— Вы сможете дать нам ответ, дорогой Сюзерен? — спросила Элеонора де Сен-Дамьен, женщина с пылающим взором. Со всех сторон послышались нетерпеливые голоса:
— Да, ответьте, если бы короли Прованса победили королей Севера и разрушили их культуру, что бы произошло?
В течение вечера Анжелика заметила, что, хотя реплики Жоффрея были довольно опасны, но все же они носили несколько легкомысленный характер. Теперь же он задумался и совершенно серьезно заявил:
— Быть может, мы стали бы свидетелями примирения Любви и Церкви!
— Приятно слышать! — сказал Виль д'Аврэй.
— Вы богохульствуете! Наше королевство погрязло бы в ереси, как это случилось с англичанами…
Анжелика не могла больше слушать разбушевавшихся спорщиков и решила удалиться в соседний будуар. Она почувствовала облегчение, оставшись одна. К счастью, подумала она, ни г-на де Барданя, ни герцога Вивонна здесь нет. Анжелика была слишком взволнована и разгневана не только неосторожными высказываниями Жоффрея в защиту своей мятежной провинции, но и отношением к нему аквитанских дам. Возможно, этот легкомысленный гасконец уже давно обманывал ее? При мысли об изящной Беранжер-Эме в объятиях своего мужа она ощутила холодную дрожь в затылке. Как он улыбался ей! Анжелика не могла перенести того, что Жоффрей раздаривал свои улыбки другим женщинам.
Между тем в гостиной продолжалась баталия. С дрожью в голосе, Виль д'Аврэй кричал:
— Чего же они добились, эти веселые провансальцы со своим девизом: Delectus coitus?
— Маркие ведите себя приличнее, ведь сейчас Великий Пост, — урезонил его хозяин дома.
* * *
Разъезд по домам был бурным. Лишь небольшая полоска земли отделяла порог особняка первого консула от небольшой расщелины в горе, и частенько один или два гостя, будучи навеселе, попадали в нее. Таким образом, перспектива возвращаться одному после бурно проведенного вечера была довольно рискованной.
Луна освещала беспорядочное скопление карет, кучеров и лакеев, раздавались возгласы, смех и ржание лошадей. Весь этот гвалт, не совсем уместный во время Великого Поста, послужил поводом г-ну де Берньеру, живущему по соседству, написать на следующий день рапорт епископу.
Подхваченная людским потоком, Анжелика внезапно оказалась перед графом де Пейраком. Гнев ее еще не утих, и она довольно резко бросила ему:
— Вы сумасшедший! Своими высказываниями вы добьетесь того, что Церковь отречется от вас! Разве вам не достаточно того, что Король не на вашей стороне?
Он удивленно поднял брови, казалось, что ее гнев забавляет его, но его колючая улыбка говорила о другом.
— А вы стали агентом короля, госпожа Плесси-Бельер, вы тоже против мятежных южан?
Она не смогла вымолвить ни слова.
Анжелика попросила Виль д'Аврэя проводить ее до дома. Она решила дождаться Жоффрея и поговорить с ним, объясниться. На этот раз не понадобятся ни ее ласка, ни нежные слова. Как он посмеялся над ней! Но он не пришел. Анжелика всю ночь не сомкнула глаз. Ей трудно было поверить, что ее муж говорил с ней в таком тоне. У нее до сих пор стояло в ушах его язвительное: госпожа Плесси-Бельер.
Теперь она уже не сомневалась в том, что он знает все о герцоге де Вивонне, о его присутствии в Квебеке. Она ничего не говорила ему, рискуя своей жизнью, но он узнал сам, что она встретила здесь тех, кто был рядом с ней в той, другой жизни, когда она царила при дворе. Возможно, это пробудило в нем горькое чувство ревности…
Утром она все еще думала о примирении поспешила в особняк Монтиньи. Там она узнала, что г-н де Пейрак уехал из Квебека инспектировать форты на Красном Мысе.
Ситуация показалась ей катастрофической, хотя для этого не было никакого повода. Она побежала в монастырь иезуитов.
Г-жа де Пейрак часто приходила на исповедь к отцу Мобежу, и всегда церемония протекала в соответствии с установившимся ритуалом, который, однако, нельзя было назвать традиционным.
Анжелику провожали в библиотеку, она садилась в кресло с высокой спинкой, а его святейшество устраивался рядом на скромном табурете. Они крестились, отец произносил молитву на латинском языке, а затем начиналась бессвязная беседа. Они говорили о способности передавать мысли на расстоянии и о женьшене, чудодейственном корне, найденном в Азии и обладавшем целебными свойствами. Корень этот произрастал и в Америке, но необходимо было тщательно изучить его свойства, возможно, это всего лишь разновидность настоящего женьшеня. Затем отец Мобеж вставал, просил ее встать на колени и прочесть покаянную молитву и давал ей отпущение грехов.
На этот раз она не знала, с чего начать, какие доводы привести в оправдание своих слез. Наконец она решилась… Она в опасности. Один человек попытался убить ее, не имея на это никаких причин. В этом ей виделась рука судьбы и происки ее старых врагов, которые не сложили оружия и по-прежнему преследуют ее. Особенно она волнуется за своего мужа, они ведь из разных провинций, и отсюда все зло… Когда она замолчала, последовала долгая пауза, святой отец размышлял, прежде чем высказать свое суждение.
— Женщины, которых постигла участь быть красивыми, представляют для нас некоторую загадку. Их образ жизни отличен от нашего, хотя подчас это трудно объяснить, с одной стороны — он более труден, с другой — более легок. Они избежали того, что мы называем повседневностью, их судьбы во многом своеобразны. Они — посланцы волшебства, очарования и поклонения совершенству, а ведь именно эти чувства храним мы в тайниках нашей души; но и они испытывают подчас жестокое разочарование, когда их чувства забыты, растоптаны, унижены. Очень часто мы видим подобных женщин рядом с принцами или королями, они отдают этим людям, наделенным безграничной властью, всю нежность своего сердца и трогательный хрупкий ум. Опьяненные почестями и лестью, которые лишь слабым отблеском коснулись их самих, эти женщины тонут в бескрайней глупости, их сердца черствеют.
— Если ваши речи обращены ко мне, — сказала Анжелика, удивленная подобным высказыванием, — и если вы и меня считаете одной из тех, кого, по вашим словам, постигла «участь быть красивой», то хочу возразить вам, отец мой, что я всегда боролась за право быть личностью, жить по велению своего сердца и думать по велению своего разума. Но вы должны знать, я счастлива быть красивой, — добавила она, посмотрев на него с вызовом.
— И правильно делаете, — заверил отец Мобеж, — но вы не дослушали меня, мадам… Очень красивые женщины при любых обстоятельствах совершенно уверены в своем обаянии, они считают, что нравятся всем, кому они представлены! И именно в этом их отличие. Согласитесь, гораздо приятнее, когда при вашем появлении вы встречаете радостное оживление, всеобщее очарование, а не холодное равнодушие, отталкивающую антипатию или же пренебрежение вами. Красивые женщины счастливы тем, что могут нравиться, не прилагая к этому никаких усилий. Мир улыбается им. А другие женщины, обладающие не меньшими душевными качествами, вызывают лишь скуку, ведь они некрасивы. Подумайте над этим, мадам, небо щедро одарило вас, и возможно, справедливо иногда… заплатить за ваши бесценные преимущества… — Он помолчал, затем продолжил:
