Чтобы ободрить детей и молодых артистов, Анжелика пошла аплодировать спектаклю, несмотря на приближение вечернего бала. Все высшее общество тоже было там. Зал был переполнен. Спектакль был очень оживленным. Один из актеров, который изображал Христа, привлек к себе внимание. Все повторяли его имя и его историю. Это был знаменосец местного гарнизона, младший сын в семье, которого безденежье семьи заставило пойти на военную службу. Но он получил хорошее образование и сохранил в этой суровой солдатской жизни стремление к добрым делам. Он предложил семинарии давать детям уроки механики, а в обмен иметь возможность прослушать курс теологии и философии. Худой, с бородой, он играл роль Христа так убедительно, с такой добротой, что когда на сцене появился страшный, вооруженный вилами дьявол, индейцы, находившиеся в первом ряду, с криками бросились к молодому знаменосцу, прося защиты. Анжелика с удовольствием отметила, что Дельфина де Розуа приложила много усилий и умения в постановке этого спектакля. Она играла роль святой женщины и произносила свои реплики молодому знаменосцу четким, хорошо поставленным голосом, что вызывало аплодисменты.
В антракте Анжелика встретила Генриетту, одну из «дочерей короля», приятельницу Дельфины. Она служила компаньонкой у мадам де Бомон. Они обменялись несколькими словами.
— Я довольна, — сказала Анжелика, — что Дельфина, кажется, с удовольствием участвует в делах церковного прихода.
— Она воспряла духом после разговора с вами, — согласилась Генриетта.
— Может быть, она и этот молодой знаменосец, который кажется хорошим человеком, хорошо относится к дикарям, хочет получить образование и сделать карьеру, смогут понять друг друга? Мне кажется, они очень подходят по вкусам и возрасту.
Генриетта покачала головой со знающим видом.
— Нет… это невозможно. Дельфина не захочет… У нее есть тайна.
Поняв, что она уже сказала слишком много, она решила сообщить эту тайну мадам де Пейрак, которая сможет понять. Наклонившись к ней, Генриетта прошептала:
— Она влюблена в губернатора.
— В губернатора? — сказала Анжелика, повернувшись в сторону де Фронтенака. — Да она с ума сошла!
— Почему? Я ее понимаю. Он очень красивый мужчина и был очень добр к нам, беднягам, потерпевшим кораблекрушение.
— О ком же ты говоришь?
— О нашем губернаторе Патюреле. Губернаторе Голдсборо. Поэтому она тогда так обрадовалась. Она надеется, что вы ей поможете вернуться в Голдсборо.
— Но это невозможно! Это глупое намерение!
— Почему же? Губернатор холост и не так уж стар! Она будет ему хорошей женой…
Захлопали, и свечи погасли, кроме тех, что были у рампы. Актеры вернулись на сцену.
«Колен! — думала Анжелика. — Никогда!»
Она была права, не доверяя Дельфине, этому тихому омуту. Колен, женатый на молодой женщине, которая будет готовить ему вкусные блюда, окружит его заботами и будет полна гордости, что она — супруга этого великолепного, предприимчивого губернатора! Невообразимо! Но почему же нет, в конце концов? Нет, это никогда!
Она не могла продолжить свои размышления. По ошибке в темноте она села рядом с мадам де Кастель-Моржа, и когда эта женщина увидела Анжелику, она вскочила, растолкала всех окружающих и убежала.
Таково было положение вещей.
Но оно изменится. И в этот же вечер, неожиданно для всех. В особенности после этой сцены в театре семинарии. Ожидали худшего. Во всяком случае, не того, что мадам Кастель-Моржа сдастся. Большинство заинтересованных лиц обладало достаточной светской выдержкой и могло при неприятной встрече вести себя спокойно. Все знали, что когда дело коснется Сабины Кастель-Моржа, надежды на это не было. Даже когда она была в хорошем настроении, она вносила в общество ощущение напряжения, и это сковывало самое веселое общество.
Все знали, что в этот вечер она была более чем всегда вне себя. Во время бала общество могло ожидать, что она будет ходить от одной группы к другой, отпуская по пути неприятные шуточки, и что она будет видеть в самой невинной высказанной мысли нечто для себя обидное.
Приглашенные опасались неприятностей. С присутствием Сабины приходилось мириться, потому что она жила в замке Святого Людовика, но все заранее строили планы, как бы ограничить ее вмешательство во всеобщее веселье. Веселый Виль д'Аврэй и любезный Гобер де ла Меллуаз обещали «заняться ею», если увидят, что она становится раздраженной. «Я заставлю ее напиться, — заявил Виль д'Аврэй, который любил рискованные положения. — Со мной она будет сама кротость».
Но это было очень проблематично.
Она также была родом из Аквитании. На нее тоже нелегко было надеть узду.
Таковы были прогнозы и предположения за несколько часов до открытия бала по поводу малой войны между мадам де Пейрак и мадам де Кастель-Моржа.
Поэтому с крайним недоверием и восторженным недоумением на этом вечере увидят, как мадам де Пейрак и мадам де Кастель-Моржа держат друг друга за руки с достойными, но явными проявлениями дружеских чувств, отходят в сторону и беседуют настолько серьезно, что это выглядит как искреннее объяснение. Наконец, де Кастель-Моржа внезапно изменится до неузнаваемости и будет ходить по салону такая оживленная, игривая и остроумная, что после крайнего изумления бал в ночь Богоявления останется незабываемым вечером. Но никто не узнает, что же произошло.
Кто будет принимать приглашенных на пороге замка Святого Людовика? Этот вопрос долго обсуждался в дни, предшествующие балу. Были разные предложения: губернатор де Фронтенак с мадам де Кастель-Моржа? Де Фронтенак с мадам де Пейрак? Или де Фронтенак и сам Кастель-Моржа в компании с интендантом? Придя в отчаяние, де Фронтенак позвал на совет маркиза Виль д'Аврэя, чтобы урегулировать этот вопрос. Гобер де ла Меллуаз обиделся. Они были соперниками в вопросах этикета. Анжелика вздохнула с облегчением, узнав, что решение было таково, что, поскольку был заключен договор о союзе, встречать приглашенных будут представители этого договора губернатор де Фронтенак и граф де Пейрак.
Все особы, прибывшие в замок, будут приняты этими двумя представителями, могут поздороваться с ними и не искать их в толпе. Затем камергеры проводят гостей к столам, где накрыт ужин.
Анжелика могла в этот вечер играть роль приглашенной. Она возблагодарила за это небо. Она не знала, какое выбрать платье. Она не хотела надеть тканное золотом платье, которое Жоффрей предложил ей для въезда в Квебек. Это было неуместно. Слишком роскошно. В таком платье можно… идти перед королем. Может быть, когда-нибудь? Но теперь оно не соответствовало случаю, оно было как кусок солнца.
Она было хотела надеть красное бархатное платье, но не нашла брильянтовых булавок для корсажа, это нарушало стиль платья. В нем было что-то испанское, что ей не шло, особенно в этот вечер, когда у нее были круги под глазами и утомленное лицо. Потом она узнала, что Жоффрей наденет свой красный костюм, в котором при его темных волосах и глазах у него был вид Мефистофеля. Поэтому она твердо решила не надевать платье другого красного оттенка, более яркого красного цвета, подходящего для блондинок. Эти оттенки рядом будут убивать друг друга.
