— Он ушел, — сообщила Амбруазина. — Я видела, как он взял свой мешок, положил в него бумагу, которая лежала на столе, и легко и бесшумно побежал к двери. Он очень странный, этот ребенок. Как маленький гном.
— Нужно его догнать.
Анжелика бросилась было к двери, но Амбруазина с силой удержала ее, вцепившись в нее и внезапно побледнев от испуга.
— Не ходите туда, Анжелика! Не ходите туда! Здесь пахнет дьяволом. Быть может, он вселился в этого ребенка…
— Не говорите глупости! — воскликнула Анжелика. — Я должна его догнать.
— Нет, только не сегодня вечером. Подождите до завтра, — молила Амбруазина. — Прошу вас, Анжелика, разрешите мне что-нибудь для вас сделать. Давайте поедем в. Порт-Руаяль. Я чувствую, что здесь бродит зловещий дух. Я говорила об этом с отцом де Верноном. Я сказала ему, что из Голдсборо нужно изгнать злых духов. И он не смеялся надо мной. Мне кажется, он разделял мое мнение.
— У таких людей, как он, предвзятые представления, как правило, довлеют над фактами, — с горечью сказала Анжелика.
Она вдруг почувствовала страшную усталость. Искать ребенка? Зачем? Чтобы доставить себе удовольствие чтением очередных нелепостей, которые лишний раз убедят ее в том, что люди не в состоянии понять друг друга?
— Анжелика, — повторила Амбруазина, — поезжайте со мной, прошу вас. Разве вы не чувствуете, как тяжела здешняя атмосфера? Над нашими головами словно нависла какая-то опасность. Я вернулась еще и из-за этого. Мне была невыносима мысль о том, что вы здесь одна, в окружении людей, которые, возможно, готовят вашу гибель… Я мало чем могу вам помочь, но хочу по крайней мере быть рядом.
Поэтому я так спешила увезти моих девушек от гибельного влияния этих мест. Я не могу понять, откуда исходит это напряжение… Быть может, от англичан… Все зло от них, еретиков.
— Мы их почти не видим. Они не покидают лагерь Шамплен.
— А не могут ли они выполнять особую миссию — приносить вам вред… И еще эти пираты! Гнусные бандиты! Мне понятно, почему ваши друзья-протестанты не чувствуют себя в безопасности с таким губернатором. Почему ваш муж оказывает ему такое доверие? И в свое отсутствие оставляет на него все заботы о поселке…
Она помолчала.
— Не знаю, стоит ли об этом говорить, но мои подозрения возбудил разговор двух его солдат, свидетельницей которого я случайно оказалась. Один солдат говорил другому:
«Потерпи немного, парень. Еще чуть-чуть, и все это будет нашим… Золотая Борода обещал». Они еще рассуждали на тему о том, что, потерпев поражение, нужно уметь хитрить, а Золотая Борода всегда был силен в этом искусстве. Они упоминали и о его сообщниках во Французском заливе, которые обещали ему помочь в нужный момент.
— Колен?! — Анжелика покачала головой. — Нет, это невозможно.
— Вы уверены в этом человеке? — спросила Амбруазина, строго глядя на Анжелику.
Да, она была в нем уверена. Но вдруг у Анжелики появились сомнения: сколько лет прошло после Сеуты… Человек может измениться до неузнаваемости, особенно если даст волю отчаянию и злобе. А Колен ей признался, что допускал такую слабость. Колен! На нее нахлынула волна невыносимой тоски. Если это был Колен, то все легко объяснялось! Но нет, невозможно! Жоффрей не мог в нем ошибаться! Если только с его стороны не было какого-нибудь расчета. Какого расчета?!
Об этом нельзя думать, иначе можно сойти с ума. Как бы то ни было, ей нужно поскорее увидеть Жоффрея, рассказать ему о новых происшествиях и подозрениях, расспросить и попытаться понять, что он замыслил.
Теперь, когда у Абигель родился ребенок, Анжелика могла покинуть Голдсборо. И если благодаря путешествию в Порт-Руаяль она на несколько дней приблизит вожделенную встречу, что ж, тем лучше.
— Хорошо, — сказала она Амбруазине, — я поеду с вами. Отправимся завтра же.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОРТ-РУАЯЛЬ ИЛИ СЛАДОСТРАСТИЕ
Глава 1
Наконец-то отъезд состоялся.
«Ларошелец» вышел из Голдсборо и взял курс на вест-зюйд-вест в направлении французской колонии, которая, по всей вероятности, была самым старым европейским поселением на территории Северной Америки. Кроме членов команды и двух женщин с багажом, на борту находились вновь объявившийся после отъезда губернатора Виль д'Авре Адемар — вечный нытик, испытывавший страх перед морем, который более не мыслил своего существования в Америке без прямого покровительства мадам де Пейрак; монах-реформат Марк, неожиданно решивший составить компанию путешественникам в надежде воочию увидеть реки и пороги полуострова по пути в Сент-Круа через перешеек Чигнекто; юный Алистер Мак Грегор, вознамерившийся навестить в Порт-Руаяле свою многочисленную родню по линии бабушки — француженки и дедушки — шотландца, которые родились в этих местах, а после женитьбы переселились на остров Монеган. На борту яхты были также пассажиры, пожелавшие сменить обстановку, и несколько проезжих индейцев.
Грозный Французский залив оказался верен своей репутации.
Разразившийся во время короткого рейса до Порт-Руаяля шторм десятки раз угрожал потопить «Ларошелец», который был, по существу, весьма небольшой яхтой.
Судну потребовалось два часа, чтобы пробиться через узкий проход в акваторию Порт-Руаяля. Это были два часа борьбы с налетавшими одна за другой гигантскими волнами, гребни которых кипели белой пеной. Временами сквозь плотную завесу тумана и мелкого дождя то у одного, то у другого борта судна на опасно близком расстоянии возникали ощетинившиеся деревьями темные скалистые берега.
Ванно и лоцман-акадиец буквально висели на штурвале, чтобы удержать судно в нужном направлении. Командовавшего яхтой Кантора, опрометчиво не захотевшего привязаться, волны дважды сбивали с ног и отбрасывали к борту.
Когда же яхта достигла более спокойного места, здесь ее, словно часовой, поджидал густой туман, полностью закрывший подход к Порт-Руаялю.
После того, как судно проплыло в этом белом молоке несколько миль, лоцман предложил бросить якорь.
— Мы должны находиться напротив поселка, но прежде чем спустить шлюпку и поплыть к берегу, надо осмотреться. Если мы продвинемся дальше, то рискуем столкнуться с каким-нибудь стоящим на рейде кораблем. С наступлением темноты мы, может быть, сможем разглядеть свет в окнах домов…
Возникшая пауза позволила пассажирам и, в особенности, двум женщинам
— Анжелике и герцогине де Модрибур — отдохнуть и привести в порядок одежду и багаж. Несмотря на то, что багаж находился в маленькой каюте на корме судна, ему сильно досталось во время шторма. Плохо закрепленный» сундук со скальпами, принадлежавший Сен-Кастину, сорвало с места, и он слегка поранил Анжелике лодыжку. У этого сундука была своя предыстория. Незадолго до отплытия «Ларошельца» Сен-Кастин зашел осведомиться, не взял ли его сундук граф де Пейрак, чтобы передать его губернатору Квебека.
