— Почему?
— Господин Виль д'Авре может обидеться, — Жоффрей де Пейрак изобразил крайний испуг.
— Ах, какое это имеет значение?! Пускай себе обижается, по крайней мере, мы отдохнем от его нескончаемых речей по любому поводу. А вы заметили, как только маркиз замолчал, тут же заговорил его протеже Александр. Я видела, как он беседовал с Кантором. Они с маркизом, наверное, условились обижаться по очереди.
Они засмеялись, но тревога Анжелики не проходила.
— Вы ждете Кантора, чтобы договориться об отъезде?
— Отчасти.., да.
— Он едет с вами?
— Нет, он остается. Я бы хотел, чтобы о вас заботился именно Кантор.., и еще, пожалуй, это существо, — Пейрак показал на котенка.
Анжелика взяла на руки маленького зверька с огромными глазами.
— И от каких же напастей должны оберегать меня эти двое?
Внезапно она вспомнила о Колене. Быть может, Жоффрей хотел ее испытать и для этого оставлял одну в Голдсборо, губернатором которого был Колен?
Нет, это невозможно. Ведь все недоразумения были выяснены, все было расставлено по своим местам, все сомнения относительно Колена, Жоффрея, да и самой Анжелики давно рассеялись. Она подняла глаза на своего мужа: на его лице не было и следа подозрительности. Анжелика вновь подумала, что для нее не существует мужчин, кроме Пейрака.
Эта истина была столь очевидна и несомненна, что и для графа — Анжелика это поняла — тревоги и неуверенность были позади.
А Колен — справедливый, сильный, честный и искренний Колен — уже не питал никаких иллюзий.
Он остался в Голдсборо, принял на себя обязанности, которые пришлись ему по душе, а значит, обрел равновесие, успокоение, нашел свое место: принесенная жертва не убила в нем вкус к жизни и неистощимую энергию. Его присутствие в Голдсборо рядом с Пейраком вселяло в Анжелику чувство Удивительного умиротворения. Она негромко сказала:
— Хорошо, что Колен здесь.
— Да, иначе бы я не уехал.
Эти слова наполнили Анжелику радостью, которая невольно осветила ее лицо.
Граф де Пейрак улыбнулся, глядя на нее:
— Наше положение еще очень непрочно, нас окружают враги, даже сейчас, в эту минуту. Колен Патюрель чрезвычайно осторожен, у него тонкая интуиция и железная хватка, его трудно обмануть. Я объяснил ему, откуда нам может грозить опасность. Он знает, что мы здесь живем, что нам дороги эти земли, эти люди, он все держит в своих руках, ничто не ускользает от его внимания. Он наделен поистине божественным даром властвовать над людьми.
— Как и вы сами.
— Нет, не совсем так, — задумчиво произнес Пейрак. — Я стараюсь людей заворожить, очаровать, он пытается убедить их. Я могу их удивить, наградить, приблизить к себе, но при этом остаюсь недосягаемым. А он близок здешним людям, он сделан из того же теста, что и они. Это поразительно! Да, я благодарен небесам за то, что они послали нам Колена, и я могу заняться другими делами.
Анжелика догадалась, что Жоффрей намерен не только освободить квебекских чиновников, но и выследить и выдворить тех таинственных врагов, которые не раз расставляли им ловушки.
— Что случилось с Кловисом?
— Я поручил Кантору забрать его с рудника между Кеннебеком и Пенобскотом, где я его оставил. Я собирался задать ему несколько вопросов о том недоразумении в Хоусноке, когда полагая, что делаете это по моему приказу, вы отправились в английский поселок. Приказ передал вам Кантор, который сам получил его от Мопертюи. К несчастью, Мопертюи не может пролить свет на это происшествие, так как его похитили канадцы, но в разговоре с Кантором он упоминал, что в свою очередь получил мои распоряжения через Кловиса. Думаю, что этот последний мог бы сообщить нам самые верные сведения о тех, кто плетет против нас интриги. Однако Кловис исчез.
— Это снова их рук дело?
— Думаю, да.
— Кто же «они» такие?
— Будущее покажет. И надеюсь, очень скоро. Я буду их преследовать до конца. У островов залива видны огни их кораблей. Может быть, они связаны с компанией, которая продала Колену земли Голдсборо.
Анжелика пыталась припомнить, что ей говорил Лопес, один из солдат Колена, но нить воспоминаний ускользала от нее.
— Интересно, какую роль во всем этом играет отец де Верной?
— Ваш иезуит? Моряк и ярмарочный борец? Сдается мне, что от него мы не увидим ничего плохого, пока прочны сети, которыми вы его опутали.
— О чем вы говорите?! Это кремень, он холоден, как мрамор. Если бы вы видели, с каким равнодушием он взирал на то, как я тонула возле мыса Монеган.
— И все же он прыгнул в воду, чтобы спасти вас.
— Да, действительно.
Анжелика рассеянно погладила котенка.
— Откровенно говоря, он мне приятен. Меня всегда тянуло к священникам, — рассмеялась она. — Да простит мне Господь! По-моему, мне всегда удавалось находить с ними общий язык, правда, я не совсем понимаю, каким образом.
— Они видят в вас загадочную женщину: не грешницу, не святую. Вам удается усыпить их бдительность и недоверие.
— Откуда он знал, что меня похитил Золотая Борода, я кто ему подсказал, что меня надо искать на корабле «Сердце Марии»?
— Исповедуйте его.
— Иезуита? Признаюсь, мне удалось совершить многое из того, что считалось невозможным, к примеру — бегство из гарема Мулая Исмаила. Но исповедовать иезуита? Ни разу не приходилось. Что ж, попробую!
Глава 24
— Прощайте, — сказала госпожа де Модрибур, Сжимая руки Анжелики, — прощайте, я вас никогда не забуду!
Она не сводила с Анжелики своих прекрасных, полных отчаяния глаз, будто стараясь навсегда оставить память о себе. Ее щеки покрывала смертельная бледность, руки были холодны как лед.
— Вы меня презираете? — прошептала Амбруазина. — Но я обязана повиноваться воле господа. О! Мое сердце разрывается при мысли, что я должна покинуть эти края, полные неизъяснимого очарования. Они пленили меня! Никогда еще предписания церкви не казались мне столь суровыми. Но отец де Верной был непоколебим. Мне нельзя оставаться здесь. Я должна ехать в Новую Францию…
— Вы мне уже объясняли, — сказала Анжелика. — Поверьте, мы тоже весьма опечалены тем, что вам пришлось, решиться на отъезд. Я вижу, что сегодня кое-кто из девушек, Да и юношей тоже, в слезах.
— Я обязана повиноваться, — прошептала Амбруазина.
— Ну что ж, повинуйтесь. Мы не станем запирать вас на замок и принуждать остаться, если вы этого не хотите.
— Как вы жестоки, — с упреком проговорила Амбруазина Срывающимся голосом, будто с трудом сдерживая рыдания.
— Чего вы хотите от меня?! — Анжелика чувствовала, как, в ней поднимается волна раздражения.
