65
Пираты в том бою потеряли половину своего флота: четверть грузовиков и три четверти катеров, а также безвозвратно треть пилотов-истребителей, это около восьмидесяти человек. Но приобрели много больше: два тяжелых крейсера и один легкий. Это была победа, полная и безоговорочная. Особенно если учесть сколько потеряла Конфедерация: в общей сложности девять крейсеров, линкор — и все это с экипажами, около двадцати рейдеров и полсотни высококлассных пилотов. Это даже не пощечина, это верный нокдаун, после которого в себя приходят с большим трудом и долго.
Как следовало ожидать, после такого позорного поражения в политических кругах Конфедерации разразилась буря. Вице-адмирал Дрипспейр оказался слишком мелкой фигурой для козла отпущения. Народ требовал крови, и помимо его головы полетели головы нескольких силовых министров, начальников штабов и командующих Флотов.
Разведка сбилась с ног, пытаясь выяснить, куда пираты увели корабли, но все тщетно, космос слишком велик. Удалось вернуть только экипажи с захваченных кораблей, пираты, как и обещали, ссадили их на едва живой катер, который непонятно как сумел совершить прыжок и уйти из системы Х-45.
Пока в Конфедерации бушевали политические бури, корсары залегли на дно, если это состояние вообще можно так назвать. Поскольку пираты разлетелись по своим базам под видом обычных космических странников и вовсю веселились.
В частности, бригада Оникса вернулась на Мексиш.
Разговоры в кабаках только и были что о недавнем сражении с кораблями Конфедерации. Пилоты говорили не таясь, потому как кабаки эти держали пираты и посторонних не пускали. Большинство победе искренне радовалось, пираты пересказывали друг другу свои боевые подвиги, как, кого и когда разнесли на части. Если судить по этим рассказам, выходило, что против пиратов действовало около полутысячи пилотов и едва ли десятая часть сумела избежать печальной участи.
Не радовалась победе только троица: Ригель, Болт и Факел. Они все еще чувствовали свою принадлежность к проигравшей стороне, хоть и выступали на стороне победителей, причем выступали успешно. Ригель получил три черепка, Болт и Факел по два. Кто и как их получил, они друг другу не рассказывали, предпочитая заливать тягостные ощущения крепкими спиртными напитками.
— Все-таки интересно, сколько мы получим с этих кораблей? — произнес Факел.
— С крейсеров-то? — переспросил Болт. — Да по миллиарду за каждый, если не по два.
— Ого!
— А с чего вы решили, что их будут выкупать? — сказал уже Каин Иннокент.
— Намекаешь, что Конфедерация не опустится до выкупа собственных кораблей? — спросил Факел.
— Конфедерация как раз отдала бы любые деньги, чтобы вернуть крейсера… Я намекаю на то, что крейсера вообще не будут отдавать ни Конфедерации, ни кому бы то ни было еще. Подобная сплоченность пиратского флота, что была явлена миру, неопровержимо свидетельствует о его подчинении единому руководству. Теперь в этом уже не может быть никаких сомнений…
— Да нахрена нам такие корабли?! — пьяно воскликнул Болт. — Только содержание каждого из них обойдется миллион в день, я уже молчу про ремонт. Мы же их так уделали, что смотреть больно было. И потом использовать их в обычных набегах — это все равно что охотиться за мухой с бейсбольной битой, когда хватит легкой мухобойки.
— Ты что, Болт, обдолбался совсем? Я же тебе, кажется, рассказывал о других кораблях, которые пираты не спешат отдавать владельцам…
— Да, было дело, но… если честно, все это выглядит как-то нелепо. Что, по-твоему, задумал наш Верховный Корсар, который так блестяще расправился с ударными эскадрами сразу трех Флотов?
— Без понятия… я постоянно думаю над этим, но ничего не могу придумать. Все, что я могу вообразить, слишком плоско, просто и нереально.
— Да чего тут думать, — пожал плечами Факел, — решил завоевать себе звездное королевство и править монархом…
— Вот это самая простая, плоская и невыполнимая задача из всех возможных, — отмахнулся Иннокент.
— Почему?
— По кочану… Ну давай предположим, что… Верховный Корсар, как ты говоришь, решил завоевать себе королевство путем захвата какой-нибудь планеты. И что дальше?
— А дальше приходит Флот не только Конфедерации, но и всех метрополий, чтобы этого наглеца наказать, потому как никому не нужен подобный прецедент, и его задушат на корню, чтобы другим неповадно было, — сказал Болт.
— Правильно…
— А если он решил основать собственную Флибустьерскую республику? — предположил Факел. — А корабли нужны, чтобы защищать себя…
— Хм-м… ты делаешь успехи, — усмехнулся Каин. — Это действительно одна из самых реалистичных вероятностей. Остается главный вопрос: зачем? Какую такую республику он хочет создать, с какими законами и нравами, что ее нужно так защищать? Ведь есть несколько монархических государств, и их никто не трогает…
— Ну я даже не знаю… — пошел на попятную Факел.
— Вот и я про что. Никто ничего не знает, и все теряются в догадках.
— Думаю, в последнем ты не прав, — с глупым смешком сказал Болт и постарался сдержать не менее глупую улыбку, что не очень хорошо получилось, и она растянулась от уха до уха.
— В смысле?
— Посмотри вокруг… где ты тут видишь людей, теряющихся в догадках? Только мы втроем мозги из последних сил напрягаем…
Думать о чем-то целенаправленно действительно становилось сложнее не только из-за количества выпитого, но и из-за сизых сладковатых облаков дыма, которые вентиляция не успевала всасывать, особенно из того угла, где сидела троица.
— По крайней мере они у нас еще есть, — ответил Иннокент, и все трое сначала захихикали, а потом и вовсе засмеялись в голос, из-за того что нанюхались дури как пассивные курильщики.
66
Каин расплатился с проституткой, хотя и не помнил, чтобы он вчера вообще кого-то снимал для ночных утех.
«А не дурит ли она меня? — подумал он. — Завлекут вот так пьяных да обкуренных, проведут с ними ночь, просидев рядом, а потом утром ни за что платы требуют».
Но подробно разбираться с этим он не стал, ни конкретно с ней, ни с памятью, пытаясь вспомнить, было ли сегодня что-то или нет. Незачем мараться, нужно просто лучше себя контролировать, и не будет никаких проблем.
— Мне остаться, котик?
— Нет…
Каин так и остался лежать на кровати в своем номере, тупо глядя в обшарпанный потолок. Работал кондиционер, обдавая прохладой, но вместе с этим тело покрывала какая-то липкая пленка, не пота, а не пойми чего. Захотелось помыться.
«Эх, сейчас бы в баню, — размечтался он, — да квасу холодного…»
Вслед за воспоминанием о бане невольно вспомнилась Лара.
