– Ну-ка, давай покажи свое искусство, как я тебя учил. Проверь-ка этот конверт.
Тит достал приборы. Действовал он ловко и уверенно. «Когда-нибудь из парня выйдет толк», – констатировал Лумис. На всесторонний анализ ушло не более пяти минут, покуда сработали все наличные детекторы.
– Никаких опасных примесей или взрывчатки нет, начальник, – доложил бывший участник отражения атаки «Абакуров».
Лумис, намеренно, сам просмотрел показание прибора.
– Хорошо, Тит. – Лумис обернулся к генералу. – Вам приказано дождаться ответа?
– Да, очень желательно. Меня послал сам маршал Диракузо, знаете кто он такой?
– Наслышаны. По моим скромным понятиям – военный преступник.
Видно было как генерала снова перекосило. Наверняка, по его разумению он вел переговоры с шайкой бандитов.
– Тит, давай-ка братец разыщи майора, пригласи сюда.
Лумис сорвал печать с пакета и генерал не решился ему возразить. Однако внутри был полный каламбур – шифрованная хронопластина. Зато явившийся вскоре Мероид прочел ее без всяких сложностей, не прибегая к дешифраторам и секретным книгам: Лумис даже позавидовал. «Читает и пишет без словаря», – так, кажется, говорится в опросных анкетах при приеме на работу. Однако посеревшее лицо штурм-майора очень не понравилось Лумису. Он поднял глаза но собрата по оружию:
– Есть разговор, Лумис.
Они прошли в соседнее, менее просторное помещение.
– Что-то случилось? – озадаченно поинтересовался Лумис, он знал что не до шуток, но все-таки попытался разрядить обстановку. – Вам присвоили очередное воинское звание?
Мероид даже не улыбнулся.
– Война началась, Лумис. Настоящая большая война.
– Браши? – Лумис сглотнул слюну, но во рту сразу пересохло.
– По Эйрарбии начата атомная атака, нас просят о сотрудничестве. Что будем делать? Решать нужно быстро, вполне может быть, каждая секунда на щиту. Уже взорвано несколько городов, теперь я понимаю, что это были за скачки напряжения в сети. А мы, с дуру, на генератор грешили.
– О господи, – выдохнул Лумис. – Думаете, надо сотрудничать.
– Сейчас посоветуемся с нашими «большими учеными лбами», но по-моему и так все ясно. Для эффективной работы, нам нужно централизованное управление. Это будет не отдельный бомбардировщик, это будет целая туча: нужно четкое взаимодействие по высотам и секторам.
– Командование приказывает вернуться под его крылышко?
– Не то что приказывает – просит и умоляет. Без нас у него вся система обороны района трещит по швам.
Они вернулись в оставленное помещение.
– Значит так, – строго сказал Мероид, – передайте Диракузо устно, мне некогда царапать и шифровать: нам требуется горючее для лазера (у нас пока есть, но я не собираюсь сжигать свои запасы для ваших нужд), и чем больше тем лучше. Далее, малейшая попытка использовать доставку топлива в каких-то диверсионных целях, и разговор окончен – обходитесь без нас. Кстати, качество окислителя я проверю лично, а то может вы решили таковым путем вывести из строя «пушку». Никаких навешиваний на нас лишних целей, я буду вести параллельные расчеты, и если увижу, что остальные дивизионы заняты не в полную силу, а все специально назначается нам, дабы занять по уши, я сразу выйду из игры и буду действовать только в целях личной безопасности объекта. Это пока все. Можете отправляться генерал, я уважаю Ваше звание, но сейчас мне не до сантиментов. Дальнейшие переговоры буду вести с маршалом по громкой связи, сейчас я ее включу.
В шлюзе они стали быстро облачаться в защитную одежду. Дили все еще дежурил снаружи с иглометом наперевес.
– Сопроводи посла к его машине, – распорядился Лумис.
