– И получишь в итоге земли под глубоким паром, ибо разбегутся все твои евреи-крестьяне. В лучшем случае наймут работников, а в худшем – разбегутся по городам.
– Не разбегутся! Я скопировал твой антимонопольный закон о торговле.
– Ага, только вот он до сих пор так и не действует, – с сомнением махнул головой Николай.
– Не действует по причине того, что Россия большая и его трудно контролировать. В Германии же – один город практически соприкасается с другим – все под контролем.
– Ну, допустим, я соглашусь, но…, – Николай фыркнул, – Не получится ли так, что ты мне через год начнешь жаловаться, что все евреи обратно сбежали в Россию? Ведь у меня при таких темпах и масштабах строительства образовалось очень много районов благоприятных для еврейской торговли – новые заводы, поселки около них, новые железные дороги. Уже сейчас пограничная стража валится с ног от усталости – бывшие подданные Царства Польского прут через границу, пытаясь вернуться в Россию, которую они потеряли.
– То есть ты считаешь, что моя идея не имеет шансов?
– Ну почему же! Имеет. Просто новых подданных тебе придется переселять в западные районы. Тогда часть из них точно осядет. А некоторые наверняка и откажутся от своей веры. Но согласись, что идея с Израилем была хорошей! И все равно ее нужно продолжать осуществлять.
– Да, пожалуй, – Вильгельм хлопнул стопку коньяка и закусил долькой лимона, – Кстати, тебе не кажется, что наш Венский коллега, что-то себя подозрительно тихо ведет? Готовит какую-нибудь пакость? …
* * *
Самой гибкой частью общества является ее творческая элита. В отличие, от осмеянных этой самой творческой элитой, замполитов она, элита, не несет никакой ответственности НИ ЗА ЧТО. Замполит хоть за свои слова отвечает, а элита – на то она и элита. И внезапная смена геополитических векторов не застала элиту врасплох. Она же, эта смена векторов, вызвала гомерический хохот и злобное хихикание у наиболее консервативной части высшего света Санкт-Петербурга. Еще бы! Еще вчера, все эти люди лили слезы и сопли по французской культуре, ее изысканности и утонченности, а уже с утра, после некоторого замешательства, вызванного всемирным катаклизмом, те же самые люди начали восторгаться красотами русской средней полосы. И уже нет ничего милей для сердца российского интеллигента, чем непролазная грязь русских дорог и покосившиеся деревянные избы! А что тут такого? Речь ведь идет о хлебе насущном! Заработать его можно только путем тщательного вылизывания чьей-то задницы и умелой работы локтями возле новой кормушки. Франция капут. Кого теперь лизать? Австро-Венгрию? Опасное занятие – австрияки последние полсотни лет противники России – за такой пассаж могут и от кормушки отлучить! Можно лизать Италию, но ее ведь наш Суворов освобождал! Да и нет там милой интеллигентскому сердцу французской культуры! Однако на практике получалось все достаточно нелепо – схватка за место у кормушки шла во всю, но вот с виршами и одами были проблемы – не шла рифма! Всякие там Монматры, Ниццы, Елисейские поля и кафешантаны навевали один ритм стихосложения, здесь же в России… Да неумытая и грязная, но … меняющаяся. Со скрипом, болью и кровью, но неуклонно и неумолимо, как тот самый паровой каток, которым пугал всех Бисмарк.
А еще заграничные конкуренты! Ведь охаивать собственную родину и хвалить чужую – традиционное ремесло творческой элиты. Понаехали тут! Немцы какие-то, австрияки, венгры, хорваты и сам черт ногу сломит кто еще! Самим не хватает! А еще пришлые лезут! Что у нас своих художников нет? Нет, ну конечно же неплохо этот венский Шикльгрубер-Гитлер умеет малевать, но где свои талантища? А эта дурацкая мода на самобеглые коляски? Все как один ринулись их покупать! Но они же чадят и копят! А какой от них жуткий запах! Но приходится терпеть и улыбаться – Сам Государь ездит на автомобиле, и весь высший свет! Попробуй явиться на какой-нибудь званый вечер в карете – засмеют и сделают объектом злых сплетен на месяц или даже больше!
