То, что многие уже с утра были навеселе, даже сыграло в самом начале добрую службу: людей не пришлось долго уговаривать. Хватило приказов командиров: жесткая дисциплина, которую не выветрить даже с винными парами, доводила подчинение до безусловного рефлекса, чему также способствовало обещание богатой добычи. А то, кто знает, какое бы каждый из них принял решение, будь он абсолютно трезв и зная, на что конкретно их подписывают камрад-командиры?
И активная фаза переворота началась. Бойцы на нескольких машинах быстро прибыли к Президентскому дому-крепости, под самые стены, и начали штурм. И снова удача улыбнулась им. Бойцы, почти не встретив сопротивления, ворвались внутрь здания через двери и окна — уж больно поздно спохватилась внутренняя охрана Оникса, а внешнюю уделали сразу, так что она ничего не смогла предпринять.
Но на этом переменчивая фортуна перестала покровительствовать мятежникам. Первым признаком начинающегося завала стал слишком долгий огневой контакт. Прошло пять минут с того момента, как первые отряды проникли в здание, а стрельба все никак не стихала и даже стала более интенсивной.
Дмитрий, не принимающий личного участия в атаке, засев в одном из домов с видом на Президентский дом, изнервничался. Легкая победа выскальзывала из рук.
— Да что там происходит?!
Командиры бригад, также не рискнувшие сунуть собственные головы в пасть льва, пытались это узнать, связываясь со своими людьми по рации.
— Кажись, они его подстрелили! — радостно заявил Гангрена.
— Точно?!
— Не знаю… Мой боец сказал, что он подстрелил Оникса.
— Мне нужно знать точно: убит он или только ранен!
— Постараюсь узнать точнее…
В доме творился настоящий ад. Тридцать человек охраны, личная гвардия Оникса, неся жестокие потери от численно превосходящего противника, сумела сдержать натиск нападающих. А потом медленно, но верно стала выдавливать противника наружу, чему немало способствовала планировка дома со сквозными ходами, позволявшими легко заходить противнику в тыл.
Их не сломил даже слух о смерти самого Оникса, разнесшийся среди бойцов с обеих сторон, как ветер, и сделавший их еще более ожесточенными. Вскоре слух о смерти камрад-президента сменился информацией о его тяжелом ранении.
— Проклятье! — вскрикнул Рыжий, отрывая от уха приемник.
— Что такое?! — встрепенулся Дмитрий Баренцев. — Ну?!!
— В эфире на всех частотах Артур! Он обвинил тебя, Кентавр, в измене и просит всех, кто его слышит, передать тем, кто верен Ониксу, прийти к нему на помощь и отбить атаку мятежников. Также сообщает, что взял на себя командование в связи с ранением камрад-президента.
— Значит, Оникс действительно только ранен, а не убит, — поджав губы, разочарованно проговорил Дмитрий, после того как лично прослушал сообщение и отключил рацию. — Иначе этот гаденыш не смог бы меня обвинить так однозначно, значит, ему об этом сказал Виктор. Ч-черт!!!
Бой у Президентского дома и начавшийся в нем пожар, густой черный дым от которого столбом уходил в безветренное небо, быстро всполошил всех в городе. Люди устремились к месту конфликта, и большинство с оружием, с которым не расставались никогда.
Прошло совсем немного времени, особенно после того, как сколько-нибудь точная информация распространилась среди людей, как сформировались стихийные группы, ставшие под знамена Оникса или примкнувшие к Кентавру.
В городе воцарился хаос гражданской войны. Люди, которые совсем недавно сидели за одним столом, играли в карты, заказывая друг другу выпивку, и делились косяками, вспоминая былое, начали стрелять друг в друга из-за угла или в прямых боестолкновениях. Поначалу даже доходило до рукопашных схваток, пока не выяснялось окончательно, кто за кого.
Когда о творившемся в городе узнал сам Кентавр, он попытался организовать хоть какое-то централизованное управление своими сторонниками, но сделать это ему не удалось. Артур, чувствуя, что проигрывает организационный поединок, включил глушилку, тем самым лишая и себя способности хоть как-то координировать действия сторонников Оникса.
Но в его случае это было вынужденной мерой, так как обнаружился перевес сил в пользу Кентавра. Слишком многие были недовольны сложившимся состоянием дел: привязанностью к планете, которую того и гляди атакуют конфедераты, карикатурностью жизни в единственном, только начавшем строиться городе, где все казалось лишь бледной, мелкой копией того, к чему они привыкли. Не нравилось и резкое падение количества боевых операций, а значит, и доходов… Так что подобная мера хоть как-то уравнивала их шансы в противоборстве за власть.
— Ситуация складывается патовая, босс, — сказал Гангрена. — Ни одна из сторон не может взять верх. Их меньше, но они связывают нас, и нам не взять Оникса.
— Что ты от меня-то хочешь?! — выкрикнул Дмитрий гораздо резче и громче, чем следовало.
Все валилось из рук, и это не могло не действовать на него. Наземный бой был для него непривычен, как для сухопутных вояк — космический. Он не «чувствовал» его, как ощущал космос. Тем более, ощущение, тяжесть того, что он сотворил чудовищную ошибку, стало давить на него.
В Ассалте, вокруг Президентского дома, образовались настоящие фронты из тех, кто за и против Оникса. К ним постоянно подходили свежие силы по нескольку человек, а иногда даже целыми отрядами до десяти бойцов, а вместе с ними боеприпасы — топливо любой войны.
Город горел. Горели местные ветвистые деревья, дающие очень много едкого дыма, и этот плотный дым почти в безветренную погоду застилал все окружающее пространство непроницаемой пеленой. В таких условиях война могла продолжаться очень долго. Противники могли подбираться друг к другу почти вплотную.
— Нужно подкрепление, — сказал Фрез. — Желательно самолеты.
— Самолетов на орбите нет… — уже более уверенным деловым тоном командира произнес Кентавр. — На орбите вообще ничего нет. Что ж, Виктор предусмотрел многое…
— Секундочку, — взмахом руки попросил тишины Бзежинсон.
Сам он внимательно вслушивался в динамик рации, буквально вдавив ее в ухо, чтобы хоть что-то расслышать сквозь треск помех.
— Что там у тебя?
— Тихо! Да! Понял вас! Ждем!
— Да что у тебя?!
— С боевого выхода возвращается «Тиран»! На нем бригада абордажников Магнита! И он за нас! Плюс сотня матросов и несколько пилотов, также идущих на отдых.
— А они?!
— А куда они денутся, если Магнит их к стенке припрет!
— Да, сто пятьдесят человек — это сила! — согласился Рыжий. — Это позволит нам переломить ход битвы в свою пользу!
Потекли минуты ожидания, и как гром среди ясного неба через полчаса после посадки шаттлов с «Тирана» прозвучало сообщение, что бригада Магнита рассеяна, причем половина перебита.
— Проклятье! — швырнул Дмитрий рацию в стену. — Что ж, не хотел я этого, но, видно, без этого не обойтись…
