– Наверное, реконструкцию перед самой Хренью провели, – предположил Старый, – вон и плитка на полу новая, не раскрошенная, и краска на стенах ручками каталок не отбитая. А попортить уже не успели.
Двери, которые вели в бывшие палаты, а ныне комнаты, тоже были неестественно широкими. Артем догадался: чтобы через них можно было прямо на койках проезжать. Правильно, а то вон в основном корпусе – двери узенькие, так Сикоку еле на каталке в палату ввезли. Они остановились перед дверью, за которой должен был бы жить Дмитрий, и Крысолов нетерпеливо постучал в нее раз, затем другой. Послышались шаги, дверь открылась. Дмитрий. Видно было, успел уже выпить – глаза его, и так красные от бессонной ночи, налились еще больше, да и без глаз было слышно – в комнате стоял густой запах самогона. Тем не менее держался на ногах Дмитрий довольно крепко.
Старый тоже слегка поморщился, однако больше ничем своего неудовольствия не выдал.
– Дима, нам нужно любое оружие и патроны, – не тяня резину, с ходу объявил он.
Дмитрий невесело усмехнулся:
– Завязались с «крестовыми», а для полного счастья с Саенко сцепились? Блин, совсем не помню, как там в фильме было… поэтому перехожу сразу к основному моменту: «Вот что, ребята, пулемета я вам не дам…» Я ж вам уже говорил: я теперь ни с кем – ни с белыми, ни с красными, никого не выбираю, сам по себе. Меня не тронь – я тоже никого трогать не буду. Да и нет у меня ничего, кроме того, дареного «макарыча». Зомбака пристрелить и кому-нибудь борзому пулю всадить – мне хватает, а воевать я как-то и не сподобился научиться.
– Ясно и понятно излагаешь, – спокойно кивнул Старый. – Предлагать, по типу товарища Сухова – «…ну так пошли» – не буду, потому как этот эпизод мы уже проехали по ходу фильма. – Он повернулся к молча стоявшим в коридоре Артему и Крысолову и коротко бросил им: – Пошли, – и шагнул. Потом остановился и, не оборачиваясь, проронил: – Точно ли ты уверен, Варутин, что не выбрал… Я даже не про «крестовых» или хозяина твоего, а про жизнь твою. Стоило ли на нас литр коньяка тратить? Впустую же, а так на пару дней бы ведь хватило. – Он все же полуобернулся и глянул на Дмитрия, постаравшегося смотреть прямо ему в глаза, но все же отведшего взгляд. – Дима, ты у же выбрал – ее. Водяру. Ты ведь пистолет не даешь нам почему? Потому что вдруг из-за этого надо будет менять что-то. Вдруг уходить придется с нами. И не пить неизвестно сколько… Ладно, оставайся… – Он смотрел на Дмитрия даже не с презрением, а холодно, с профессиональным интересом. Как врач на больного. Потом все они как по команде повернулись и пошли – дверь за их спинами тихо щелкнула хорошим, надежно врезанным замком.
– Никуда он отсюда не «дернет», – задумчиво сказал Старый. – Будет сидеть и вот так говорить всем, что «завтра уеду». Будет говорить и пить. Хоть и пистолет теперь у него, а он все равно остался там, на кухне. Ему реально страшно менять что-то в жизни, как страшно было многим нашим специалистам, и неплохим, между прочим, уехать за кордон: и границу уже открыли, и не так дорого это было, и язык многие неплохо знали, а все чего-то ждали – хорошего правительства, Шенгенской визы для страны, еще чего-то. И параллельно кляли свою жизнь…
Они остановились перед дверью, ведущей на улицу. Крысолов медлил, напряженно хмуря лоб и покусывая нижнюю губу.
