Сдвоенно грохнуло, вдоль коридора прошла горячая упругая волна, усеивая палубу обломками пластика, дымящимися обрывками бумаги и битым стеклом. Сизый дым выплеснул под подволок, растянулся медленно всасывающимся в вентиляционные решетки облаком. И неожиданно наступила тишина.
В которой гораздо более громко, нежели давешние выстрелы, прозвучал елейный голос Ильченко:
– Чердак, а ты какие гранаты использовал, братишка?
– Дык штурмовые, тащ капитан, какие ж еще?!
– Ну и дурак…
Оставив последнее высказывание без комментариев, Василий поднялся на ноги и обреченно махнул рукой:
– Ладно, пошли, поглядим. Вообще-то, на будущее, КИЦ – это собственно и есть бортовой компьютер. И если ты его только что отправил к его компьютерным праотцам…
– Так вы ж сами разрешили, тащ капитан?!
– Значит, и я тоже дурак… – самокритично подытожил Василий, мысленно тяжело вздохнув. В мозгу билась какая-то не оформившаяся пока, но определенно нехорошая мысль. Или предчувствие, что скорее.
– Вперед, мужики. Пошли, гранатометчики…!
Информационный центр, суть – обиталище корабельного бортового компьютера, после короткой атаки являл собой жалкое зрелище. Первое, что пришло на ум Ильченко при взгляде на разрушенный зал, перенесший взрыв двух штурмгранат – «мешанина». Сверху еще стелился, постепенно иссякая, мутный туман инертного газа системы экстренного пожаротушения, но тушить уже было нечего. Пол устилало множество обломков, валялись покореженные взрывом кресла, сорванные со стен раскуроченные электронные панели. А еще имелись трупы, в разной степени сохранности и в количестве недостающих восьми. Впрочем, один был еще жив – «ненадолго», как констатировал мельком осмотревший раненого Перцев, облегчивший страдания обреченного одиночным выстрелом.
Оружие – три почти в точности таких же, как у десантников, безгильзовки, разве что без подствольников, – ударная волна разбросала по углам помещения. Кто именно стрелял, определить было невозможно да, в общем-то, уже и неважно.
– Красиво, – мрачно буркнул капитан Ильченко. – Просто офигеть. Не было печали, называется… Ладно, осмотритесь тут, может, чего и найдете…
Выйдя в коридор, он припомнил разговор с Махновым и вызвал Крага:
– Иллиас, слушай, ты сможешь открыть внешние шлюзы и стартануть все боты, кроме нашего?
– Простите, не понял, что сделать? – отозвался пилот.
– Ну, сбросить за борт все челноки? Просто сбросить – и всё?
– А… зачем? – не понял Краг.
– Затем, что с восемью сотнями ящеров нам немножечко не справиться, вот зачем, – начал потихоньку свирепеть капитан, тем не менее, прекрасно понимая, что пилот ни в чем не виноват. Просто та самая, неоформившаяся мысль зудела и зудела в мозгу, упрямо не давая покоя. Что-то он определенно упустил, но вот что?!
– Могу. Минутку.
– Ага, давай.
Капитану Ильченко ужасно хотелось курить. А еще больше – вмазать залпом граммов полтораста неразбавленного спиртяги и придавить подушку минут на шестьсот.
– Не могу, товарищ капитан. Ошибку выдает…
– Что?
– Нарушена связь с бортовым компьютером. Такое ощущение, что он вовсе перестал существовать. Даже тестовый сигнал не проходит…
– Так, я понял. Готовься к взлету.
– Что?!
– Взлетаем скоро, говорю, млять! Отбой пока.
Ильченко прислонился бронированным лбом к стене коридора и, полностью отключив связь, витиевато выматерился. Вот какая ему мысль покоя не давала: они же только что ухайдохали на-хрен бортовой компьютер! Весь! Местные-то знали, где собраться; надеялись, видно, что штурмовать КИЦ ни один здравомыслящий захватчик не станет, ведь бортовой комп – это, по сути, и есть сам корабль! Уничтожь его – и корабль превратится в многотысячетонную груду металлолома! С пошедшим вразнос реактором, между прочим! А они, мудаки долбаные, именно это только что и ухитрились сделать! Да ведь их скафы на раз любую б пулю выдержали! Так нет, комгруппы хренов, послушал подчиненного, согласился… Идиот. И-ди-от. И кто теперь виноват – Чердыклиев? А вот хренушки, он сам и виноват, поскольку командир. Интересно, что теперь с ним Крупенников сделает? А Харченко? Впрочем, не хрен сопли лить, коль виноват – значит, ответит. А сейчас? Людей нужно выводить, и своих, и пленных. Остальное – потом…
– Мужики, все вопросы после. Уходим. Этого не забудьте, – он кивнул на по-прежнему спящего у входа в штурманскую рубку человека, разбудить которого не смог даже грохот двух взрывов.
– В рубку или в кают-компанию?
– На Землю…! Берем пленных, грузимся в бот и валим на Землю. Без вопросов. Все понятно?
– Так точно, – ошарашенно отрапортовал Чердыклиев, поспешив убраться с глаз командира: понять – может, и не понял еще, но что-то почувствовал.
– Командир, ты чего? – врезался в переговоры голос капитана Махнова. – Случилось чего?
– Потом, Виталик. Хватай языков, и бегом вниз. Времени в обрез. Улетаем.
– По-онял, – протянул капитан, отключаясь.
Спустя полчаса все пленные, по-прежнему
пребывающие в счастливом неведении происходящего, были погружены в челнок Контейнер с боеголовкой так же переменил местоположение, будучи выгружен в трюм, и сейчас Ильченко переустанавливал таймер на пять минут. Десять килотонн равнодушной ко всему живому радиоактивной смерти, упакованных под многослойную оболочку-обтекатель, послушно ждали своего часа.
Ждать оставалось недолго.
– Стартуем, – капитан уже почти привычно вжался в жесткую ребристую лавку – впрочем, для облаченного в жесткий боевой скафандр человека это не имело особого значения.
– Нуль в отсеке, – бубнил себе под нос Иллиас. – Расстыковка. Подтверждено. Створ свободен. Подтверждено. Отделение…
Крохотная, по космическим меркам, скорлупка в триста тонн весом, сотворенная человеческим разумом, пусть иногда и злым, стремительно падала к границе земной атмосферы. Начались ионизация корпуса и болтанка, но капитана Ильченко это волновало постольку-поскольку.
Он молча глядел на рубиновые цифры обратного отсчета:
5… 4… 3… 2… 1… 0…
Полыхнуло. Беззвучно, конечно. Грохот космических взрывов, как известно, прерогатива фантастических фильмов древности. Да и что такое десятикилотонный взрыв в масштабах даже не Вселенной, а отдельно взятой Солнечной системы? Так, новогодняя шутиха на фоне взрыва боевой гранаты…
Ну, бабахнуло, ну, подумаешь…
– Большой Брат вызывает Илью. Повторяю…
– Товарищу капитану, так то вас! – Коля Броско старательно прятал взгляд. – Товарищу комбат на зв’язку…
– Слушаю, – по-военному четко ответил капитан, сглотнув вязкий комок
