— Попрошу вас, генерал, обойтись без намеков на деятельность моего папы-президента.
— Извините, президент Буш, но я вовсе не имел чего-то против вашего здравствующего предка, господина Буша Четвертого.
— Как же нет, генерал Форд, если именно при нем этот объект «Прыщ» и построили. Или вы думаете, он о нем не знал? Так же как и я до настоящего времени? Кстати, надо бы поинтересоваться при встречи, — президент США задумался. — Вообще, когда, и если, разумеется, мы выберемся из этого кризиса, этими скрытыми — «черными» — разработками потребуется заняться серьезно. А то потом окажется, что именно при мне заполнили еще какой-то ящик Пандоры. Тут их и так уже считать, не пересчитать.
117. Прочность брони
Ну что ж, можно только радоваться. Идем по возрастающей. В плане оснащенности, мощи и ударных характеристик оружия. Ведь что у нас когда-то наличествовало? Жалкая бейсбольная бита? Что ею можно разломать? Корпус ширпотребовского игрового автомата? В крайнем случае, чью-то не вовремя подсунувшуюся руку, или — что вообще-то хуже по другим критериям — бестолково-жадную черепушку? А теперь? Вполне можно попробовать выйти один на один против танка. Кстати, допустимо, что там, за запертыми воротами, и вправду стоит наготове какой-нибудь тридцатитонный «Макартур» со 120-миллиметровой гладкостволкой нацеленной в покуда закрытый тоннель. Очень интересно, выдержит ли фуллерит попадание такой бронебойной штуки? И даже если бы так, то куда деть кинетический запал? Снова в микромир? Ну а если не получится, то с какой скоростью двадцатикилограммовый снаряд воткнет экзоскелет в стену тоннеля? Как объяснялось в подготовительных лекциях, отдельные молекулы-фуллерены способны запросто выдерживать космические ускорения. Но человеческие руки-ноги — это совсем не молекулы, и даже голова, хоть в достаточной мере шарообразна, а не тянет ровняться в упругости с состоящим из двухсот, или скольких-то там атомов, чудом современной химии.
И тем не менее разве нам впервой стоять против более совершенных и превосходящих в силе поражения, систем? Живо помнится, как инструмент для заокеанской игры выставлялся против пистолета и одерживал верх. Правда, тогда числовое соотношение оставалось в пользу своих. Сейчас, в этом нападении на Скалистые горы, другой случай; особенно в данный момент, когда через считаные секунды останешься один против вооруженной до зубов неизвестности. Впрочем, почему неизвестности? Вот у нас обзорные экранчики, должные демонстрировать то, что происходит снаружи. К сожалению, некоторые разбиты: уничтожены в шквале огня при расстреле охраны. И сама охрана, в нелепых, даже каких-то театрально-напыщенных позах, покоится тут же. Если бы не сгустки крови, так вообще бы подумалось, что какие-то грузчики перетаскивали куда-то манекены, но внезапно, по команде профсоюза, бросили наряженные куклы где придется и ушли на пикетирование мэрии. Конечно же, тут люди, но после опыта Африк, Литинских Америк и прочего, к виду убитых привыкаешь. И даже, наверное, можешь уверенно спорить с любым работником морга в выдержке, ибо в те, далекие прибольничные заведения, привозят в основном все-таки цельные трупики, зато ты весьма часто наблюдаешь человеческие запчасти, разбросанными по округе как ненужный хлам. И, кстати, совсем не верится, что эта внутренняя охрана горы была живехонька всего-то менее двадцати, или даже пятнадцати минут назад. Хотя, может, для остальных «пульсарцев» время пронеслось просто пулей, ибо некогда им было скучать в ожидании будущих событий. Некогда переживать. Не то что ему, оставленному здесь на дежурстве.