Но иностранцы! Помимо рифмоплетов и художников, потянулись всякие там каменщики, плотники, крестьяне из всяких там Италий, Германий, Австрий. Россия не резиновая! Как в таких нелегких условиях существовать творческому человеку? А тут ещё новые веяния, подувшие с Севера, будь он неладен! Ладно, про реализм смолчим, хотя нам намного милее авангардизм, кубизм, и прочий… пачкотизм холстов. Поскольку рисовать мы, откровенно говоря, не умеем, а потому свои потуги в малевании выдаём за новое слово в искусстве. Но вот их музыка, их песни, это что-то с чем то! Говорят, что модный композитор Вейхцман, писавший романсы для Ляли Чёрной, рвал на себе остатки курчавых волос, заслышав завывания некоего Тыниса Мяги, чухонца по происхождению, распевавшего, словно иерихонская труба «Остановите музыку, оста-а-а-а-а-а-а-ановите му-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-узыку, прошу вас, я. Прошу вас, я. С другим танцует девушка моя!». А их мода на итальянские песни?! Нет, Рим, конечно, славен своей историей. Но распевать на исковерканной латыни что-то непонятное, причём, как констатируют сыны Италии, даже ИМ абсолютно незнакомые вещи – какого?! Или этот их тяжёлый рок? При слушании потомка писателя Фенимора Купера Алекса Купера уши просто превращаются тряпочки. А уж вопли кафров из «Бони-М» что-то с чем то! И самое главное, что «золотая молодёжь» Северной Пальмиры вдруг остро увлеклась подобным «искусством». Побоку теперь цыгане и романсы, кафешантанные песенки французских гастролёров, массово принявших православие и ежесекундно осеняющие себя крёстным знамением в знак спасения от кары небесной. Нет, возвышенная душа истинного интеллигента не может снести подобное издевательство. Но чем крыть? Что может дать высокого и светлого настоящий российский интеллигент? Так что остаётся только злобно шипеть на тайных сборищах футуристов да у себя на кухне…
– Господа! Вы приглашены на сие совещание по просьбе Его Императорского Величества. Прошу всех занять свои места.
Антерпренёры, режиссёры, сценаристы, а так же кое-кто из знаменитых актёров потянулись к стоящим в зале креслам. Жандармский полковник внимательно осмотрел всех, кто присутствовал, причём кое у кого от этого ястребиного взора по спине пополз неприятный холодок, затем начал речь.
– Итак, господа, позвольте представить вам господина Соломина. Из Мурманской Социалистической Республики.
Перед собравшимися появился одетый в непривычного вида костюм, в котором можно было узнать «тройку» из непривычной ткани синего цвета, всю проклёпанную латунными гвоздями и накладками, да ещё с нашитыми из кожи заплатками с надписями. Северянин, не обращая внимания на удивлённые взгляды, подошёл к стоящему у стены с большим экраном с двумя чёрными ящиками непонятного назначения, сделал глоток воды из стакана и, откашлявшись, заговорил:
– Товарищи… Прошу прощения, господа! Я, являясь помощником главного редактора Мурманской студии телевидения, прибыл в ваш прекрасный город, чтобы ознакомить вас с новейшими веяниями северного искусства…
Спор в Культсовете шёл долгий и жаркий. Но после многочасовых дебатов решено было продемонстрировать предкам следующие фильмы, как наиболее доступные их пониманию: «Александр Невский», «Даки» и «Колонны». Ну и культовый фильм, без которого не обходился ни один Праздник Победы с тысяча девятьсот семьдесят пятого года – «Освобождение». По поводу последнего, правда, было много споров. Очень много. Поймут ли потомки всю пафосность и мощь эпопеи? Пока все дискуссии не прекратил сам Птицын, прошедший, кстати, Отечественную Войну от начала до конца, лично, заявив: Если поймут – значит, не зря мы тут очутились. А не поймут – грош им цена!
