Он решительным шагом направился к опушке леса.
— Я возвращаюсь.
— Нет, — взмолилась Анжелика, хватая его за рукав, — вы не можете меня так оставить.
— Вы хотите, чтобы она меня убила?
— Нет, я хочу, чтобы вы мне помогли.
— Но она меня раскроет…
— Нет, вы сумеете усыпить ее подозрительность. Ведь у вас редкий актерский дар, вы же сами об этом говорили. Вот и используйте его…
— Она посильнее всех актеров мира.
— Ну и пусть! Мне нужна ваша помощь, — настаивала Анжелика с мольбой в голосе. — Именно сейчас все будет решено.., там.., на побережье. И это будет ужасно.., ужасно.., я чувствую это… Вы не можете отказать мне в помощи в такую минуту.
Она никак не могла унять дрожь в голосе и, казалось, вот-вот разрыдается.
— ..Мой муж будет, конечно, там… Необходимо, чтобы вы с ним поговорили, рассказали то, что вы о ней знаете.., а в случае необходимости и убедили его…
Маркиз поднял глаза, встретил умоляющий взгляд Анжелики и понял, что же ее мучит.
— Хорошо! — сказал он наконец. — Никто не сможет сказать, что однажды я оставил в беде хорошенькую женщину, не попытавшись ей помочь в меру своих сил.
Он принял грозный вид, опершись на свою трость с серебряным набалдашником, и выпрямился во весь свой рост.
— ..Хорошо, — повторил он, — сразимся с Дьяволицей!
Глава 2
От мыса Гаспе на севере, находящегося у слияния залива Святого Лаврентия с рекой того же названия, до Кансо и еще далее к югу тянется странный мир отмелей и бухт, пропитанных в течение лета запахом рыбы, усеянных лодками, стоящими на якоре судами и похожими на столы деревянными помостами на сваях, служащими для разделки трески, окаймленных чудовищными свалками рыбных отходов, с тучами кричащих птиц над ними, многокилометровыми гирляндами развешенной для просушки рыбы. Это — царство трески, Зеленый залив! Часто он покрывается полупрозрачной дымкой, напоминающей сернистые испарения. Береговые отроги и мысы скрываются тогда в тумане, а их обитатели прозябают на участках, зажатых между морем, отливающей металлическим блеском галькой и лесом, покрывающим склоны гор. Казалось, все кончается за пределами этого мирка. Канадские ели, похожие на черные веретена, выстроившись непроходимым частоколом, отрезают побережье от остальной страны… Там, под защитой леса, укрывались несколько деревушек и форт с оградой, близ которой лепились построенные из коры хижины индейцев-малеситов, вырождающихся из-за неумеренного потребления алкоголя.
За туманами открывался залив. Святому Лаврентию, можно сказать, повезло, так как его праздник выпал на день, когда француз Жак Картье водрузил Крест на мысе Гаспе.
Его именем названа река длиною в несколько тысяч миль, залив, размерами равный Франции, окаймленный многочисленными островами. На севере
— остров Антикости, на востоке — Ньюфаундленд, на юге — Сен Жан, с его безлесной поверхностью и красными береговыми обрывами, напоминающий рубин, брошенный в голубизну моря, и Королевский остров — антрацитовое кольцо вокруг огромного озера.
А в самом центре — архипелаг Мадлен: острова Демонов, Птиц, Пуант-о-Лу, Авр-о-Мезон, Ла Гросс…
Пленники здешних «песков» были совершенно оторваны от жизни залива.
Каждый год в начале лета целые рыболовные флотилии с берегов Европы осаждали, подобно стаям перелетных птиц, эти берега, размещаясь в излюбленных ими уголках на весь сезон.
Первый из прибывших считался «хозяином поплавка» и на многие месяцы по-хозяйски располагался со своей командой на самых лучших местах.
Таким и предстал перед глазами Анжелики участок Тормантина-Тидмагуша, когда она появилась там после полудня.
Мыс Тормантин, давший имя этой местности, находился дальше к северу и не был виден с этой точки побережья. Таким образом, участок, куда вышли путешественники, не имел названия и был предназначен для ловли рыбы, совершения преступлений и.., продажи душ дьяволу…
Именно здесь все должно было произойти. Анжелика уже говорила об этом Виль д'Авре. А сейчас, сидя в лодке, подгоняемой веслами бретонца, она смотрела, как медленно приближался берег. Солнце стояло еще высоко, но стена тумана превращала его в размытое ослепительное белое пятно. По морю бежали мелкие, отсвечивающие на солнце волны. Лодка, в которой вместе с Анжеликой разместился индеец Пиксарет, двигалась довольно медленно. Не помогал и парус, так как в воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения.
Высокий и нескладный, одетый в черную медвежью шкуру, вооруженный длинным копьем и луком со стрелами, Пиксарет по праву телохранителя занял место в лодке, которая, кроме рыбака и его орудий лова, могла вместить лишь двоих.
Остальные двинулись вдоль берега по тропинке, то и дело петлявшей в обход болот, окружавших поселок. Чтобы добраться до места, им требовалось несколько часов…
Анжелика смело выпрыгнула из лодки, замочив ноги почти до колен.
Бретонец указал ей на группу домов, которые ступеньками поднимались в западном направлении к отрогам гор, местами взбираясь на откосы.
Эти строения, большие и малые, крытые дранкой, соломой ил» даже дерном, росли без всякого порядка, словно дикие Растения. Над селением возвышался деревянный форт, похожий на черное горбатое чудовище, а чуть дальше, на самом краю мыса, захваченного стайкой елей, рядом с силуэтом креста, примостилась маленькая часовня с хрупкой колокольней, окрашенной в белый цвет.
Анжелика быстро двинулась к берегу, не обращая внимания на прибрежную полосу, где кипела работа рыбаков. Те, в свою очередь, также не удостоили ее приветствиями, словно не заметив появления незваной гостьи.
Неожиданно она очутилась среди королевских невест. Как в кошмарном сне, перед ней возникли знакомые лица Дельфины, Кроткой Марии, Жанны Мишо и ее дочки, Генриетты, Антуанетты и даже Петронильи Дамур. На фоне хмурого неба их лица показались ей бледными и расстроенными.
Они в самом деле побледнели при ее внезапном появлении.
— Где же ваша благодетельница? — бросила им Анжелика.
Одна из невест неловким жестом указала на ближайший дом. Анжелика двинулась к нему и решительно переступила выложенный из камня порог.
Она увидела там Амбруазину де Модрибур…
Глава 3
Дьяволица сидела у окна со сложенными на коленях руками в обычной для нее позе раздумий и молитв.
Она повернулась к Анжелике, и глаза их встретились. По губам ее скользнула легкая усмешка, и она просто сказала:
— Вы!
Казалось, Амбруазина ничуть не удивилась, а улыбка ее стала еще более нежной. Однако и в ней странным образом сказалась зловещая суть ее натуры, искусно спрятанная за пленительной внешностью.
