Прошло около тридцати лет, жизнь постепенно наладилась, вернувшись в мирное русло. Многим из нас, ветеранов Империи, трудно было ломать себя, подстраиваясь под новое общество, а для некоторых, вроде меня, это вообще невозможно. Такие, как я, дают клятву верности только раз в жизни, и новым властям это не нравилось. Им хотелось подмять всех под себя. Нашлись среди них такие, кто обвинял нас в том, что мы жаждем начать новую гражданскую войну. Неизвестно, как бы развернулись события, если бы политиканы не натравили на нас молодежь, подросшую за эти пятьдесят лет нашего вынужденного заключения в собственном мире. Они выросли на новых идеях, а значит, смотрели на мир и на нас, ветеранов, другими глазами. Их можно было понять. Мы не принесли им ничего. Ни славы, ни почестей, ни завоеванных миров, а только позор и изоляцию. После того как нам в лицо было брошено обвинение во всех бедах, обрушившихся на Данай, глупые щенки бросились на нас, как легавые на загнанного зверя. Но получилось все наоборот. Да и что могли противопоставить юнцы ветеранам, державшим половину галактики за горло! Но атмосфера постепенно накалялась. Чтобы не допустить дальнейшего раскола, мы решили отступить. Уйти из общества, стать добровольными изгоями. Официально заявив об этом, мы предотвратили массовые беспорядки, а может, даже новую гражданскую войну. Следующим нашим шагом было учреждение ордена. Он стал закрытой организацией, теперь уже официально поставив нас вне общества. Ты спросишь, почему мы это сделали? Да потому, что по-другому сделать было нельзя. Ведь все мы, ветераны, происходили из самых разных кланов. Объединиться под чьим-то цветом значило нарушить традиции, а этого мы не могли себе позволить. Ведь ради них и памяти прошлого мы пошли против собственного народа, желая сохранить нашу историю такой, какая она есть, для грядущих поколений».
«Подожди. Есть вопросы. Орден – это что? И еще: ты упомянул цвета. Объясни».
«Орденами у нас называются воинские формирования, но в нашем случае он стал просто формальным объединением. Насчет цветов просто. Каждый клан имел свои родовые цвета. Например, мой клан имел черный и серебряный цвета. Еще вопросы есть?»
«Есть. Ты хочешь сказать, что участвовал в войне, которая закончилась около столетия назад? Я правильно тебя понял?»
«Все правильно. Наше внутреннее строение коренным образом отличается от всех рас, с которыми нам пришлось сталкиваться, в том числе и от вашего человечества. У нас совсем другой метаболизм… Впрочем, об этом мы уже говорили. Если принять на веру постулат: энергия – это фактор вечности, то мы, в определенной мере, соответствуем ему. Скажу тебе проще: по вашему летоисчислению мне сейчас около пятисот лет. И я надеюсь прожить еще лет двести. Так я продолжу?»
Я ничего не ответил, пытаясь лихорадочно представить, каково жить так долго, а данаец тем временем продолжал:
«Наш орден расположился на старой военной базе, вдали от городов. Сюда собрались те, кто решил остаться самим собой, а не торговать своей совестью и честью на каждом углу, как сделали многие из нашего поколения. Страшно стать изгоем. Но еще страшнее оказаться предателем традиций и памяти своего народа. Сейчас, когда искусственно стирается память целого народа, мы остаемся ее единственными хранителями. Мы собираем все сохранившиеся документы и свидетельства, которые хотя бы частично освещают нашу историю. Мы не строим планов захвата нашего мира, прекрасно понимая, что время ушло, зато вместо этого пытаемся понять, в чем были наши промахи, приведшие нас к столь сокрушительному поражению. Нас не так много, но мы по-прежнему продолжаем оттачивать наше воинское мастерство. Живем по старым законам и воинскому уставу времен Империи.
Прошло около десяти лет, прежде чем одно событие полностью перевернуло жизнь нашего мира. На нашу планету сел звездолет. Мы все приникли к экранам, чтобы узнать, что принес нам этот визит. Новые унижения или… То, что мы услышали, поразило даже нас, ветеранов Империи. Наш мир после ста лет изоляции приглашали присоединиться к новому содружеству, объединившим семь миров. Правда, не в качестве основного члена, а только соискателя. Вместе с этим предложением нам привезли пакет документов по сотрудничеству в различных направлениях. Наука, техника, культура, исследование космоса. Обо всем этом данайцы могли только мечтать. Помимо всего прочего, было еще одно предложение, которое Высший Совет Даная переправил нам, ветеранам. В нем говорилось, что содружество миров начало формировать особые карательные органы, которые будут заниматься охраной закона и восстановлением правопорядка в освоенной части космоса. И нам, данайцам, предлагалось встать в их ряды. Те, кто додумался до подобного предложения, знали, что делали. Страх жил в сердцах рас, которые хотя бы единожды столкнулись с данайцами в свое время. Это, конечно, не прежнее могущество, но зато реальное дело, к тому же оно не противоречило нашим традициям и придавало дополнительный смысл нашему существованию. Нам разрешалось искать, допрашивать и карать. Именно КАРАТЬ. Не мстить, не творить возмездие, а карать. Цитирую: „Палач есть лицо нейтральное, незаинтересованное, являющееся карающей дланью закона“. Так наш орден снова оказался при деле, хотя споров и возражений было предостаточно, так как далеко не всем хотелось видеть нас на своих родных планетах. Со временем все вопросы разрешились, и теперь каждый из нас, кто хочет вступить в подобный отряд, подписывает контракт и отправляется в тот или иной мир. Я стал Странником по возвращении домой, после окончания срока своего второго контракта. Вот и вся история. Моя и моего народа».
В моем сочувствии данаец не нуждался, это было более чем очевидно, к тому же финал рассказа явно давал понять, что разговор на сегодня закончен. А говорил он, несомненно, искренне. Даже пафоса особого не чувствовалось, словно не от себя рассказывал, а излагал последовательно события и факты. Правда, теперь он не выглядел в моих глазах тупым солдафоном.
«Что с него взять, когда таких, как этот Коган, растили солдатами, требуя от них только одного: сражаться и умирать за Империю. Его вина лишь в том, что когда-то, дав клятву на верность, он остался ей верен до конца. Хищника не заставишь питаться травой. Умрет, но есть не будет. Так и с этим».
Верность своим идеалам. Верность исчезнувшей Империи. Верность братству по оружию. Неожиданно мне в голову пришли слова из лекции преподавателя-историка, услышанные во время моей учебы в университете и, казалось, забытые, а вот сейчас неожиданно всплывшие в памяти: «История народа – это нечто целое и единое, в ней не может быть ни исправлений, ни пропусков, ибо, в противном случае, народ, отринувший свое прошлое, может совершить ту же ошибку, но уже с фатальным для себя исходом».
«Интересно, из чего исходит данаец, столь самоотверженно защищая свою историю. Из клятвы верности или из подобных соображений?»
Глава 25
По прибытии в базовый лагерь нас с Элом, согласно традиции, поселили не в общей казарме, а в отдельном доме, в поселке, расположенном на самой дальней границе лагеря. Большая часть этих коттеджей имеет постоянных обитателей: начальство, преподавательский состав, основной и временный, «становой хребет псов» – командиры групп и их заместители. Но, помимо обжитых домов, есть обособленная группа из восьми домиков. Здесь селят наемников, вернувшихся из рейдов. По два человека. Сроком на два-три дня. Своего рода профилактический отдых. Комфорт, хорошее питание, медицинское обследование, в том числе обязательный визит к психиатру. За это время командир группы готовит отчет и материалы по рейду. После сдачи отчета комиссии группа получает неделю отпуска. Дальше по обстоятельствам. Кто продолжает отдыхать, кто начинает подготовку к следующему рейду.
