Вчера по приезде никто их не встретил. В конце концов их направили к епископу. Они были в совершенной растерянности. Выехав из Гавра, они добирались до Квебека почти четыре месяца.
— В самом деле, это путешествие было одним из самых тяжелых, что я знала,
— подтвердила м-ль Буржуа.
— Конечно, нам заранее было известно об опасностях, которые нас поджидали в плавании по этому громадному океану, одному из самых труднопроходимых, — не потому, что в нем гибнет много судов, но потому, что приходится сталкиваться со множеством неудобств, начинаются эпидемии тяжелых болезней, есть опасность повстречаться с англичанами, с турками… И кроме того, на «Сан-Жан-Баптисте» нам пришлось иметь дело с жульничеством капитана и экипажа.
Женщина достала из своего залатанного плаща маленький серебряный кубок.
— Мы продали кое-какие тряпки и вещи перед отъездом, и на эти деньги я купила вот этот кубок.
— Вы поступили мудро, дочь моя, — одобрила Маргарита Буржуа. — Имея эту небольшую гарантию, вы сможете взять в долг какую-то сумму или же расплавить и сделать из него деньги.
Анжелика помнила, что за переплавку серебра и изготовление из него денег парижский суд приговаривал к каторге на галерах или же к смертной казни.
Но в колониях, кажется, никто об этом не вспоминал. Она узнала, что здесь этим занимался всякий, кто только мог. Серебряные изделия были единственной надежной валютой.
— Тот, кто имел серебро, имел доверие торговца, — заверила м-ль Буржуа.
Человек в грубых башмаках быстро вошел в зал, оставляя за собой грязные следы. Он огляделся и устремился к маленькой иммигрантской семье.
— А! Вот вы где! Я ваш сеньор, Арно де ла Портьер. Я смог приплыть лишь сегодня утром и уже два часа ищу вас по городу. Нам нужно быстро уладить все дела, так как большая баржа вскоре отплывает.
Он проверил список, который он извлек из кармана своего кожаного плаща.
— Вы действительно являетесь Гастоном Бернаром и его женой Изабель урожденной Кандель, оба уроженцы Шартра?
Стоя перед ним, они робко кивнули. Господин де ла Портьер глазами пересчитал их.
— Вас должно было быть семь…
— Во время плавания мы потеряли нашего малыша, — ответила женщина, поднося платок к глазам.
— Понятно, — сказал господин де ла Портьер, складывая свои бумаги.
Потом, поняв, что необходимо выразить сочувствие, он снял свою бобровую шляпу и торжественно произнес:
— Да успокойся с миром душа этого ребенка! Бог принял первые плоды, урожай будет хорошим. Да защитит нас Дева Мария!
— Аминь, — ответили все хором.
— Мы должны пойти в канцелярию Верховного Совета, — продолжал он, — чтобы подписать ваш акт о концессии. Вы получите три арпана в ширину на двадцать в длину. Этого будет достаточно, чтобы в этом году вы смогли там устроиться, иметь дом и очаг и внести арендную плату, а также двух живых каплунов в мой замок к празднику Святого Мартина зимой. Вы умеете обрабатывать землю? Ну, ничего, научитесь, — заключил он, видя их неопределенный жест.
Он посмотрел на их жалкие лохмотья.
— Для начала необходимо приобрести плащи и сапоги. У меня есть запас в моем магазине в Нижнем городе. Следуйте за мной.
— Позвольте им хотя бы поздороваться с епископом, — вмешалась м-ль д'Уредан.
— Зачем? Епископу некогда заниматься моими арендаторами. У него будет достаточно времени пообщаться с ними летом, во время его поездок по стране.
Они ушли, и м-ль Буржуа неодобрительно покачала головой.
— Господин де ла Портьер не имеет права держать склад товаров в городе. Сеньорам, владеющим землями, это запрещено. Но все здесь, за исключением духовенства, занимаются торговлей. И в самом деле, надо признать, что доходы с земли приносят ее владельцу так мало, что едва ли хватит на одну курицу в год. Арендная плата крайне мала, а сеньор ведь должен заниматься устройством тех, кто к нему приехал. Забот у него полно, а помощи от короля по заселению колонии очень мало. И сеньор может умереть разоренным, но его земля будет обрабатываться. И, возможно, лишь его сын получит хороший доход.
Слушая ее, Анжелика рассматривала убранство приемной. На стенах были красивые ковры, изображавшие сцены на библейские сюжеты. Потолки высокие, а полы блестели, как зеркало.
В нише напротив них стояла статуя младенца Иисуса в золотой короне, одетая в красный бархат и держащая в руке шар, увенчанный крестом. Картины на стенах также изображали младенца Иисуса, окруженного ангелами, а одна из них — ангела, протягивающего новорожденного Людовика XIV Богоматери из Лоретта.
Большая статуя Святого Иосифа, также держащего на руках божественного ребенка, возвышалась возле двери.
М-ль Буржуа сообщила Анжелике, что Святой Иосиф является покровителем Новой Франции, в то время как младенец Иисус — покровитель семинарии.
Анжелика могла бы часами слушать Маргариту Буржуа. Как и в Тадуссаке, она замечала, что в ее компании время лечит как ветер. Общаясь, м-ль Маргарита умела передавать собеседнику покой своей души, и сколько бы она ни рассказывала о своих злоключениях, на сердце у нее всегда было легко.
— Вы пройдете впереди нас на прием к епископу, — заявила она вдруг Анжелике. — Ведь вам очень важно увидеться с ним, а ваши светские обязанности, отнимающие столько времени, не позволяют вам долго ждать. Мы же никуда особенно не спешим.
Анжелика вспомнила, что действительно она должна была встретиться с Жоффреем в замке Святого Людовика на приеме у губернатора. Встреча назначена была на час дня.
Она горячо поблагодарила м-ль Буржуа.
Дверь кабинета вновь открылась, и оттуда, как черт из табакерки, появился маркиз Виль д'Аврэй. Стоя вполоборота, он говорил прелату, чья высокая фигура в лиловом облачении виднелась позади него в дверном проеме:
— …Таким образом, Монсеньер, вы видите, что вам нечего опасаться за верность наших вновь обращенных в Акадии. Доказательством служит то количество скальпов еретиков-англичан, которые я привез господину губернатору и которые свидетельствуют о преданности этих бедных дикарей Богу и истинной Церкви, о которой они узнали от нас, преданность, которую они выражают на свой манер привычными им способами, объявив войну нашим врагам в Новой Англии.
Он встал торжественно на одно колено, чтобы поцеловать перстень епископа, а затем уверенным шагом направился к выходу, не замечая Анжелику.
Она же бросилась вслед за ним и с высоты лестницы, по которой он уже почти спустился, окликнула его:
— Господин де Виль д'Аврэй!
Он обернулся и при виде ее радостно заулыбался.
— О! Моя дорогая!..
Однако она охладила его порыв.
— Что это вы тут рассказываете епископу? О скальпах англичан? Вы присваиваете себе тот ящик, который барон де Сан-Кастель отправил в Квебек, дабы засвидетельствовать свое усердие перед властями…
