Каин прекрасно понимал, что рано или поздно их поймают, вот подходит второй супердредноут, а потому бросал свой флот в отчаянные атаки, терял корабли один за другим, но и сам наносил противнику урон.
Но даже двум богам смерти не сразу удалось поймать свои жертвы в смертельные сети. Стоило флоту СНМ увидеть, как из-за горизонта выползают громадины супердредноутов, как они бросались в атаку на заградительный отряд конфедератов, прорывали фланги, вновь и вновь теряя корабли, но уходили.
Подбитые корабли, едва успев выметать спасательные капсулы с экипажем, почти сразу же падали на Лотам. А чего тут падать? Высота всего пятьдесят километров, а в моменты прорыва и того меньше.
Очередной прорыв забрал еще два фрегата, и теперь от двадцатки кораблей с начала вторжения осталось только восемь. Сократить же число кораблей противника не удалось, но Иннокент и не ставил такой задачи, он хотел нанести кораблям Конфедерации как можно больше повреждений, чтобы они просто перестали представлять собой серьезную угрозу. И это получалось, пусть и такой большой ценой.
– «Танатос» на три часа… – докладывал радарный. – «Птах» на восемь часов…
– А впереди у нас вся королевская кавалерия… – мрачно пошутил Иннокент.
– Сэр, – обратил на себя внимание помощник, занимавшийся анализом и статистикой.
– Слушаю, капитан.
– Сэр, по моим подсчетам нам не пережить следующего прорыва. Суммарный залп кораблей противника просто уничтожит нас. Ну максимум выйдут два корабля, но такими побитыми…
– Я понял. Каковы оценочные данные по повреждениям противника?
– В районе пятидесяти процентов, сэр. Мы хорошо их потрепали. У пяти кораблей замечены разгерметизации и пожары.
– Значит, они не выстоят против станции?
– Без супердредноутов нет, сэр.
– Хорошо, мы выполнили основную задачу и измотали противника.
Каин посмотрел на радар. Планета находилась на другой стороне спутника, а не над головой, что было бы гораздо хуже. Ведь если уходить в отрыв по прямой, они попадут под перекрестный огонь всех кораблей противника, а значит, и супердреднутов.
– Замечательно, будем отступать к Касабланке. Всем кораблям развить максимальную тягу. Уходим через «Птах» по вектору на три часа.
– Д-да, сэр…
Кому-то от его залпа точно придется распрощаться с жизнью. Но залп будет единственным, а не с двух бортов, как мог садануть «Танатос», что и определило выбор пути отхода.
– Вперед.
– Они что, совсем спятили?! – удивленно воскликнул Сильвестр Ли, увидев, как жалкие остатки Флота СНМ ринулись в сторону супердреднута «Птах».
Уже в который раз адмирал Ли жалел, что у него вместо двух этих неповоротливых монстров нет двух десятков крейсеров. С ними бы он быстро разделался с противником. А так, если применить аналогию, двум перекачанным культуристам приходится неуклюже гонять по комнате юркую мышку.
– Может, это брандерная атака?! – предположил один из помощников.
– Вряд ли… – неуверенно сказал вице-адмирал. – Но все может быть. С них станется… Нет, это не камикадзе, – облегченно добавил он, когда стал ясен курс кораблей противника, – слишком далеко.
«Птах» как мог быстро сблизился с активном маневрирующим противником и разразился огнем. Вспышка яркого взрыва осветила темную сторону Лотама.
– Х-ха! Давайте встречный разворот…
«Танатос» стал тяжело поворачивать, вот уже в который раз намереваясь выйти навстречу фрегатам СНМ на другой стороне луны. Но каково же было его удивление, когда обнаружилось, что кораблей противника там не оказалось. Вместо этого они, набрав за счет притяжения Лотама дополнительное ускорение, на всех парах мчались к планете.
– Улизнули, сволочи…
– Начинать преследование, сэр?
– Нет… – проявил благоразумие Сильвестр Ли, хотя он очень хотел закончить начатое и раздолбать проклятую станцию, а также уничтожить остатки флота Союза. Теоретически он мог это сделать.
Но это могло оказаться очередной ловушкой, что при нынешнем довольно плачевном состоянии его кораблей чревато. Лучше остановиться на ничьей. Это лучше, чем в погоне за чистой победой потерпеть поражение.
– Мы слишком сильно потрепаны, – сказал он наконец. – Возвращаемся. Будем считать, что это такая разведка боем.
Иннокент облечено выдохнул, когда увидел, что конфедераты не предприняли погони, чего он очень опасался. Вместо этого они направились к звезде, явно собираясь покинуть систему. Не пришлось применять последние аргументы, а значит, к следующему вторжению у него останется один, последний козырь, можно даже сказать козырной туз. Следовательно, после второго вторжения есть шанс, что Лара останется при своем.
– Господин адмирал, – повернулся к Каину связист через полчаса, когда корабли встали на орбиту Касабланки. – Вам пакет от канцлера. Лично. Конфиденциально.
– Ясно.
Чтобы его вскрыть на своем терминале, пришлось ввести пароль.
То, что он увидел в присланном видеофайле, заставило его скрипнуть зубами. Бледную Лару отстегивали от стола, а мясник, именно мясник, а не хирург, демонстративно отключив работающую дисковую пилу, убирал инструмент для разделки мясных туш в специальный ящик.
Картинка сменилась, и теперь на экране насмешливо улыбался канцлер Шульберг.
– Поздравляю с победой, господин контр-адмирал, она достойна самых высших наград! Я представлю вас к ордену «Звезда свободы»! – произнес он. – Так дальше держать.
– Да пошел ты, – ругнулся Каин. – Козел…
51
Он выжил. Его в последние секунды, как в дешевом боевике, успели отбить свои. Но часто, очень часто Рем Даскинс думал, что для него лучше было бы погибнуть как настоящему мужчине, в бою, чем превратиться в инвалида. Да, медицина творит чудеса, и за полтора месяца его вновь поставили на ноги, но медицинская комиссия по окончании курса реабилитации дала однозначное, категоричное заключение «к строевой не годен». Перегрузка свыше пяти g могла стать для него фатальной. В реальном бою таких полно, он сам не раз испытывал восемь и даже десять.
Максимум, на что он теперь мог рассчитывать, это на какую-нибудь бумажную работу в отдаленной части, штабы и без того плотно заняты, или даже преподавательскую, но опять-таки без допуска к полетам.
Но и здесь его ждал облом. Все вакантные места даже в самых отдаленных частях, на самых забытых богами планетах уже заняли генеральские и полковничьи сынки, тут же, с началом войны переведшиеся, а по сути бежавшие из действующей авиации. А среди преподавателей и без того боевых инвалидов хватало, что означало полное увольнение со службы.
В качестве компенсации «на и отвяжись» ему дали очередное звание, соответствующую пенсию да орден с пригоршней медалей на грудь.
