— Его благосклонность больше, чем когда-либо.
— А праздники?.. Скажите, господин Тиссо, праздники такие же красивые и пышные?
— Ни один двор Европы не знает равных. Его Величество со всей страстью посвящает себя устройству великолепных дворцов и парков, и это делает их самыми прекрасными и изысканными в мире. Празднества не уступают декору: великолепные и изящные.
«Итак, — думала Анжелика, машинально вертя в руках стакан малаги и наблюдая за нежными переливами то золотого, то пурпурного вина, — итак, ничего не изменилось при дворе. Там продолжали убивать и отравлять среди веселого шума очаровательных праздников».
* * *
Корабль под зимним небом на волнах океана. Одна за другой они несли его к берегам Европы Письмо, написанное Анжеликой в Тадуссаке полицейскому Дегре, которое слуга господина д'Арребуста увозил с собой на «Мирабеле», скоро прибудет в порт. Слуга постучится в дверь дома Дегре… Он передаст ему послание, прибывшее из такой далекой страны, и Дегре, взглянув на него, узнает почерк Маркизы Ангелов. Насмешливая улыбка появится на его губах… В который раз она снова с ним…
Анжелика посмотрела на свою руку, державшую предательское перо.
Языки пламени, весело пляшущие в большом камине, бросали отблески на оживленные лица ее родных, она слышала смех Онорины, шутки Флоримона, тихую музыку, звучащую под пальцами Кантора…
Она знала в этот момент, что написала это письмо, чтобы добраться до короля и чтобы добиться справедливости.
* * *
Сон вновь стер все воспоминания, и звон колоколов прервал ночной покой. Шесть часов утра… начался их второй день в Квебеке.
Жоффрсй уже встал. Анжелика не слышала, как он ушел, таким глубоким и спокойным сном она спала. Пробудившись, она ощутила легкость тела и ясность мыслей. Она вспомнила о вчерашнем сюрпризе: Полька была в этом городе.
Она встала, преисполненная желания действовать. Сегодня она должна встретиться с епископом.
Анжелика слышала, как внизу в большой зале кто-то ходит. Слышен был треск сухих поленьев и запах дыма.
Одевшись, Анжелика спустилась вниз и увидела старого Маколле, который подвешивал на крюк котел с водой. Он был не один. Два малыша, босые, в ночных рубашках, растрепанные, с еще сонными глазами, с интересом наблюдали за ним. Он обещал им дать попробовать сушеного мяса, которое он достал у индейцев. Иоланта поднималась из погреба, неся ведро с молоком козы, которую она только что подоила.
Оказалось, что в этом маленьком домике гораздо больше народу, чем можно было предположить, судя по утренней тишине. Кантор, например, выскочивший неизвестно откуда своим неслышным шагом индейца, Адемар, производивший, правда, больше шума, так как он нес дрова. Нилъс Аббаль и негритенок Тимоти, с утра одетые в костюмы пажа, еще не совсем проснувшиеся, сидели на скамейке возле камина и болтали ногами, обутыми в башмаки с пряжками. Они еще не пришли в себя от усталости.
Жизнь начиналась так, как она когда-то мечтала.
Со двора постучали. Это был лейтенант Барсемпью с двумя помощниками, принесшие горячий паштет и бланманже, бисквиты и серебряный кувшин с кофе, восточным напитком, который Анжелика обожала. Онорина и Керубин не обращали никакого внимания на эти вкусные вещи. Они были заняты тем, что наблюдали, как Элуа Маколле растирает пальцем в ладони, наподобие индейцев, какой-то коричневый порошок, сильно пахнущий копченым мясом, и небольшое количество воды. Иоланта сказала, что не будет завтракать, так как, если мадам де Пейрак ей позволит, она хотела бы пойти к причастию.
Господин де Барсемпью спросил Анжелику, знает ли она о серебряных жетонах.
Анжелика удивленно вскинула ресницы.
— Серебряные жетоны? Нет… Объясните мне.
Ее непонимающий вид тронул молодого человека. «Она так еще красивее, — подумал он. — Казалось, ее все здесь радует». Он грустно и снисходительно улыбнулся, так как вновь вспомнил о Мари-ла-Дус, его недавно умершей невесте. Вздохнув, он вернулся к тому поручению, ради которого прибыл.
Он передал Анжелике от графа кошелек с серебряными жетонами, отчеканенными в Вапассу и поэтому не имевшими никакого клейма. Такими деньгами она не смогла бы расплачиваться в Квебеке. Верховный Совет города должен будет принять специальный указ, делающий хождение этих монет легальным на территории Новой Франции. А пока будет произведена оценка их достоинства.
У всех коммерсантов города были специальные весы, определяющие ценность монет, и Большой Совет торжественно уведомил их об одобрении принятия решения по выпуску новых монет из благородного металла, не имевших до сего времени хождения на рынках Квебека. Об этом решении будет специально объявлено на всех перекрестках и площадях города. Кроме того, Барсемпью передал ей кредитный билет с подписью некоего Базиля, который предоставлял ей возможность тратить деньги в пределах пятисот ливров, что значительно превышало ту сумму расходов, которую она наметила на ближайшее время. Анжелика поблагодарила посланника.
С улицы постучали. Анжелика пошла открывать и обнаружила бородатого мужчину в меховой шапке, с топором на плече.
— Не нужно ли вам наколоть дров?
— Да это Никола Эртебиз, — воскликнул Элуа Маколле, появляясь на пороге,
— ты что, уже начал свою торговлю водкой?
— Нет, я займусь этим не раньше, чем выпадет снег и замерзнет Святой Лаврентий.
Он занимался всем понемножку, и среди прочего — торговал водкой, ходя от двери к двери холодными зимними утрами и предлагая «бодрящий глоток» тем, кто собирался на тяжелую работу.
Этой ночью выпал снег, но это был тот ранний, легкий снег, который тает при первых лучах солнца. Белые крыши выделялись на фоне темной реки, которая все еще не замерзла и по-прежнему катила свои бурные воды.
Рассеянно слушая разговор обоих приятелей о достоинствах зимы и водки, Анжелика разглядывала окрестности того квартала, в котором ей предстояло жить. Их дом был последним на улице, ведущей к собору. За ним мощеная улица кончалась, и начиналась дорога, ведущая к поляне, на которой рос огромный вяз. У подножия этого вяза был разбит небольшой лагерь индейцев: два-три вигвама вокруг дерева, желтые собаки, полуголые малыши, возившиеся на сырой земле. Женщина, завернутая в одеяло, вышла из хижины, чтобы помешать угли почти погаснувшего костра.
Чуть подальше в том же направлении протянулась рощица, служившая изгородью довольно красивому дому, крыша которого, крытая шифером, с высокими основательными трубами, виднелась из-за верхушек деревьев.
Напротив дома маркиза де Виль д'Аврэя находился забор, отделяющий фруктовый сад мадемуазель д'Уредан и ее небольшой одноэтажный дом. В одном из чердачных окошек виден был свет. Кто-то ходил взад-вперед с подсвечником в руках. Анжелика видела чье-то лицо, приникшее к стеклу. Должно быть, это английская служанка наблюдала за ними. В другом окошке была видна собачка, которая также с любопытством смотрела в их сторону.
