— Х-ха! Где положено, там и наложено!
— Что нам матросы? Не справимся, что ли?
— Один на один, и даже два к одному — без проблем. Уделаем одной левой. Вот только на этом корыте их столько, что лучше сразу за борт без скафандра выпрыгнуть, потому как напинают по одному месту и все равно вытолкают!
— С абордажниками скооперируемся. Сколько их тут?
— Как и нас, две группы, только по пятьдесят человек.
— Ну вот! Нас двадцать, их целая сотня, а экипаж насчитывает…
— Полтысячи.
— Справимся! Они на то и абордажники, чтобы простого матроса в бараний рог крутить голыми руками. Без нас даже обойдутся…
— Вот именно, — хмыкнул Даскинс. — На кой хрен им мы? Женским телом только делиться придется. И потом, абордажники скорее скооперируются с матросами, чем с нами.
— Почему? Это же по сути пехота. А у пехоты с матросами вечно терки.
— Потому что они все плебеи! — засмеялся Насос. — Плебей с плебеем всегда скорее договорится, чем с нами — белой костью!
Иннокент невольно поддержал смех. Что есть, то есть. Пилоты прослыли большими снобами, причем сами старательно поддерживали этот имидж и теперь расплачивались.
— И потом нас всех за такой мятеж…
— Боязливый ты… — посмеялся Каин, помешивая ложкой кофе.
— Ничего… нам осталось две недели. Еще две недели автономного дежурства из трехмесячного срока — и мы пойдем на базу отдыха. Пляж, солнце, девочки…
— Не трави душу.
— Надо писать письмо в адмиралтейство, — предложил Даскинс.
— Какое еще письмо?
— Предложение по улучшению эмоционального и физического состояния экипажа в длительном походе или дежурстве.
— И что ты хочешь предложить? — усмехнулся Иннокент. — Чтобы на каждом корабле организовали бордель?
— В точку! — согласился Рем Даскинс.
Каин аж поперхнулся.
— Ты представляешь, что будет с дисциплиной?
— Она только улучшится из-за удовлетворенного состояния экипажей.
— Да ну тебя…
2
Закончив завтрак, Каин сдал поднос с грязной посудой в мойку и, выйдя из столовой, остановился на перекрестке, точно на распутье.
— Ты сейчас куда? — спросил Рем.
— Пытаюсь сообразить…
«Направо пойдешь — в спортзал попадешь, налево пойдешь… жаль, что баб нету, — вздохнул Иннокент, — …в гальюн угодишь. Вперед зашагаешь — к себе в каюту придешь. Вниз пойдешь — на летной палубе окажешься, а наверх взберешься — в учебной части очутишься. Так куда пойти, спрашивается?»
Занятий у пилотов на корабле не так уж и много. Можно почитать, посмотреть фильм, но это уже ближе к «вечеру». Утром и днем полагалось повышать боевую готовность, то есть учиться и заниматься физподготовкой. Ни на тренажеры-имитаторы, ни в спортзал Иннокента не тянуло.
Настроение после завтрака и дурашливой беседы с приятелем несколько улучшилось, но общая апатия, вызванная заточением в ограниченном пространстве корабля и плохим сном, никуда не делась. Шевелиться не хотелось. Можно, конечно, завалиться обратно в свою каюту, она у пилотов хоть и маленькая, но отдельная, но это скудное пространство два на три метра надоело еще больше.
У каждого пилота был свой бзик, на который тратилась вся та пропасть свободного времени, что у него имелось помимо учебы, тренировок и собственно боевых вылетов.
Последнее случалось нечасто. Хотя раз в одну-две недели корабль срывался с места и спешил на помощь атакованным вконец обнаглевшими пиратами гражданским судам. Но все заканчивалось еще до их подхода. Либо атакованным удалось оторваться от ублюдков, или же, как в последнем случае, пираты все же приделали ноги грузовику и ушли в неизвестном направлении, дабы потом истребовать с судовладельца выкуп за освобождение экипажа и самого судна.
Все остальное время пилоты были практически предоставлены сами себе. Неудивительно, что у кого-то появлялись свои занятия. Кто-то лепил из пластилина скульптуры, занимался резьбой по дереву, кто-то рисовал, писал, зависал в играх. Кто-то, как Насос, играл в азартные игры — к слову, запрещенное занятие. Ставки делали небольшие, поэтому затягивались они надолго.
И вот надо же такому случиться, что у Каина не оказалось никаких наклонностей, ни хороших, ни плохих. Невероятно, но это так. Он специально пробовал чем-то заняться, но ничего его не цепляло. Так что хобби он не обзавелся.
«Может, в лазарет все же сходить, пожаловаться на бессонницу?» — подумалось ему.
Но от этой идеи при коротком размышлении Каин решительно отказался. Не хватало еще, чтобы в медицинском разделе личного дела появилась какая-то запись. Чем меньше у пилота записей в деле, тем быстрее продвижение по службе. А оно будет идти еще быстрее, если записи будут, но исключительно положительного характера, но для этого нужно настигнуть-таки пиратов и сбить парочку из них.
— Ну ты решил или как? — не выдержал затянувшейся паузы Рем.
— Нет…
— Может, моим вариантом воспользуемся?
— Каким? В покер сыграть?
— Нет… в покер мы вечером режемся, приходи, если надумаешь. А сейчас я предлагаю все-таки сходить в спортзал.
— Пошли, — согласился Каин.
Решение ничем не лучше и не хуже любого другого.
— Чуть не забыл…
Насос вытащил из другого кармана коробочку и, отщелкнув одно драже, забросил его в рот.
— Чего это ты сейчас принял? — подозрительно спросил Каин. — На освежитель дыхания что-то не похоже…
Во флоте стучать на боевых товарищей не принято, как, впрочем, и везде в армии, но здоровьем ближнего своего хотя бы ради собственного благополучия поинтересоваться не мешает. А ну как подведет в ответственный момент, не прикроет спину в боевом вылете?
— Ты чего? А! Не, не колеса, — засмеялся Рем. — Успокоительные.
— Зачем? Беспокойным стал?
— Ну ты скажешь тоже… После последнего прыжка со сном проблемы возникли…
«Точно, — вспомнил капитан Иннокент. — Именно после последнего прыжка и у меня возникло это чертово недомогание».
— Кто тебе это дал?
— Наш док, конечно. Все чики-чики, все по рецепту. Три таблетки в день, утром, в обед и перед сном.
— Помогает?
— Ага.
— Дай-ка и мне таблеточку.
— Тоже проблемы?
— Есть немного. Ну так дашь или нет?
— Самому мало. И потом, самолечение не приветствуется. Сходи к доку, он тебе тоже пропишет, чтобы и к тебе ни у кого в свою очередь никаких вопросов не возникло и не стукнули.
