И без того хмурая и бледная Рита побледнела еще больше.
— Что?! — зло выдохнула она. — Это с чего ты вдруг избавиться от меня решил?
— Я не решил от тебя избавиться… — развел руками Тигран, но Рита перебила его, продолжая свой гневный напор.
— Тогда в чем дело?! Как это прикажешь понимать?!
— Эй, ребята, да вы что?.. — растерянно пробормотал Михеев.
— Это путешествие может быть очень опасно! — рявкнул на Маргариту, Баграмян, тоже решив повысить голос.
— А чего ты вдруг решил подумать об опасности, которая может грозить другим?!
— Что?! Ты что хочешь этим сказать?!
— Догадайся с одного раза!
— Ах вот оно что?! Ты тут, значит, пресвятая мать Тереза, а я урюк бессердечный?!
— Главное, что проницательный!
— Заткнитесь оба!!! — заорал вдруг не своим голосом Александр. Он стоял, выпучив на Тиграна и Риту глаза и тряс руками, сжимающими добытые под родительской кроватью бумаги. — Проваливайте вдвоем обратно домой и устраивайте свои семейные сцены там!!! На хрен вы мне тут нужны, такие помощники?! От вас толку, что от Чела и Марли было!!!
— Эй, потише ты, — поморщился Тигран.
— Ну, вы даете, ребята, — ухмыльнулся торчащий из люка Кныш.
Рита подошла вплотную к Баграмяну и с вызовом и злобой взглянула в его темно-карие глаза.
— Я вижу, что с Саней неладное творится. А я не из тех людей, которые уходят, когда кому-то, возможно, может понадобиться моя помощь. Понял?
— Вину за то, что я прошел мимо того ребенка, я ощущаю всегда. Четко, ясно и без воплей всяких там истеричных баб! — прошипел в ответ Баграмян.
Махнув рукой, Загорский резко дернул Михеева за рукав:
— Слышь, морпех, у вас гранаты или тротил есть?
Сержант удивленно взглянул на Александра.
— Думаешь, к этой парочке привязать? Я тоже считаю, что только это их успокоит…
— Да нет же, черт возьми. Уже при советской власти старые немецкие казематы часто перегораживали стальными решетками и закладывали блоками, чтоб не лазил никто. Мины там, ловушки разные. Не раз люди в таких местах гибли.
— И что?
— Возможно, мне придется расчищать себе путь.
— Извини, дружище. Гранаты всего четыре, и я их не отдам. В обороне колонии могут пригодиться. А тротила нет. Да если бы и был, я бы тебе не дал. Ты скорее себе руки и голову оторвешь, чем расчистишь путь. С этим надо уметь обращаться.
— У меня тротил есть, — отозвался Баграмян.
— Да мне до фонаря, что там у тебя есть! — непривычно дерзко огрызнулся Загорский.
— Слышь, Саня, ты бы приберег свой боевой пыл, а?! А то огребешь сейчас по-взрослому, потом всю дорогу хромать и сопли утирать будешь!
— Михей, — Кныш хлопнул по плечу своего командира, — представь, если бы эти пришельцы напали не на нас, а на их общину. Ставлю двадцать папирос, что Пятый форт перебил бы друг друга раньше, чем незванцы добрались до них на расстояние прицельного выстрела.
— Н-да. Похоже, твоя ставка самая верная. Але, ребята! Мальчики и девочки. Может, уйметесь, наконец? Нам ехать пора, а с тяжелым сердцем, зная, что вы после нашего ухода проломите друг другу головы, уезжать ой как неохота.
Тигран вздохнул:
— Ладно. Замяли уже. Михей, извиняй за этот дурдом. В самом деле, не на самой лучшей ноте прощаемся. Спасибо, что подбросили.
— Ну и тебе за топливо спасибо.
— Да не за что, брат, — Баграмян протянул Михееву автомат, что тот дал ему возле дома Загорского.
— Э нет, ара. Себе оставь. Мало ли, что?
— Уверен?
— Уверен, — Михеев кивнул и протянул в довесок к оружию еще и свой черный берет. — И вот это держи. Если то, что вы сейчас начнете искать, действительно важно для всех выживших, то пусть этот поиск будет немного и от лица нашей гвардии.
— Спасибо, товарищ гвардии сержант, — улыбнулся Баграмян. Они обнялись на прощание, и Михеев полез на броню своего бронетранспортера.
— Даст бог, свидимся еще! — махнул рукой Тигран.
— Если ссориться прекратите, то, возможно, и свидимся, — засмеялся сержант, утопая в люке бронетранспортера. БТР-80, развернувшись, помчался обратно.
Баграмян проводил его взглядом и, осмотрев попутчиков, вздохнул:
— Ну, пошли уже…
* * *
Снаружи форт выглядел более плачевно. Быть может, потому, что он находился на востоке, и ему больше досталось в свое время от советских гаубиц, штурмовавших «цитадель прусского милитаризма», как когда-то об этом писалось в сводках. А может, все прозаичнее: время и отсутствие ухода сделали то, что не смогли и фугасные снаряды большого калибра. Часть входов были обвалены целыми формациями намертво скрепленного весьма качественным раствором красного кирпича. Наиболее подходящий лаз путешественники нашли не сразу. Но когда нашли, то практически через сорок шагов наткнулись на решетку. Судя по следам в стене, намного позже строительства форта здесь были продолблены места под толстые прутья, ставшие совсем ржавыми, но по-прежнему крепкими. До этой решетки стены были испещрены различными надписями: «Вован Сташко лох, шоб он подох», «Цой жив» и тому подобное. А вот за решеткой стены были чисты от всякой чепухи, оставленной мелом, красками из баллончиков и просто выцарапанных ножом. Тигран посветил за решетку, внутрь коридора. Стены там были только в пулевых отметинах и сколах от разрывов гранат.
— Наши решетку поставили, — подытожил он наблюдение.
— Зачем? — спросила Рита.
— А чтобы балбесы, любящие расписываться на стенах, дальше не лазили.
— Да, — кивнул Загорский. — Раньше люди в таких местах пропадали. Или на мины напарывались, или еще на какие ловушки… — Он тут же вздрогнул, вспомнив, как Егор Хрусталев провалился в крутящийся пол.
— Ну ладно. Будем взрывать, — вздохнул Баграмян.
— Может, лучше другой ход поискать? — Рита, демонстративно игнорируя Тиграна, задала свой вопрос Александру.
— Мы этот-то почти час искали, — зло проговорил оскорбленный добытчик. — Сколько на другой времени убьем? И это при том, если тот другой коридор вообще есть.
— Согласен, — Загорский взглянул на старшего товарища. — Как будешь взрывать?
— Взрывом! — ворчливо отозвался тот.
Тигран внимательно осматривал округлый свод коридора. Надо было убедиться, что подрыв не обрушит его и не закупорит, возможно, единственный проход в подземелье. Так же следовало тщательно изучить стальные прутья решетки, чтобы правильно расставить взрывчатку и добиться желаемого результата с наименьшими затратами оной.
На осмотр он потратил минут пятнадцать, пока, наконец, не произнес:
