Выпученные глаза обратились на Кита; вид у аспирантов был при этом такой, словно они вот-вот лишатся чувств в присутствии бога во плоти.
— Где, черт возьми, ты научилась так цветисто трепать языком? — спросил шепотом Кит, наклонившись к ней.
— В том идиотском колледже, куда ты меня послал, — отвечала Марго таким же зловещим шепотом. — Можешь себе представить, меня там заставляли изучать этикет!
Этикет стал вторым курсом, ее заставили изучать этот самый этикет вместо математики, которой ей отчаянно не хватало. Марго ужасно хотелось освоить свой личный журнал и АПВО — систему абсолютной пространственно-временной ориентации, — а для этого требовалась уйма математических познаний. Поэтому, когда ей так и не удалось мольбами, слезами и скандалами добиться того курса, который ей действительно был необходим, она в ярости вылетела из кабинета декана и принялась строить планы, как добиться своего. Ей пришлось самой купить все необходимые учебники по предмету, в котором ей отказали, и продираться через них до тех пор, пока не начала хоть немного понимать смысл каждой теоремы и формулы
Уже немного лучше понимая смысл своих действий, она разработала для себя свой собственный ритуал, который повторяла каждый вечер: после ужина она неслась из кафетерия к себе в комнату и корпела над учебниками до темноты. И если небо было ясным — а зимой это случалось часто, — она доставала свой АПВО и начинала обходить с ним двор, образованный четырьмя корпусами студенческих общежитии, привязываясь по звездам и надиктовывая результаты измерений в микрофон журнала.
Потом она, не обращая внимания на косые взгляды студентов, видевших, как она разговаривает с собой во дворе и тычет в небо маленькой коробочкой, и на похотливые взгляды других студентов, которым было наплевать, сошла она с ума или нет, только бы дорваться до того, что у нее под джинсами в обтяжку, возвращалась к себе в комнату и тщательно сверяла результаты измерений для каждой звезды.
Конечно, математических познаний ей еще не хватало, но она уже неплохо освоила те формулы, которые требовались ей для привязки на местности. И она выучила-таки этот проклятый «этикет». Получила за него свою вонючую пятерку с плюсом «Вот только этикета и декламации мне не хватало, чтобы отправляться в Нижнее Время через неразведанные Врата!»
Тут до нее дошло, что с лицом деда что-то произошло. Глаза его буквально горели от гнева, и его рыжеватые брови сошлись на переносице, покрыв весь лоб паутиной морщин — увы, некоторые из них появились в свое время по ее вине.
— Мы поговорим еще об этом наедине, — пробормотал он. — Я хочу знать все про этот колледж. Все.
«По крайней мере он разозлился не на меня», — немного успокоилась Марго. Никто, даже она, не хотел бы попасть под горячую руку Киту Карсону. Ей самой приходилось попадать, и слишком часто, так что еще одного раза ей не хотелось совсем.
— И еще, Марго, — добавил Кит без намека на улыбку, — сделай дедушке одолжение, ладно? Брось к чертовой матери этот несчастный этикет и говори по-человечески, а не то я отведу тебя за шкирку в спортзал к Свену и душу из тебя там выколочу, пока ты снова не превратишься в мою нормальную внучку.
Марго — чуть разозлившись, чуть успокоившись и очень сильно чувствуя, как сильно он ее любит, — встретила его взгляд с опасной улыбкой на губах.
— Так-так, рукоприкладство по отношению к детям? И тебе не стыдно? — Улыбка ее сделалась шире. — А что до выколачивания меня… Можешь попробовать
Впрочем, сколько она помнила Кита, лицо его почти всегда было мрачнее тучи.
— Ох, да не переживай ты так, — шепнула она, прежде чем он успел сказать еще что-то. — Я ведь тоже терпеть не могу всей этой ерунды. Я буду умницей.
Кит заметно успокоился, улыбнулся и нежно взъерошил ей волосы.
— О’кей, огнедышащая. Валяй продолжай урок после того, как закончишь представлять нас друг другу.
Поскольку Марго не знала, как зовут ученых, она повернулась к Энн Уж Энн-то наверняка должна знать имена своих клиентов!
И тут Марго обнаружила, что Кит может еще удивить даже ее. Сделав над собой усилие, она не раскрыла рот, когда Кит вежливо поздоровался с каждым на родном языке, точнее, на языке, который они могли бы знать кроме английского: на идише с доктором Рубинштейном, на безупречном украинском с Василько, глаза которого расширились настолько, что стали напоминать два ярко-голубых бассейна. Василько ответил что-то по-украински, отчего Кит улыбнулся. От приветствия на арабском щеки Кэти порозовели — она явно была знакома с арабским достаточно, чтобы понять фразу, произнесенную Китом.
Затем он повернулся ко второму доктору-палеонтологу.
— Я восхищаюсь вашей работой, доктор Реджинальд-Хардинг. Я видел, во что превратился Американский Музей после Происшествия. То, как вы смогли собрать средства на восстановление его, не говоря уже о реставрации ископаемых останков и других бесценных экспонатов, сильно смахивает на чудо. Для меня большое удовольствие познакомиться наконец с вами.
Они обменялись рукопожатием. Вид у доктора Реджинальд-Хардинга был при этом несколько ошалелый, чтобы не сказать напуганный. Если это не прошло мимо внимания Марго, то Кит тем более не мог не заметить этого, поэтому одарил профессора своей всемирно известной улыбкой.
Последним в очереди оказался аспирант Адер Маккиннон. Тот только разинул рот, покраснев как рак, когда Кит обратился к нему по-гэльски.
— Нет? — вздохнул Кит. — Ну что ж, в конце концов вы ведь не завершили еще своего образования. У вас еще куча времени на то, чтобы выучить его до получения ученой степени.
— Я всегда… всегда хотел выучить его, — пробормотал Адер, покраснев еще сильнее. — Ведь иначе какой из меня Маккиннон? Иногда… нет, ничего.
Кит кивнул, соглашаясь с тем, что осталось невысказанным.
Покончив с представлениями, доктор Рубинштейн выступил вперед и пожал руки Киту и Малькольму.
— Поверьте мне, джентльмены, знакомство с вами — большая честь для меня. Вы, сэр, и так уже известны всем и каждому, — обратился он к Киту, — а вам, доктор Мур, повезло. Чертовски повезло. Насколько я понял, вы оба обучали эту юную леди? Она, конечно, немного прямолинейна, — он улыбнулся, потерев подбородок, — но она знает, что говорит. Очень неплохо знает. И ее, гм… скажем, радикальные предложения не лишены оснований и изложены весьма убедительно. — На этот раз доктор Рубинштейн улыбнулся ей. — Теперь я вижу, чему вы обязаны такой блестящей подготовкой.
Странно, но она испытала лишь раздражение.
«Ага, значит, я нахалка, но стоило появиться Киту Карсону, так я сразу стала умницей? Нет, дядя, ты еще не все понял».
— О да, конечно, — произнесла она вслух безмятежно. — Вы, конечно, правы, знания, полученные у них, более чем основательны, — она почти услышала, как ехидно фыркнул Кит про себя, — но поверьте мне, необходима еще и уйма теоретических знаний. В общем, учеба никогда не кончается. Верно, дедушка?
