В сенях было пусто. Они с Крысоловом медленно переместились туда, теперь держа под прицелом уже дверь, ведущую в избу. Крысолов осторожно потянул с крючка вверх старую, отполированную десятками тысяч прикосновений кованую ручку двери и так же, как Кусок, стремительно открыл дверь. Артем, присев на колено, был готов открыть огонь по любой угрозе. Меньше всего хотелось бы, чтобы этой угрозой оказался мертвый батя тем не менее до боли сжав зубы, он напряженно всматривался внутрь комнаты, одновременно втягивая воздух – не пахнет ли едким ацетонным запахом из глубины дома. Однако пахло лишь нетопленым жильем, вернее, даже не жильем. Вот Ваську когда убили, дома у него тоже так пахло, когда к нему за одеждой смертной пришли. Будто убили хозяина – и душу из дома вынули. В глубине дома раздался мягкий шлепок – и Артем чуть-чуть расслабился: зомбаков в доме точно нет – Баста не вела бы себя так спокойно, будь они рядом, да и с чужими тоже вряд ли.
Мягко урча, дымчатая кошара вышла из-за двери. И сразу принялась тереться об ноги – так она делала, когда проголодалась, но еще не очень сильно. Если бы сильно, они бы ее еще со двора услышали бы: кошка большим терпением не отличалась и принималась голосить уже на второй день голодовки.
Баста – это так отец ее назвал. Артем думал, что Баста – это типа все, хватит, шандец мертвякам, ну или хотя бы мышам. Но батя объяснил, что в Древнем Египте одну богиню так звали, в виде кошки. Только немного не так – Бастет, а Баста – так привычнее и для кошки звучит лучше. Вот, кстати, интересно, может, и прав Старый, и тогда это все было уже – ну с мертвяками засада? А с чего тогда кошку в богини производить? И это – кошку ведь первой в дом пускали, совсем древний обычай – зачем? У них, правда, в Египте том и крокодилы, батя говорил, в богах числились. Интересно, а крокодилы зомбируются? Если нет, то такого бога не грех и заиметь: от него, наверное, не каждый и морф вырвется, не то что зомбак. А где же батя сам-то? Артем осторожно заглянул во вторую комнату их дома – кровать, на которой они оставили раненого отца, была пуста. Вообще-то батя к этому времени должен был бы и на ноги подняться – раны сейчас заживали не в пример лучше прежнего, а батя терпелив и залеживаться не любит. Помнится, на охоте он три ребра сломал, и это еще и до Хрени даже, так только пару дней и отлежался. А потом опять по дому все делал, кривился только немного – кто не знал про ребра, так и не замечал ничего.
Артем внимательно посмотрел на обстановку – все было вроде в порядке: кровать аккуратно заправлена, все на своих местах. Одежды батиной не было – все, что с ним случилось, а равно и с другими, случилось, скорее всего, не дома, а где-то на улице. Крысолов тоже зашел в комнату, и Артем изложил все это командиру, не забыв упомянуть и о том, когда все это могло произойти, судя по кошачьему поведению. Они специально посмотрели на Бастину тарелку, стоявшую возле печки: точно, так и есть, остатки корма там были, кошка не подобрала все до последней крошки, но уже надеялась на что-нибудь посвежее. Значит, не больше суток бати в доме нет. Ладно. А с остальными что же?
Артем с Крысоловом вышли из дома, где их терпеливо ждали члены команды. Крысолов «на автомате», едва увидев Куска, сразу сдвинулся вправо от него, дабы не создавать легкой групповой цели, ну и Артем тоже сместился влево.
– Все тихо, – скупо просвистел Кусок. – Ни движухи, ни чего другого.
– Старый?
– Тихо.
– Чего дальше делать будем, Артем? – повернулся к нему командир.
– Проверить остальные дома, может? – неуверенно спросил Артем.
Их дом стоял третьим с края деревни, и Артем надеялся, что, может, хоть дальше кто в домах есть. Слабо надеялся, ну а вдруг…
И он по гроб жизни остался благодарен команде, когда никто из них не высказался типа: «…Да ну ясный пень, попадалово здесь какое-то. Ну не хрен думать, сматываться надо, потом, с большими силами, вернуться и все как следует посмотреть – с вояками теми же. Ну четверо нас всего – чё мы, если чё?» Крысолов по очереди посмотрел на Старого, на Куска – все согласно кивнули, и Крысолов обратился к Артему:
– Давай маршрут.
Артем глубоко вздохнул, потряся головой, и принялся размышлять вслух, искоса поглядывая на команду:
– Можно пойти по этому краю деревни. Потом вернуться по другому – также проходя каждый дом… – подумал немного и отрицательно мотнул головой: – Нет. Лучше – с этой… ну хоть и мы с командиром. Вы, – показал он на Старого с Куском, – по второй стороне, до следующего дома. Потом мы – под вашим прикрытием, чуть дальше, прикрываем вас, вы – еще продвигаетесь… – Он внезапно осекся, увидев легкую улыбку на лице Куска. – Вы… вы что, проверяете меня? Даже сейчас??? – с возмущением начал он и опять осекся.
– А когда еще учиться? – негромко спросил Старый. – Вот она, реальная ситуация, от твоего поведения в ней может зависеть жизнь тех, кто тебе дорог. Кстати, никогда не понимал тех врачей, которые отказываются оперировать, ну или вообще лечить пациентов на том основании, что те – их родственники. Если ты врач, а не хрен собачий, и знания твои – реальные, и ты в этом уверен, кому же, если не тебе, и лечить? Сам и сделаешь лучше всех родственнику своему. Все может быть, кто же спорит, и исход любой – главное, чтобы ты сам это понимал и перед собой чист был, чтобы потом себе самому сказать: «Я сделал все, что от меня зависело». Ну а если ты сам себе не доверяешь, как другие тебе доверять могут?
– Да и не проверяем мы тебя, – вмешался Крысолов. – Все правильно излагаешь. Так и пойдем.
Они перебежками передвигались от дома к дому, и везде было одно и то же – людей не было. Правда, большинство домов было заперто, и видно было, что люди в них не заходили по меньшей мере с неделю – это были дома тех сельчан, кто решил переждать лихую годину в лесу, да как раз и угодил в лапы «крестовых». Но вот дом той же Матруны: Артем хорошо помнил, что она оставалась, когда команда в поселок пошла. Точно, оставалась, еще бате обещала козьего молока занести. Вон она, коза, на цепи ходит, а Матруны нет ни в доме, ни рядом, а коза вокруг себя всю траву выела. Или дед Парфен, он тоже в лес не пошел, сказал, что с его ногой, перебитой на фронте, не до походов по лесам. Вот его колодка, вся иссеченная, на которой он лозу рубил на дрова, и топор даже в ней торчит, – и опять никого. Время от времени они посматривали на противоположную сторону, после того как Старый и Кусок тоже проверяли очередной дом, – но те тоже лишь отрицательно мотали головой. Следов на пыльной деревенской улице было полно – только коровы всласть потоптались по ним, завалив все вдобавок своими лепехами. Так что понять, кто тут ходил, было решительно невозможно, так все перепахано.
…Они нашли их всех во дворе Кузнеца, крайнего дома деревни. Можно сказать, там, где все и началось. Счастливого конца для деревни не получилось, хоть Артем до последнего верил в это. Даже когда в предпоследнем доме, куда они заглянули с Крысоловом, жужжащая стая мух поднялась от двух кровавых пятен, а Крысолов хмуро принюхался к поднятой с земли гильзе, одной из нескольких, валявшихся там же, – все еще верил…