Это он тут сжимал «плазмобой» зазря, раздумывая о творящемся там, в следующих междверных пролетах тоннеля. Ибо увидеть происходящее там, ему было не дано. В отличие, кстати, от вершащегося по наружную сторону ворот. Здесь он мог просто радоваться и даже, наверное, при чуть менее драматичной экспозиции, посмеиваться. Ведь он спокойно наблюдал, как бессмысленно метались перед задвинутой железной плитой местные горе-вояки. Как некоторые из них, в злости и бессилии, даже стреляли в эту монолитную, управляемую ныне только через малюсенького робота, преграду. Он мог радоваться и представлять, как все будет хорошо, когда остальные ребята выполнят свою задачу и вернутся к нему. Как они отсюда, пользуясь такой вот электронно-оптической скважиной для подсматривания, предварительно распределят цели и углы обстрела, а потом откупорят створку и атакуют врага.
К сожалению, защитники «Прыща» оказались не совершенно ослоухими дураками. Прошли какие-то минуты, и экраны внешнего обзора умерли. И, похоже, их смерть предопределилась одновременно с двух направлений. Там, снаружи, закончилась пауза, предоставленная общей растерянностью, — не выполнившее боевую задачу подразделение кое-как сорганизовалось, и кто-то сообразил вывести из строя камеры слежения. А где-то в недрах подземного штаба, управленческий аппарат, а быть может, сама супер-мудро-думающая машина, тоже докумекали отключить питание местного пульта слежения. Ну что ж, будем надеяться, маленький робот, спрятавшийся за бетонным тюбингом, все еще способен управлять движением створки. К сожалению, узнать наверняка сейчас невозможно. Какую-то хитрую двухстороннюю связь с машинкой могла наладить только радистка Кэт — Лиза Королева. А он отсюда, лишь дать команду на открытие дверей: ведь в плане операции предусмотрено очень многое, даже то, что с самой Лизой или ее контейнером, может случиться что-нибудь нехорошее, и вот тогда лишь оставленный ему ультразвуковой «ключик» позволит отряду покинуть подземелье. Но сейчас лучше до этого маленького, настроенного Кэт, устройства даже не дотрагиваться — не дай бог сработает. Этого никак нельзя допустить до занятия «Пульсаром» исходной позиции для обратного прорыва.
Кстати, именно процесс возвращения «на исходные позиции» являлся самым слабым местом общего плана нападения. Конечно же, и без того все и вся там держалось на тончайших ниточках, сотканных из технологии везения. Но отход висел уж совсем на волосинке. Ведь первичное нападение все-таки являлось для защитников «Прыща» делом неожиданным, правильно? Но уход через их боевые порядки обратно, сюрпризом сделать никак не получалось. И потому эта часть плана имела достаточно вероятностный аспект. Предполагалось, что противник будет принимать такие-то и такие-то шаги противодействия. Например, когда отряд установит мину с часовым механизмом и вернется обратно, к предпоследним воротам, открывать их полностью они не будут, просто приоткроют, чтобы установить радиосвязь.
Вторые ворота отстоят от первых на триста метров, да еще и развернуты относительно них на девяносто градусов. Это сделано давным-давно, на случай настоящей, серьезной войны, когда здесь, прямо около входа, будут рвать материю ядерные заряды. Если они окажутся достаточно высокоточными, то внешняя створка весьма вероятно окажется в эпицентре. Может быть, ее вообще расплавит или просто выдавит внутрь, ибо для сил, высвобожденных из атомных ядер, метровый слой титана со сталью не является принципиально толще шоколадной фольги. Тогда ударная волна и миллион градусов жара рванутся дальше, в прохладу тоннеля. Следующие ворота не столь массивны. Трехсотметровый бросок по коридору почти наверняка ослабит огненный язык плазменного шара, но насчет ударной волны этого сказать нельзя. И тогда именно разворот тоннеля на девяносто градусов может спасти положение. Конечно, не исключено, прилетевший откуда-нибудь с другого континента заряд, будет столь чудовищной силы, что сможет свалить и эти ворота, и тут уж вся надежда на следующие километры, а так же третьи, четвертые, и далее по списку, створки. Однако сейчас проводилась если и атомная война, то весьма локального вида.
