— Вот черт! А у них, похоже, особого лимита на боеприпасы нет. Стреляют от души. Хреново, братцы, — проворчал Борис, продолжая наблюдение.
Тем временем гранатометчики торопливо направились к тому месту берега, куда должен выйти понтон с корабля. Последние пару десятков метров сваи вбивать уже не приходилось. Просто укладывали гати. Четверо автоматчиков, первыми принявшими бой с крабами, остались на месте и принялись разглядывать мертвых тварей.
— Похоже, в тех краях, откуда эти приплыли, таких зверушек нет. Ишь, с каким любопытством смотрят… Черт! Сейчас они следы наших найдут!
— Так их же крабы затоптали, командир…
— Затоптали, да не все… Так. Приготовиться. Оружие к бойницам. Стрелок, займи свое место. Только не верти башней и не дергай стволом раньше времени. Бойницы пока тоже не открывать. Только по моей команде. Первой очередью, как только скажу, снять этот чертов воздушный шар. Ясно?
— Ясно, командир.
Бойцы оживились и тихо, стараясь не издавать лишних звуков, стали занимать свои штатные боевые места.
Тем временем Борис включил рацию и надел наушники.
— База. База. Я кордон. Как слышно? Прием. База. База. Я кордон. Ответьте.
В наушниках зашипело, и затем послышался голос:
— Кордон. Я база. Слышу хорошо. Прием.
— Есть коробка. Большая. Повторяю. Коробка. Большая. Плоскодонка. Наведена гать в районе бывшей подрывной станции. Дистанция пятьсот. Идет выгрузка. Живая сила. Много. Техники пока не вижу. Это те же гости. Как поняли меня? Прием.
— Кордон. Понял вас хорошо. Есть коробка. Плоскодонка. Идет высадка. Район подрывной станции.
— Все верно. Вижу… так… больше двух по полста карандашей.
[20]
И выходят еще. Как поняли?
— Понял хорошо! Две по полста. И есть еще.
— Так точно. Туман рассеивается. Скоро будем видны. У них есть воздушный наблюдатель на аэростате!
— Понял вас.
— Вижу название коробки! — Колесников пристально уставился на проявившиеся в рассеявшемся тумане темные буквы с ржавыми подтеками на борту судна.
— Слушаю!
— Латиницей. D… I… DIG… да, вроде так… DIGNA… нет… DIGNIDAD… Да, точно! DIGNIDAD!
* * *
Кныш уже закрывал аккумуляторное отделение броневика и включал массу, когда Михеев нервно дернулся, убирая от уха наушник рации.
— Мммать их! — зло выдавил он.
— Чего такое? — напрягся Тигран, нетерпеливо ожидающий, когда они, наконец, уедут.
— Эти гады десант на нашем берегу высаживают! Уже больше сотни рыл. Целый десантный корабль подошел.
— Куда?
— На Хмелевку. И понтон навели. Значит, и техника есть.
— Да кто это вообще такие? — тревожно произнесла Рита, переводя взгляд с Тиграна на Михеева.
— Да черт их разберет! Оружие немецкое, еще с той войны. Свастики. И корабль… Как он там… Какой-то… то ли дегенерат. То ли… А. Дигинидад.
Стоявший в стороне и о чем-то задумавшийся Загорский вдруг вздрогнул и вытаращил на морского пехотинца глаза.
— Что? — выдохнул он.
— Сань, ты чего? — Тигран недоуменно уставился на Александра, никак не понимая, что вдруг заставило того настолько перемениться в лице.
— Как вы сказали, корабль называется? — прошептал взволнованным голосом Александр.
— Дигнидад, вроде… — Михеев пожал плечами и тоже, не скрывая своего недоумения, уставился на Загорского. — А ты чего это?
— А ну осади, Михей! — Тигран поднял руку. — Саня, это название тебе о чем-то говорит? Я правильно понял?
Александр вдруг схватился за голову и, массируя виски, словно стимулируя какие-то блоки памяти в голове, присел на корточки.
— Отец… Отец… — тихо повторил Загорский. — Он штурманом в моря ходил. В торговом… Да… Тогда из рейса…
— Чего это он бормочет? — удивился еще больше Михеев.
— Санька, да что такое? — Баграмян присел рядом и несколько раз щелкнул пальцами у Александра перед носом.
— Я слышал это название от отца, — проговорил Загорский. — Он вернулся из рейса. Да. Они подобрали какого-то парня. Прямо в море. Далеко очень. Не тут. И даже не в Европе. Кажется, вообще за экватором… Вид у него был, будто он из Бухенвальда бежал. А парень что-то говорил и все повторял это слово, «Дигнидад». Вызвали береговую охрану ближайшей страны, но пока они прибыли, спасенный уже умер. Не успели… А отец… Он потом гуглил это слово в инете. Я точно помню… Да! Точно! Он распечатывал что-то! У него много распечаток было! — Загорский резко поднялся. Теперь он выглядел крайне возбужденным, словно сделал какое-то великое открытие. — Отец, как и дед, увлекался всеми этими подземельями, как и я. И у него была масса документов. Но он не давал мне их. Прятал. Не хотел, чтобы я этим тоже занимался. Не знаю, почему… И у него есть по этому Дигнидаду что-то… Что-то… И он почему-то те распечатки вместе хранил с документами по подземельям… Тигран!
— Чего? — Баграмян даже отшатнулся от Загорского, как от сумасшедшего.
— Ты же говорил, что улица Гагарина не сильно пострадала?! Так?!
— Ну да. Она далеко от эпицентра, и там низкое все. Волна затухла. Пожаров только… Ну и высотка, которая у повороте на Куйбышева, сложилась, конечно.
— А пятиэтажки, которые возле старого аэродрома Дэвау?!
— Ну, какие-то стоят. А что?
— Ну вот… Знаешь, где раньше трамвай разворачивался? Где конечная? Там пятиэтажка прямо напротив. На той стороне, где еще «Альмак».
— А! Кажется, понял. А с этой стороны, с торца, площадка еще. Там летом постоянно квас с бочки продавали, овощи всякие, арбузы…
— Да, да, да! Что с этим домом?!
— Целый, вроде.
— Это мой дом, Тигран! Нам надо туда!
— Зачем, я не пойму?!
— Вы же хотите разобраться, кто эти люди? Значит, нам нужны записи моего отца.
Тигран взглянул на Михеева. Тот, кусая губу, осмотрел всех и развел руками:
— Ну, один ведь хрен в город ехать за топливом твоим…
Глава 10
ГОРОД
Бронетранспортер медленно пробирался по бывшему сектору дачных участков и частных домиков Центрального района. Странно, однако, почему этот район назывался Центральным. Это была северо-западная окраина Калининграда. Район города, наиболее близкий к аэродрому Чкаловский, по которому пришелся один из ядерных ударов. Это обстоятельство не оставило практически никаких шансов неказистым строениям, окружающим район Пятого форта. Мало что сейчас напоминало о постройках: что смела ударная волна, то сгорело от теплового излучения. А позже утонуло в дикой растительности.
