Ответ: Нет! И вы это отлично знаете!
Молодая монахиня говорила тихим голосом. Она казалась удивленной, и по мере того, как она изучала лицо Анжелики, счастливой, даже восхищенной и испытывающей чувство облегчения. То же чувствовала и Анжелика. Таким образом, с первых минут дело было улажено. К несчастью, им не дали закончить на этом.
Настоятель де Мобеж продолжил то, что аббат Морильо назвал в протоколе допросом. Своим спокойным глуховатым голосом он предложил изложить все факты в хронологическом порядке. Он перечислил даты, когда молодая монахиня рассказала настоятельнице о своем видении, которое случилось два года тому назад, дату, когда она снова рассказала об этом своему исповеднику, затем — различные даты прослушивания ее в разных духовных судах, в которых принимали участие епископ, отец д'Оржеваль, настоятель семинарии месье де Берньер и он сам, настоятель иезуитов.
Он прочел, что это было за видение. Анжелике еще раз пришлось выслушать этот текст, который первый раз показался ей странным, затем оскорбительным, когда она поняла, что в описываемом пейзаже стремились узнать «Голдсборо» и ее самое в появившемся демоне-суккубе. Теперь она слушала с безразличием привычки.
«Я была на берегу моря. Деревья доходили до самого песчаного берега. Песок имел розоватый оттенок… Слева был построен деревянный мост с высоким забором и башней, на которой развевалось знамя… Повсюду в бухте много островов, похожих на лежащие чудовища. В глубине пляжа под обрывистым берегом дома из светлого дерева. В бухте стоят на якоре два корабля. На другой стороне пляжа на расстоянии примерно одной-двух миль стоял еще один поселок с хижинами, увитыми розами. Я слышала крики чаек и бакланов…
…Внезапно из воды поднялась прекрасная женщина, и я поняла, что это женщина-демон. Она стояла над водой, в которой отражалось ее тело, и мне был непереносим ее вид, ибо она была женщиной… и я видела в ней символ моего греха. Внезапно из-за горизонта появилось существо, которое показалось мне крылатым демоном, оно приблизилось быстрым галопом — и я увидела, что это — единорог, длинный рог которого сверкал в лучах заходящего солнца, как хрусталь. Женщина-демон села на него верхом и помчалась в пространство…
…Тогда, как с высоты небес, я увидела Акадию, ее необозримую равнину. Я знала, что это Акадия. С четырех сторон демоны держали ее как покрывало и сотрясали. Женщина-демон промчалась по ней в крылатых сандалиях и зажгла ее. Все время, пока продолжалось видение, я чувствовала, что в углу этой картины находится черный, гримасничающий демон, который смотрел на это сверкающее демоническое существо, и иногда мне в ужасе казалось, что это — сам Люцифер… Я приходила в отчаяние, потому что я видела, что это гибель для этой милой страны, которую мы взяли под свое покровительство, когда внезапно показалось, что все успокоилось. Другая женщина появилась на небе. Не знаю, была ли это Дева Мария или какая-нибудь святая покровительница наших общин. Однако показалось, что ее появление усмирило демона. Она отступала в ужасе. И я увидела, как из лесной чащи вышло какое-то мохнатое чудовище, которое растерзало ее, а из облаков появился молодой архангел со сверкающим мечом…»
После того, как было изложено содержание видения, допрос снова возобновился, а перо экзорциста аббата Морильо заскрипело по бумаге.
Настоятель де Мобеж начал с того, что монахиня много раз утверждала — в своем видении она не могла ясно видеть лицо демона, а лишь его обнаженный силуэт, освещенный сзади солнцем. Как могла она утверждать, видя перед собой мадам де Пейрак одетую и узнать которую можно только по лицу, что не она являлась ей в видении?
Вопрос действительно мог ввести в смущение с различных точек зрения.
Этот вопрос, видимо, занимал всех духовных лиц, которые принимали участие в обсуждении истинности и значения этого видения.
Попросят ли Анжелику раздеться, как Сусанну в купальне?
Совсем несвоевременный приступ веселья охватил Анжелику, она закусила губы и втихомолку посмотрела на шевалье де Ломени. Угадал ли он ее святотатственные мысли?
Однако мать Магдалина, которая сначала казалась обескураженной этой придиркой, покачала головой.
— Какое это имеет значение? Это была не она, — сказала она кротко, но тоном, не допускающим возражения.
Вопрос монахине настоятеля де Мобеж:
— Вы уверены в деталях вашего видения? Вы считаете, что четко видели указанные детали?
Ответ: Да.
Вопрос: При разговоре с матерью-настоятельницей вам не внушили добавить какие-нибудь детали для того, чтобы яснее толковать видение?
Ответ: Нет.
Вопрос: А при ваших беседах с отцом Жоррасом?
Ответ: Нет.
Вопрос: А при беседах с отцом д'Оржевалем?
Ответ: Нет! Нет! — энергично отвечала маленькая монахиня. — Я ничего не добавила, ничего не убавила. В ту ночь я видела эту местность так ясно, как на картине брата Луки. Мне очень понравился розовый цвет песка на этом берегу — я никогда не видела такого цвета.
Вопрос: Вы узнали поселение Голдсборо?
Ответ: Я не знаю поселения Голдсборо. Я не знаю, где оно находится.
Вопрос: Уверены ли вы, что не называли Голдсборо?
Ответ: Я в этом уверена.
Вопрос: Какое же название вы произносили?
Ответ: Я говорила об Акадии. Я была уверена только в том, что это место находилось в Акадии и что Акадии угрожает опасность.
Отец де Мобеж повернулся к Анжелике. При свете масляной лампы в этом полумраке его лицо еще больше напоминало старого китайского ученого.
— А вам, мадам, описание этой местности не кажется ли описанием вашего поселка Голдсборо?
— По правде говоря, это может быть описанием любого поселка во Французской Бухте, — ответила она безразличным тоном.
— Но это могло быть Голдсборо?
— Могло быть, — согласилась она, — а могло и не быть.
— Нет ли какой-нибудь детали в этом описании, по которой вы по совести могли бы сказать, что это было именно Голдсборо?
В этот момент Анжелика встретилась взглядом с маленькой. монахиней.
«Я сказала правду, — говорил этот взгляд, — теперь и ты должна сказать правду»!
И внезапно она поняла смысл этого придирчивого допроса. Она поняла, какую цель преследовали иезуиты и другие духовные лица, устраивая эту очную ставку ее с матерью Магдалиной.
Целью была истина.
Иезуиты не были инквизиторами. Их орден не стремился уподобиться доминиканцам с их мрачными трибуналами. Они были здесь не для того, чтобы, как в страшные времена инквизиции, вырвать ложное признание в колдовстве и отправить жертву на костер…
Они были здесь, чтобы добиться правды. Им надо было определить, истинными ли были эти сверхъестественные явления, и исследовать их в свете их глубоких эзотерических познаний.