– Расклад такой, – наконец решился он, – нас, как только мы выйдем за ворота, сразу начнут пасти. На людном месте вряд ли тронут, хотя и этого нельзя исключать: типа, отмороженные «крестовые» совсем без командира с катушек слетели, с них и спрос…
– Вряд ли, – возразил Старый, – не захотят они со сворой команд заедаться хотя бы по вопросу обеспечения безопасности в городе. По крайней мере я лично задал бы именно такой вопрос и начальнику здешней безопасности, и администрации.
– Вот и я так думаю, – кивнул Крысолов, – но как только мы продвинемся в безлюдное место, там нас и попробуют прижать, тем более что им торопиться некуда, это у нас уже… пять пятьдесят три осталось. Значит, где-то по дороге кто-то один должен незаметно оторваться и по-тихому слинять. На это нам потребуется, скажем, полчаса. А двое других попытаются задержать всех остальных, причем так, чтобы они думали, что нас по-прежнему трое, хотя бы на час. За этот час третий должен найти транспорт и выбраться из поселка. Причем незаметно. До захоронки – минут тридцать – сорок. Полчаса – на месте, еще час – на обратную дорогу…
– Больше часа: на обратном пути его будут уже ждать, – помотал головой Старый. – Потому как минимум последних километров пять, а лучше – десять он должен пройти пешком и незаметно пробраться в поселок.
– Значит, на обратную дорогу – три часа. Если встретимся где-нибудь здесь, назад в больницу уже по-любому пройдем. Ну полчаса – на форс-мажор. В обрез, но успеваем. Правда, есть риск – пока двое станут у моря погоды дожидаться, третьего, возможно, уже потрошить будут. Но тут уж как карта ляжет.
– На захоронку пойдешь ты, – утвердительно сказал Старый. – Ты там уже был, и тебе меньше потребуется времени, чтобы до нее добраться. Ну и физподготовка у тебя на уровне.
– Хорошо. Где лучше оторваться, как думаешь?.. – Они со Старым негромко переговаривались. Артем в общем-то не думал даже давать им советы. Он просто наблюдал за улицей, вплотную подойдя к выходу, и оценивал обстановку через щель от неплотно прикрывшейся двери. Охранник топтался неподалеку, не очень-то и стремясь показать свою незаинтересованность. Он, правда, не совался внутрь здания, но и не уходил, терпеливо ожидая их выхода. А, вот и еще двое бегут. Он так увлекся наблюдением за происходящим снаружи, что пропустил момент, когда негромкие переговоры за спиной внезапно стихли. Потому что кто-то сказал знакомым голосом:
– У меня есть оружие и патроны. И машина.
Даже за то недолгое время, что он находился в команде, у Артема, наверное, здорово изменилась анатомия – морфировал он, что ли? Во всяком случае, у него как-то запросто получилось одним глазом, как и раньше, наблюдать за происходящим на улице – там, кстати, саенковские охранники разделились: один остался стоять на месте, а двое других побежали в разные стороны, огибая здание, – а вторым ему удалось, скосив взгляд, увидеть, что перед настороженными Крысоловом и Старым стоит уже знакомая ему Варька. А без белого халата, в камуфляже – она тоже ничего!
– А вам что за дело, девушка? – сухо спросил Старый. – И откуда вы знаете о наших потребностях?
– Ну про то, что у вас машину угнали, мне сам Дмитрий Васильевич сказал, когда с дежурства пришел, как и про то, что вам надо оплату срочно внести, – усмехнулась она бледноватыми губами. – А про оружие – я и сама слышала. Моя комната рядом с его, а звукоизоляция здесь так себе.
Старый тем не менее смотрел на нее, хмурясь.
– А вот такой вопрос, – неожиданно жестко спросил он ее, – ежели так помочь ты хочешь, чего ради с патронами и оружием связываться? Может, лучше наличкой одолжишь? Или это: пара лишних стволов у тебя? Ну так давай в ломбард заложим, как тот же Саенко предлагал. Продадим «чего-нибудь ненужное», как Шарик Матроскину предлагал? Можешь объяснить?
