взрыва, выбившего двери и деформировавшего часть переборки, взглядам открылось жуткое пространство.
Черные побеги, одновременно похожие и на растения, и на пульсирующие связки мышц, тянулись по стенам, потолку, попадались под ноги, исчезали в открытых дверях некогда стерильных отсеков.
– В реанимационную!
Недобрые предчувствия оказались лишь блеклой игрой воображения по сравнению с реальностью.
– Инкубатор? – Хорватов невольно остановился, напряженно осматриваясь.
В помещении царил сумрак. Дитрих развернулся в направлении ближайшей сигнатуры работающего устройства, включил осветительные устройства бронескафандра.
Реанимационная камера. Колпак прорезан лазером. Внутри – зародыш чужого. Черные побеги, теперь похожие на пуповины, проникали сквозь проделанные лазером отверстия, и это было более или менее понятно, но зачем работает аппаратура, почему к чужому подключены наши системы жизнеобеспечения?!
Черная завесь извивающихся щупалец отделяла Дитриха от соседней камеры поддержания жизни. Матовая перегородка между устройствами была разбита, ее осколки похрустывали под подошвами бронескафандра. Он раздвинул мерзкие побеги и едва не отшатнулся.
В соседней реанимационной камере лежал боец из десантного подразделения. Он выглядел скверно. Кожа посерела, лицо осунулось, черты заострились. «Без сознания», – определил Дитрих, считывая показания работающих приборов, отслеживая соединения между соседними камерами.
