Часто шел мокрый снег, а после него поднимался густой и плотный туман. Холодный сухой ветер срывал с крыш ледяные сосульки и разбивал их, как стекло, вдребезги. Прохожим нужно было быть осторожнее: ведь ледяная глыба, сорвавшаяся с крыши, была опасна для жизни. Ноэль Тардье де ла Водьер полностью пришел в себя после пережитых потрясений и обнародовал новые предписания. Каждый гражданин обязан очистить свою крышу и сбросить с все снег, приняв меры необходимой предосторожности. В особо опасных местах необходимо поставить заграждения, чтобы прохожие обходили их посередине улицы. На реке начались приливы и отливы. Последние льдины, как куски стекла, проплывали по широкой водяной глади и нехотя покидали свои белые владения. В первые майские дни группа детей-семинаристов, одетых в черные сюртуки и радостно щебечущих, как птицы, выпущенные из клетки, отправилась на Бурный Мыс, чтобы оттуда наблюдать за прилетом диких гусей, предвестников весны.
На склонах холмов в Бопре еще лежал снег, но в долине, где находилась ферма Его Высокопреосвященства и школа искусств и ремесел, дети уже могли приступать к летним сельскохозяйственным работам, которые отвлекут их от монотонных часов, проведенных в семинарии. Они поставят новые ограждения, очистят поля, будут ухаживать за скотом, вместе со своими старшими товарищами они научатся столярному делу, а также таким ремеслам, как резьба по камню, производство изделий из железа, раскрашивание, словом, всему тому, что может стать для них источником существования в дальнейшем.
В городе после таяния снега то тут, то там обнаруживались различные предметы: одежда, носовые платки, обувь, зонтики, разнообразная утварь и инструменты: то, что было забыто, потеряно, унесено бурей и что скрывалась под толщей льда и снега.
Иногда обнаруживали и тела…
Нашли тело Жанны; в Квебек привезли тело Мартена д'Аржантейля, которого выбросила на берег река Монморанси, освободившаяся от ледяного плена. Его смерть никого не взволновала. Всего лишь несчастный случай. Правда, многие задавались вопросом по поводу индейской стрелы между лопатками мертвеца. Увидев тело Мартена, Вивонн был очень взволнован и припомнил кое-что из того, что слышал от него ранее и чему не придавал значения.
Его сестра была уверена, что Анжелика была одним из участников убийства Дюшеса, и необходимо было провести дознание. А что означала эта стрела? Что убийца — индеец? Или же он ирокез? Где это произошло? Когда? Никто не решался вытащить стрелу из тела, которое необходимо было захоронить как можно быстрее.
Все только и говорили об этой стреле, и в конце концов в умах произошла изрядная путаница. Случилось так, что именно в это время абенаки с побережья реки Святого Франциска взяли в плен одного ирокеза. Абенаки рассказали, что ирокезы собирают большие силы, видно, готовятся к походу. Одни называли цифру тысяча человек, другие — две тысячи…
Пленного ирокеза привели к губернатору, но тот не сумел вытащить из него ни слова. Затем его отдали индейцам, из племени гуронов: они потребовали его выдачи, чтобы предать его смерти согласно их обычаям. Раньше ирокезы и гуроны были почти братьями, но сейчас они стали смертельными врагами. Чтобы доказать превосходство своей расы, они использовали при допросах пленных самые изощренные пытки: в то же время умереть от жестоких пыток сильного и ненавистного врага было мечтой каждого воина.
Подобное испытание было равносильно чувству долга, и ирокезы, и гуроны готовились к нему с детства. Ирокезы на протяжении полувека истребляли гуронов целыми племенами, за что получили прозвище «похотливые гадюки». Теперь же к гуронам вернулось право предать смерти ирокеза.
Пленный заявил им, что самое ужасное для него, почетного воина, то, что он умрет от рук паршивых собак, этих гуронов, жалких дрожащих тварей.
Начало было сделано. Жертва оскорбила своих палачей, продемонстрировала свое презрение к подлым трусам, малодушным и невежественным. Абенаков уже не интересовала судьба захваченного ими ирокеза. Сейчас их волновало то, что ирокезы собирали большие военные отряды, лес кишел ими: казалось, они готовятся к наступлению на Квебек, но точно никто не мог знать об их намерениях.
Гуроны устроили для пленного небольшое пиршество, а затем отвели его к месту казни, прославляя храбрость воинов и напутствуя его словами: «Мужайся, брат…»
Они воздвигли столб невдалеке от последних уцелевших домов Нижнего города, привязали к нему пленного и разожгли рядом костер, чтобы раскалить в нем орудия пытки. Ирокезу предстояли самые изысканные пытки, во время которых он не должен был ничем выдать свое страдание и боль. Только такое поведение во время казни свидетельствовало о благородстве жертвы.
Беранжер-Эме вихрем ворвалась к Анжелике; волосы ее были в беспорядке, та сама она казалась на грани нервного срыва.
— Анжелика! Это ужасно! Я не могу больше это терпеть, это выше моих сил!
Ее дом был недалеко от места пыток ирокеза, и вот уже целый день и ночь ее одолевал запах паленой кожи. Кроме того, на нее наводили ужас воинственные песни в яростные возгласы гуронов, когда ирокез, вместо того чтобы стонать и просить о пощаде, отвечал на их пытки оскорблениями и перечислением собственных подвигов, а также родственников и друзей гуронов, которых он лично убил. Он не скупился на детали, описывая, каким мукам он их подверг, что, естественно, только разжигало ярость его палачей. Наконец он замолчал, но жизнь еще теплилась в нем, наступила вторая ночь ужасов.
Время от времени к нему спускался преподобный отец Жоррас, иезуит; он осматривал его и ждал, что тот подаст знак и решит наконец обратиться к Господу.
Религиозные служители уже молились за него, не дожидаясь знака от ирокеза. Пройдя через крещение кровью, он так и так очутится на небесах, но все желали, чтобы он продемонстрировал, что он идет туда по доброй воле.
Беранжер уговаривала отца Жорраса, чтобы он вмешался и ускорил смерть несчастного, но священник лишь покачал головой. Нельзя нарушать обычаи гуронов, да и сам ирокез будет оскорблен подобным покушением на его героическую смерть.
— У мужчин просто нет сердца, — сказала Беранжер. — Господин де Фронтенак отказал мне по тем же самым причинам. Он заявил, что ему очень жаль, что запах доносится до его дома, ведь они так близко устроили место пыток, но он не в силах ничего изменить. А ваш муж вполне резонно возразил мне, что он не может вмешиваться в существующие отношения французов с местными племенами.
— Но почему вы пришли ко мне?
— Потому что вы — женщина; кроме того, говорят, что вы умеете разговаривать с этими индейцами.
Анжелика была в раздумьях. С одной стороны, она разделяла чувства Беранжер; с другой — понимала, что подобное вмешательство идет вразрез с устоявшимся тяжелым и подчас жестоким укладом жизни индейцев в Канаде, не имеющим ничего общего с европейским. Если бы Пиксаретт был здесь, она бы попросила его, и он одним ударом томагавка расплющил череп пленного; ему никто не осмелился бы противоречить, его все боялись.
— Эти дикари, они ужасны! — повторяла Беранжер-Эме и дрожала от страха. — Ах, зачем я приехала в Америку! Моя мать предостерегала меня.
