– Да, сэр.
– И еще…
– Что, сэр?
– Ограничить круг информированных лиц до минимума. Нам не нужны слухи.
– Конечно, сэр.
27
Шло время, и пока странных пиратов переправляли в Главное управление КЕК, генерал Рэмплинг продолжал писать доклады. Информация, которая в них содержалась, была настолько невероятна, что вполне могла оказаться правдой…
Наконец пираты были доставлены и размещены в специальном убежище, имевшем сходство сразу и с тюрьмой, и с психиатрической лечебницей. Их поместили в одном помещении, чтобы они находились вместе и особо не дергались.
Шалом посмотрел на пленников сквозь стекло, какое обычно ставили в полицейских управлениях. Чем-то ему эти пираты казались одинаковыми; может быть, из-за формы или короткой стрижки? Но нет, было что-то такое единообразное в их лицах, похожих, будто у братьев.
Комплект амуниции лежал перед первым заместителем. Мажимель прикоснулся к броневым накладкам, после взгляд перекинулся на тяжелый автомат «АК-300». Шалом попробовал поднять его, что оказалось не так-то просто. Оружие весило не менее семи килограмм. Это впечатляло, потому как пираты не выглядели такими уж непобедимыми… обычные люди.
«Но они не отсюда… – вдруг подумал Шалом. – Проклятие! Впрочем, не стоит делать столь поспешных выводов».
Мажимель толкнул дверь и оказался в соседнем помещении, где уже находилось человек пять. Они нервно между собой переговаривались, но, как только появился высокопоставленный чиновник КЕК, они тут же замолчали.
– Присаживайтесь, господа, – с улыбкой попросил Шалом, указывая на стулья вокруг небольшого стола.
Присутствующие поспешили занять свои места, потушив сигареты в пепельнице. Ученые, которых Мажимель специально собрал, чтобы они дали компетентное заключение по объектам исследования.
– Ну что нам может рассказать комиссия? Давайте вы, Перис…
– Кх-м… – прокашлялся медик и микробиолог Перис Бриджес. – Мои исследования показывают, что они действительно уникальны… Состав крови несколько отличается от нашего.
– То есть?
– К примеру, у них есть такие кровяные тельца, которых нет у нас. Возможно, это следствие каких-то вакцин…
– Это ничего не значит. Пираты сами в подпольных условиях могли разработать вакцины.
– Да, сэр, – согласился Перис. – Но тут еще кое-что… – Он протянул Мажимелю два синих листка со светлыми полосками.
– Генетические карты?
– Они самые, сэр. Та, что вы держите в правой руке – это наша карта, та, что в левой – их…
– И?
– Обратите внимание на центральную часть карт.
– Что они означают?
– Только то, что у нас различный генетический код. Как они рассказали, это произошло сразу после Исхода, когда ученые вмешались в генетический код, чтобы быстрее восстановить потери, понесенные в результате Большой войны с некими шердманами… и быстрее увеличить общую массу человечества. Позже, когда количество людей стало достаточно большим, от этого изменения хотели избавиться, но ничего не вышло. В результате каждая женщина способна родить до двадцати детей…
– Удивительно… но это опять-таки ничего не значит, – произнес Мажимель, словно до конца не хотел верить в правду. – Пираты могли с собой такого наэкспериментировать…
Все кивнули, но было видно, что они не согласны с первым заместителем директора КЕК.
– Ладно. Ну а что нам скажет химик? Давайте, Честер, выкладывайте…
– Химический состав их обмундирования сильно отличается от известного нам. По некоторым признакам сразу видно, что применялась отличная от нашей технология… Но, – добавил Честер, видя что влиятельный покровитель собрался открыть рот, – это может говорить о том, что пираты наладили у себя собственное производство стали, синтетики и много чего еще…
– Я вижу в твоих глазах иронию… Не думаю, что она уместна.
– Ни в коем разе, сэр! – стушевался Честер.
– Продолжим. Технолог…
– Да, сэр, – кивнул Ричард Вайд, отличавшийся от прочих резкостью высказываний. Он не боялся КЕК. После чего нагнулся, раскрыл кофр, поднял что-то тяжелое и с грохотом положил на стол. «АК-300». Все вздрогнули, будто он только что достал активированную гранату. – Вот их оружие… Технологии и технические решения, примененные здесь, говорят о том, что оно принципиально отлично от нашего. Вот пуля. – Он поставил на стол выщелкнутую из рожка пулю. – Этот матовый блеск дает наплавление из сирренала. Оно обеспечивает пуле в момент удара о поверхность повышенную пробиваемость. Испытания показали, что эта пуля пробивает лист высокопрочной стали трехсантиметровой толщины насквозь. Но это ничто по сравнению с электронной системой обнаружения цели, – распределения, а также системой ведения огня по готовности… то есть боец, владеющий этим оружием, даже будучи слепым будет выбивать девяносто девять очков из ста, лишь водя стволом из стороны в сторону. Кроме того, здесь еще с десяток новинок, которые смогут оценить лишь специалисты. И я заявляю со всей ответственностью… что отщепенцы никак не могли создать такого в своих полукустарных условиях. Потому как даже у нас нет ничего похожего даже в наработках.
Выступили еще несколько специалистов: психолог, ксенопсихолог и прочие. Их слова подтверждали вышесказанное.
– …Потому можно сказать, – продолжал очередной ученый, – что они действительно из другого человеческого мира, я бы даже сказал, из Основной ветви человечества…
– А мы, значит, из второстепенной?! – вдруг вспылил Шалом Мажимель.
– Ну… думаю, правильнее было бы сказать, из Ветви Феникса…
Шалом обреченно кивнул. Ему, как и всем прочим, еще в детстве вбивали в голову, что они единственные выжившие люди. Что корабль-город «Феникс» единственный, прошедший какую-то аномалию благодаря поломке генератора поля, ставшей для них счастливой, а остальные пятьсот кораблей погибли… Все это доказывалось научными выкладками, теоремами и прочей дребеденью…
Раздавались голоса в пользу того, что было две волны, и даже если «Феникс» оказался единственным, уцелевшим в катастрофе, пусть и затерявшись в безграничных просторах космоса, то остальные добрались до места назначения. Но пропагандисты объявляли этим голосам анафему и говорили, что был только один караван.
Став взрослее и поступив на работу в КЕК, Мажимель усомнился в правдивости теории спасения из-за многочисленных нестыковок и противоречий, которые он легко обнаруживал благодаря аналитическому складу ума. Но вот почему-то копать глубже не стал, решив оставить все как есть, – может быть, из-за того, что это не имело никакого смысла. А может быть, оттого что так было гораздо легче жить. Еще позже он понял, что его бы, копни он глубже, просто бы остановили…
