Ну и что тут? – Крысолов напряженно оглядывался по сторонам. За домом был обычный неухоженный пейзаж любой промзоны – какие-то пустые коробки, разбитые ящики, пара грязных бутылок: наверняка здесь какие-нибудь работяги собирались, дабы раскатить пузырь самопальной водки. Вообще-то после Хрени пьянство сильно пошло на убыль – все, кто имел склонность злоупотреблять, быстро присоединились к армии нежити: кто – опившись морем оказавшегося вдруг бесхозным пойла, кто – не сумев на нетрезвых ногах убежать от шустеров и морфов, кто-то сгинул в бандитских и сектантских лагерях. Так что к концу первого года откровенных «синяков» как-то и не осталось уже. Артем вспомнил, как в Васильевке Сашка Колбаскин, ровесник его отца в общем-то, по первой зиме как-то вдруг перестал выходить из своего покосившегося дома, где он жил со своей матерью. Там их и нашли – Сашку, сине-черного – отец сказал потом, от пьянки кто помирает, всегда такой, – и мать его, старуху Петровну, Колбасиху по-деревенски, с выкушенной шеей. В деревне до этого мало кто помирал, и Артем даже немного испугался, когда увидел, как Сашку, тихо хрипящего, выволокли во двор.
– Что делать с ним будем, а, Кондрат? – спросил отца Кузнец. – На хрена ты его сказал живьем брать? Упокоили бы, как Петровну, – и всех делов…
– На капкан его посажу, – сказал отец, дрожащими пальцами щелкая зажигалкой. – Есть у меня мысль – как… Заодно и эти, – он кивнул в сторону малехо напуганных Артема и Васька, – пример иметь будут, чтобы помнить, что пить – шибко вредно. А если правду говорят, что покойники эти не разлагаются, так, может, и внуки их помнить будут.
Так вот Сашка и стал первым их сторожевым зомбаком. Потом еще нашлось несколько – это когда те двое из города приехали да чего-то там не поделили, ну и постреляли друг друга, да из леса пара вышла, парень с девкой. И что интересно, молодые, глядя, как Сашка бесится на цепи, действительно пить не пробовали. А Петровну тогда похоронили, да…
Артем вспомнил это все, пока их группа осматривала место дислокации зомбака. Сикока и Крысолов искали чего-нибудь, что могло бы объяснить странности в поведении покойника. И хотя Сикока был хорошим следопытом, но именно Артем увидел ту кость, завалившуюся между ящиками.
– Эй, гляньте. – Он подозвал к себе группу и очень удивился, когда подошедший Крысолов сильно двинул его под ребра, так что Артем болезненно охнул.
– Заметил что – молодец, – жестко сказал Крысолов, – только твоя задача – крышу контролировать. Раз на землю смотрел – в это время сверху кто-то прыгнуть мог. В другой раз… Артем, не надо другого раза. Ясно? – Его серо-голубые глаза сузились, и Артем поспешно сглотнул слюну.
– Ясно. – Он хотел добавить «извините», но поспешно вспомнил, что Крысолов учил: «На операции – никаких лишних слов. И никаких «вы» – только «глянь», «иди», «смотри». Это обязательно для всех, независимо от возраста и положения. Если говоришь «идите» – это относится ко всем членам группы, ну как минимум к кому-то двоим…»
Старый тем временем, не обратив на воспитательную процедуру никакого внимания, вытащил из-за ящика обглоданную небольшую кость.
– Пяточная… – Он повертел кость в затянутой перчаткой руке.
– А вон, глянь, еще. – Сикока указал пальцем на вторую кость, такую же небольшую, как и первая.
– Это таранная. Стопу разобрал. – Старый и Сикока склонились над останками кого-то.
– Вот только то интересно, что вторая кость – здесь два дня уже, наверное, как лежит, он с нее все дочиста обглодал, она высохла уже. А… пяточная – так вот эта свежая. Он ее перед нами грыз, а тут более лакомый кусок увидел.
– Эй. Гляньте-ка туда. – Крысолов показал рукой в сторону низких складов или цехов, куда вела асфальтированная дорожка. На ней, на расстоянии приблизительно метров в двадцати друг от друга, лежали кучками несколько костей, виднелись небольшие темные пятна.
– Интересно… – Старый и Сикока по очереди приложились к биноклю, после чего переглянулись.
– Ты о том же думаешь? – тихо спросил Старый.
– Да. Эта сволочь спецом вывела на нас зомбака. Он его типа как собаку здесь оставил. Не они одни, – он криво усмехнулся, кивнув в сторону Артема, – додумались из зомби сторожевиков делать. Он знает, что ночью на него охотиться не будут. Поэтому на день выставлял, а на ночь – уводил. Доберман на даче олигарха наоборот.
– Мало того, – добавил Старый. – Он его специально прикармливал, причем небольшими порциями, старался мышц дать поменьше, чтобы зомбак не морфировал раньше времени, а одни кости глодал, а зомбак привык уже, что здесь какая-никакая, а еда. Условный рефлекс в чистом виде. И еще – он из ранних морфов. Он знает, что роговица от постоянного наблюдения сохнет, и бережет ее. И насчет шеи, учитывая все это, – он повел рукой вокруг, – не исключено, что морф ему ее и сломал.
– И жрать не стал? – удивился Кусок.
– Может, ему больше не надо.
– Это как?
– А если он прикинул, что дальнейшее наращивание массы тела чревато ухудшением боевых качеств: выигрыш в массе – проигрыш в подвижности и маневренности?
– Умный, с-с-сука, – процедил Сикока.
– Умная, – ледяным голосом сказал Крысолов. – Гадом буду – это женщина. До такого только баба могла додуматься, которая с диет не слезала…
– Так что, он… она знает, что мы здесь? – Кусок недоуменно покрутил головой.
– Хрен его знает, – пожал плечами Крысолов. – Я думаю все же, она его поставила, чтобы выстрелы услышать. В общем-то большинство команд так бы и поступило, увидев зомбака: завалили бы пулей в голову легкую мишень. Не удивлюсь, если окажется потом, что и Самопал так действовал. Ну а с нашим убивцем, – иронично глянул он на Банана, сосредоточенно высматривавшего что-то впереди, – будем надеяться, что о нас пока еще не знают.
– Не стал бы на это так уж сильно надеяться, – процедил тот сквозь зубы.
– Ну а по кости что можешь сказать? – поинтересовался Крысолов.
– Т-а-а-к, ну это наш дружок упокоенный постарался. – Старый показал на длинные царапины. – А вот это… а вот это уже не он. – Старый повернул кость боком, и стало видно, что с этой стороны кость раздроблена. – Зубки сильные, стандартные, треугольные, шилообразные тоже есть. Значит, на кольчужных уже нарывался, ну или был в районе, где такие работали.
– Харя у него какая? – заинтересованно спросил Кусок.
– Ну однозначно побольше, чем твоя, – хмыкнул Старый. – Хоть и твоя… – Он критически глянул на Куска, но дипломатично продолжать не стал. – А вообще надо и другие косточки посмотреть.
Группа продвинулась вперед, и Старый подобрал очередную кость.
– Лопатка. Ага, вот тут скус хороший. Ну, – он деловито глянул на кость, – это, конечно, не улыбка Мэрилин… Но и не тот мастиф из собачьего питомника, помнишь, Крыс?
– Забудешь его, – мрачно отозвался тот. – Я будто и сейчас слышу, как он у Басмача череп раскусил… Я потом на орехи месяц смотреть не мог.
