Теперь понятно, о чем речь? Эта супермашина находится на естественном спутнике планеты Земля, на окраине Моря Ясности, в центральной части несказанно древнего кратера Лемонье. «Мерседесов» тут отродясь не водилось. По кратеру, очень не торопясь, перемещается подвижная лаборатория «Луноход-1» (Советский Союз!). А так как луноход снабжен кучей разнообразных приборов, он больше покоится, чем ездит. У него имеются спектрографы, магнитные искатели, сверхточные датчики радиации и щуп для внедрения в грунт. Этот самый щуп помещен спереди, потому, когда он осуществляет это самое внедрение, – все видно (совсем не так у мужчин, которые вынуждены внедряться в полную неизвестность). Еще у него есть примитивный, но мощный манипулятор и, разумеется, камеры для обзора передней полусферы. Однако более всего у лунохода различных приборчиков для связи с далекой социалистической родиной и всяческих хитрых штучек для точной локации.
А внутри у него распадаются атомные ядра. Но это не пожар реактора. Просто маленькая топка – считаные килограммы активных изотопов. Он даже не использует эту мощь для подпитки двигателей. Это запас, последний бастион перед грядущей лунной ночью. Обычно луноход готовится к ней заранее. В этом он похож на медведя, выбирающего берлогу для зимней спячки. Долго «топчется» на одном месте. Разыскивает пространство поровней (это удается сделать, замеряя давление на каждую независимую ось). Разворачивается передней частью на восток. Если удастся пережить вечность темноты и холода, то его камера распахнет глаз прямо в центр застывшего в нерешительности Солнца: оно так медлительно и несмело после двухнедельной пропажи. Затем, повинуясь команде, посланной с далекой-далекой Земли, луноход соберет в комок остатки невыветренной стоградусным холодом энергии и распахнет кастрюлю солнечной батареи. Вообще-то она неправильно устроена. Вся варка – преобразование света в электричество – происходит в крышке, а в самой «кастрюле» просто прячется от мира приборный отсек. Кстати, антенна, ловящая искренний привет планеты, на которой он родился, развернута загодя в нужном ракурсе с особой тщательностью. Ибо если не так… Здесь нет доброго старика Хоттабыча, помудревшего от общения с цивилизацией и способного через пропасть вакуума отъюстировать диаграмму направленности на гигантское локаторное поле в Крыму.
Так вот, главное назначение изотопов в «брюхе» – вырабатывать тепло, не дать бешеной звездной ночи вокруг убить аппаратуру холодом. А в обычное, активное дневное время ему некогда спать. Хотя тоже случается подремывать в связи с тем, что Земля – невероятно быстро вращающаяся планета, и, значит, периодически локаторы, через которые ведется управление, закатываются за горизонт. Может быть, в грядущую эру коммунизма будет не так – как только ослепнет одна станция слежения, сигнал подхватит другая, передавая непрерывную эстафету от континента к континенту. Может быть. Но пока он ждет. Ждет и подремывает. Тем более что лунный день, это вовсе не бесполезно-опасная ночь – здесь, в лунном мире, нет облаков, а значит, можно всегда и всюду подзаряжать аккумуляторы. «Товарищи! Дармовая солнечная энергия в любое время дня и…» Все-таки только дня. Ночью – лишь выковырянные загодя в Монголии и доставленные с Байконура атомные ядра.
Глава 2
Экипаж
Думаете, они подбирались из танкистов? Гусеничных героев, сдающих экзамены по прессованию грязи в шлак и по нырянию в озера под шноркелем? Эдаких отличников боевых стрельб, шарахающих бронебойным мишени за километр и меняющих стершиеся стальные треки своими силами до прибытия ремонтников? Ничуть не бывало. Тогда, может, они из трактористов, бивших рекорды по количеству прицепленных позади сенокосилок, с ночи до утра под палящим солнцем прессовавших пятилетку в год? Снова промах. Может, их подбирали из предтеч героев-дальнобойщиков, наматывающих границы и тысячемильные метки на колеса, или из автогонщиков, героев трассы «Париж – Дакар»? Нет. Не подходили сюда и любители велотреков, сливающие спицы в сияющие под ногами солнца-близнецы. Хуже того, всем, кто должен заниматься ЭТИМ, строго-настрого запретили иметь права и покупать личные средства передвижения приблизительно до выхода на пенсию. Пенсия у них, правда, намечалась ранняя, однако поскольку все они были еще порядком молоды, то пока что приговаривались к трамваям-троллейбусам, а иногда, в качестве компенсации, к служебным «уазикам». Ну что ж, сюда намеренно не подыскивали любителей внешней жизненной мишуры. Дело, в которое их втянули, должно было стать их ведущей целью и единственной судьбой.
Имелось две команды, по пять человек в каждой. И, как положено в армии, главным в каждой пятерке был командир. И не какой-то зеленый летеха-выпускник, а целый майор. Звание, почти подходящее командиру ракетной батареи, у которого забот, людей и техники невпроворот. Но зато у каждого нашего майора в подчинении имелись исключительно офицеры. Попадались и летехи, но как минимум краснодипломники или вообще – медалисты. По всем признакам дело, которым они обязались заниматься, являлось крайне важным и даже наверняка секретным. Хотя в этом экипаже, все-таки так напоминающем танковый, не значилось ни одного заряжающего, по случаю отсутствия снарядов. Думаете, у них вместо обычной была какая-нибудь продвинутая лазеро-плазменная пушка? Не волнуйтесь, времена таких монстров еще не наступили, а если повезет, то не наступят вообще. Так вот, пушки у них не имелось вовсе. И хотя еще два года назад американские астронавты доказали, что никаких селенитов на данном космическом теле не водится, лаборатория не имеет ни одного пулемета и прочего снаряжения для самообороны. Селена пока еще предельно демилитаризирована и миролюбива. Но врагов у их подвижного механизма было видимо-невидимо. И это были хитрые, коварные враги, не прощающие ничего. Именно поэтому и требовались в экипаже везунчики-медалисты.
И поскольку машина их умела двигаться, что являлось ее главным, почетным свойством, то, понятное дело, вторым после майора-командира лицом считался водитель. Затем шел штурман, ибо одного водителя для таковой машины совершенно недостаточно. А еще у них наличествовал собственный бортовой инженер. Он так и назывался – «бортовой инженер», хотя совсем не находился на борту, под толстой, морозостойкой алюминиевой броней. И ничего здесь не было странного, ибо вообще никто из них не находился в «нутре» машины. Разве что мысленно, для уверенного погружения в процесс. И даже сверху, где-то в открытых откидных сиденьях, они тоже не восседали. А потому еще одним важнейшим человеком в команде, эдаким аналогом танко-пушечного наводчика, был оператор антенны. В реальности он действительно являлся наведенцем – у их антенны была намеренно зауженная диаграмма направленности. И это совсем не зря.
Короче, их машина была эдакой воплощенной мечтой фантастики тридцатых годов, когда по романам путешествовали всяческие радиоуправляемые штучки-дрючки, типа самостоятельно сражающихся самолетов и межконтинентальных поездов. Прошло всего сорок лет. Причем не безоблачно-голубых, а солидно затертых черной тушью мировой войны, да еще жестко прихваченных льдом «холодной». Теперь реальность, в которой жили люди, грубо обскакала те давние мозговые эманации фантастов. Угол захвата бортовой антенны лунохода был сжат не просто из спортивного интереса. Ведь требовалось группировать в подобие луча всю подвластную мощность. Ибо расстояние, преодолеваемое их управляющими сигналами, составляло ни много ни мало, а триста восемьдесят тысяч километров.