12. Разворот истребителя
Не получились великие хитрые начинания. Весело было прикидывать и мечтать, как добро и справедливость торжествуют, посмеиваясь, под наивным крылышком зла, сами маскируясь правой рукой тирании. Но зло оказалось хитрее, злее чем планировалось. Можно водить за нос доверчивого императора Грапуприса, подсовывая ему расстрельные списочки, с вписанными самолично дополнениями, но ведь у Солнцеподобного мыслишки свои тоже, оказывается, имеются, не все они вечерним передвижением танко-слонов по игральному полю заморочены, от скуки и игры с одним и тем же партнером – Китом (у которого только это дело и осталось после взрыва заводов атомно-реакторных, и держится он за него, как за ниточку последнюю). Рождаются, как видим, у Тридцать Первого приказы своего собственного сочинения. Вот так и засыпались ранее придворные интриганы, тогда, после Последней (если бы) Атомной, когда Грапуприса в провинции откопали: думали, дурачок-простофиля – деревня, куда ему, а он всех и перехлопал, зажевал и выплюнул.
«А может, выполнить? Чего мне то, – размышлял Руган, – чего мне право: ведь не своими руками в самом деле, по линии подчиненного ведомства, пойдет по цепочке команда и все дела. Революционных армий больше нет, осудить меня за бездействие некому. Ну прольется кровушка? Так ведь и так эти люди в лапах имперского правосудия, не выпутать их, разве что чудо случится. Но реально глядя на вещи, не выпутать. Тысячи их, в сотнях мест – не добраться и не успеть. Ну, умрут они, для многих наверное к лучшему даже, через «камеру Гринсэтера» и «лошадку Бликс-Крис-Ру» не пройдут, сразу в «резервуар Тоу-Пена» и все дела: сольются в выгребную яму биологически активным раствором. Зато как взлетит мой личный имидж в глазах орла Грапуприса, крылышком бывшего телохранителя обогревающего? Кто тогда заподозрит Ругана в связях с повстанцами истребленными под корень? Да, хоть какие доказательства предъяви, если найдутся, кто поверит? И можно будет дальше, в тихую, вершить правое дело – карать гадов многочисленных. Обидно правда, что многие из них так и не догадаются о том, кто им головы рубит и за что, до последнего ведь будут уверены, что конкуренты некие их с дороги убирают, в процессе внутри-дворцовой грызни за кресла помягче и подушки сидельные, ближе к трону расположенные. И окунать руки в кровушку с наслаждением, обильно перемешивать с кровью праведной, разбавлять ее – артериальную – алую венозной – мерзко-пакостной, и погуще разбавлять, погуще, дабы и не проглядывалась кровь соратников в жертву добровольно принесенная. И помнить только, что и у тебя самого внутри теперь вся венозная, и достоин ты развеивания по ветру в первую голову, просто покуда нельзя, стоишь ты, покуда, на страже Справедливости и Святого Возмездия. И некому тебя подменить, всех с подобными идеалами пустил ты в сосуд-резервуар, в который сверху опускают живое и жесткое, с костями, внутренностями и мыслями сложными, а снизу, из крана, выливают ведрами только жидкое, соплеобразное – энтропийную субстанцию без мыслей и чувств, на добавки к порошкам стиральным и окно-моющим средствам годное».
Да, собственно, размышления его были уже в пустой след. Принял он уже решение, и более чем принял, он уже привел план в исполнение. Конечная цель еще не осуществилась, но все шло к ней теперь независимо от желания Ругана. Он принял решение вчера, когда Грапуприс ознакомил его с новым, еще не разостланным фельдъегерской почтой, приказом. И предписывал тот всего-навсего: «срочную ликвидацию всех содержащихся под стражей политических заключенных, не зависимо от вынесенного ранее судом приговора». Просто и со вкусом. Было и разъяснение: «в связи с переводом всех ресурсов страны на военное положение, и преступным, в такой ситуации, произведением трат на содержание не перевоспитываемых преступников». Приказ должен был быть отправлен сегодня к вечеру по линии управления Ругана. Официально Руган по-прежнему занимал пост уполномоченного за внутренний порядок столицы, но реально, он почти единоначально руководил всеми полицейскими силами страны. Так сложилось.
