— Ах, как я люблю, когда ваша рука касается моей кожи! У вас такие нежные пальчики. Желая по меньшей мере хоть изредка ощущать прикосновение ее руки, он смирился и готов был на любые жертвы, Он тяжело переживал свое бездействие. Лишенный всех своих любовных похождений, он почувствовал в сердце необъяснимую пустоту.
Г-н Дажне, его священник, навещал маркиза и читал ему, но Виль д'Аврэй прогнал его: чем чаще он его видел, тем ярче были воспоминания о том, что он покинул его именно в тот момент, когда демоны угрожали его жизни.
Припомнив все пережитое прошлым летом, маркиз затосковал по молодому Александру де Росни, сопровождавшему его в начале путешествия и отказавшемуся вернуться в Квебек.
— О, дорогая Анжелика, — умолял он. — Говорят, что вы обладаете даром призывать к себе людей на расстоянии. Пожалуйста, заставьте вернуться моего Александра…
Два дня спустя Александр де Росни появился в большом зале «Корабля Франции». Поначалу никто не обратил особого внимания на этого путешественника с обмороженным носом и скулами, но, когда он сбросил свои меховые одежды, радости не было конца. Все узнали молодого красавчика с надутыми губками, которыми всегда любовался маркиз. Казалось невероятным, что он смог в это время года добраться сюда из Акадии, однако он был здесь. Он принес новости со всего побережья и своим приходом прорубил брешь в кольце зимы.
Сияющий маркиз благодарил Анжелику, она же убеждала его, что совершенно ни при чем. Не мог же он за два дня добраться до них, он должен был пуститься в дорогу по меньшей мере несколько недель, а то и месяцев назад.
Она усадила молодого человека на табурет и смазала бальзамом ожоги на его лице, потом с любовью взъерошила его светлые волосы. Этот милый храбрец был из той же породы, что и Филипп дю Плесси-Бельер, который с четырнадцати лет сражался на войне в кружевном воротничке.
Столь опасное путешествие сделало молодого человека более разговорчивым и поубавило его высокомерие.
Он рассказал, что многие районы обезлюдели, а в индейских вигвамах, где он думал найти прибежище, он находил мертвых жителей, скончавшихся от холода или голода, или того и другого одновременно.
— Это сумасшествие! — вздыхал маркиз. — Ты не должен был пускаться в эту авантюру, даже ради того, чтобы увидеть меня.
Александр пожал плечами. Ведь он был не одинок. Были и другие, которые рискнули одолеть огромную белую пустыню.
И он произнес имя Пасифика Жюссерана, «преданного» отца д'Оржеваля, которого он встретил в миссии Святого Франциска; он также направлялся в Квебек.
Ему также пришлось преодолеть тяжелые перевалы. Казалось, силы его на исходе, но он безумно жаждал продолжить путь. Он остановился в миссии на несколько дней, чтобы найти себе другую пару обуви, и в конце концов решил сшить ее сам. Он носил с собой сумку, с которой никогда не расставался, даже спал с ней. Его проводник-индеец отказался следовать за ним дальше. Пасифик долго наблюдал за Александром, затем сел рядом с ним на скамью и предложил ему закончить путешествие вдвоем. Он знал самые лучшие и самые короткие тропы, и они быстро доберутся до цели, а кроме того, опасно путешествовать одному в это время года.
Александр сделал вид, что согласен. Но утром, когда Пасифик был на иезуитской мессе — а он не мог ее пропустить, он был фанатично религиозен, — молодой человек покинув миссию и пошел по своей дороге. Он всегда путешествовал один, дабы избежать предательства своего попутчика.
— Хоть раз в жизни ты поступил разумно, — сказал Виль д'Аврэй. — Ты правильно сделал, что не пошел с ним. Я уверен, что он хотел убить тебя или того хуже!
— Во всяком случае, теперь он недалеко и должен вот-вот появиться, — высчитал Элуа Маколле, как только узнал все эти новости, — он придет со стороны Леви, как я и предполагал, остановится на ночь в своем жилище, потом пересечет Святой Лаврентий и направится прямо к епископу. Возможно, он ни о чем не догадывается… а может, и догадывается, у него дьявольское чутье… Ведь именно поэтому он хотел, чтобы Александр пошел с ним… он не хотел допускать, чтобы тот появился в Квебеке раньше его и все рассказал… И скорее всего он убил бы его… Для него это раз плюнуть… Это хитрое, мстительное животное, признающее только своего хозяина… и послушное этому хозяину даже на расстоянии…
Это предупреждение всех поставило на ноги, хотя и без того в поле зрения сыщиков находился каждый квадратик земли. Элуа Маколле вновь посетил Леви, чтобы еще раз предупредить своего сына и невестку быть более бдительными.
Так как внимание значительной части обитателей Квебека было приковано к появлению Пасифика Жюссерана, то это позволило не заметить другой зарождавшийся тайный заговор. Первой его жертвой стал Элуа Маколле. Он возвращался из Леви после своего второго визита. Ночь была тихой, сияла луна. Маколле пересекал реку по тропе, размеченной вехами, как вдруг внезапное предчувствие заставило его выбросить вперед свою палку, окованную железом, и ударить ею по льду. Он остановился как вкопанный. На него смотрел глаз змеи. Круглый и блестящий, отражавший в глубине своего черного зрачка дрожащий блеск звезды, он завораживал, притягивал, манил в пропасть… Вода…
Элуа не мог даже пошевелиться. Он бросил взгляд на окружавшую его бескрайнюю белую долину и осознал всю хрупкость своего тела. Его уши наполнились гулким шумом, холод сменился жарой. Началась оттепель. Неподвижный человек посреди реки, ледяной покров которой покрылся трещинами, он поднял глаза к небу, усыпанному звездами.
— Святая Анна, спаси меня! — закричал он.
Как он добрался до берега? Он не помнил. Первое, что он сделал, это отправился к скульптору ле Бассеру.
— Ты закончил гравюры с изображением Святой Анны? Я хочу взять десять книг в позолоченном переплете. Я неверующий, но эта добрая святая спасла мне жизнь.
Тем временем Святой Лаврентий испытывал жестокие муки, которые принесла ему оттепель. Огромный водяной змей пробуждался ото сна. Скоро он потеряет свою ледяную кожу, сквозь вздыбленные обломки льда проступит его новая кожа, темно-голубая с зеленоватым отливом.
За три дня природа полностью изменилась. Однако зима не спешила уходить. Земля еще была укрыта снегом, но с деревьев уже капало.
Остров Орлеан вернул себе свою обычную темную масть с рыжеватыми прожилками вдоль хребта кленовых зарослей с облинявшими ветками.
Однажды утром какая-то женщина подошла к дому Виль д'Аврэя и принялась яростно стучать в дверь медным молотком. Напрасно ей кричали из окон, чтобы она вошла со двора, она ничего не желала слышать и оставалась на месте, около двух Атлантов.
Чтобы впустить ее, потребовалось найти ключ, разбаррикадировать дверь, отодвинуть засов и маленькую щеколду.
— Он здесь, этот висельник? — спросила она с надменным видом.
Она представилась: оказалось, что это гневная невестка Элуа Маколле, Сидони.
Это была невысокая женщина с замкнутым лицом. Ее отец был булочником-эмигрантом, а когда получил свое поместье, заделался коммерсантом и фермером.
