Взгляд де Тревиля казался острее кинжала:
– Атос, Портос! Что скажете?
– Мой капитан, произошла досадная случайность… –
пробормотал великан, глядя на д’Артаньяна с лютой злобой и раздувая
ноздри. – Никто не застрахован от того, что споткнется на случайном камне…
Вы мне сами рассказывали из древней истории про этого перса, Ахилла, которому
стрела нечаянно попала в пятку…
– Другими словами, вы оказались побеждены? Вот этим
юнцом?
– Я же говорю, роковая случайность… – пробурчал
Портос, опуская глаза. – Нога подвернулась на камне…
– А мне помнится, я выбил у вас шпагу, – сказал
д’Артаньян безжалостно.
Портос, насупившись, ответил яростным взглядом.
– А вы, Атос? – в сердцах притопнул ботфортом де
Тревиль. – Этот мальчишка осмелился обвинить вас в том, что вы показали
ему спину.
– Мне пришлось именно так и поступить, капитан, –
ответил Атос с полным достоинством. – Поскольку бывают ситуации, когда дворянин
настолько не принадлежит себе, что вынужден пренебречь даже правилами чести…
Дело, напоминаю, было в Менге…
– В Менге… – как эхо, повторил де Тревиль,
обменявшись со своим мушкетером понимающим взглядом. – Ну да, я как-то не
сообразил… – И его лицо, когда он повернулся к д’Артаньяну, стало
недружелюбным еще более. – Так это вы помогали Рошфору?
– Совершенно не припомню, чтобы я хоть в чем-то помогал
графу Рошфору, – сказал д’Артаньян, явственно ощущая воцарившиеся в
кабинете холодок и напряжение. – Скорее уж граф был настолько любезен, что
разогнал сброд, напавший на меня… о, не буду говорить «по указке этих вот
господ». Попросту так уж совпало… Роковая случайность, пользуясь терминологией
господина Портоса. Так уж вышло, что сброд с лопатами и палками напал на меня
аккурат в тот миг, когда я намеревался призвать к ответу господина Атоса,
решившего уклониться от схватки…
– Господин Атос только что объяснил причины, по которым
он был вынужден так поступить, – ледяным тоном сказал де Тревиль. – И
должен заметить, что его объяснения меня полностью устраивают. В самом деле,
бывают ситуации, когда дворянин не принадлежит себе…
– О, помилуйте, кто я такой, чтобы оспаривать это
утверждение? – с полнейшей беззаботностью вопросил д’Артаньян. – Я и
не пытаюсь… Я всего лишь рассказал вам, как встретился в Менге с двумя из ваших
мушкетеров… и господа мушкетеры были настолько любезны, что, собственно говоря,
подтвердили мой рассказ… Не так ли, господин Атос? Господин Портос?
Оба достойных шевалье молча смотрели на него с сумрачным
видом людей, получивших нешуточное оскорбление – и намеренных в самом скором
времени за него расплатиться. Д’Артаньян, осознававший всю серьезность
ситуации, тем не менее улыбался во весь рот: кому еще удавалось так вот
оконфузить двух мушкетеров в присутствии их капитана? Пожалуй, удовольствие это
стоило крушения надежд на мушкетерский плащ…
– Вот видите, господин де Тревиль, господа молчанием
выражают свое согласие, – сказал д’Артаньян. – Все было именно так.
Но были еще пропавшие письма…
– Он обвиняет вас в том, что вы похитили его
письма, – с бесстрастным видом произнес де Тревиль.
– Меня, должно быть, неправильно поняли, –
торопливо поправил д’Артаньян. – Я вовсе не говорил, что подозреваю самих
господ мушкетеров в столь недостойном поступке. Я сказал лишь, что мои письма
исчезли после их отъезда…
– По-моему, это одно и то же, – сказал де
Тревиль. – Как бы вы ни играли словами подобно вашему учителю Рошфору…
Атос? Портос?
Атос, подняв правую руку, произнес с тем же хладнокровием:
– Даю слово дворянина, что я не похищал писем этого…
юноши и даже не держал их в руках.
– Вот именно! – сказал Портос. – Вот именно!
Я тоже клянусь!
– Не сомневаюсь, господа, что именно так все и
обстояло, – сказал д’Артаньян. – Но можно ли сказать то же самое о
ваших слугах? Можете ли вы поручиться за них в том, что они…
– Сударь, вы невежа, – сказал Атос,
бесстрастностью тона лишь подчеркнувший оскорбление. – Сразу видно, что вы
приехали издалека. У дворян столицы королевства нет и не может быть привычки
ручаться за слуг. Ручаться за слугу? Фи! Где вы воспитывались?
– Откровенно говоря, я вовсе и не воспитывался, –
сказал д’Артаньян. – Ну что вы хотите, господин Атос, от Тарба? Какого
такого воспитания? Очень рад, что вы посвятили меня в тонкости столичного
этикета. Что мне ответить на «невежу»? Ну, разве что… Я и в самом деле считаю
вас большого ума человеком…
– Дьявольщина! – прорычал Портос. – Убьет его
кто-нибудь наконец?
И он сделал движение, словно собирался выхватить шпагу.
– Вы еще не излечились от простуды, вынудившей вас
носить плащ даже в нынешнюю жаркую погоду? – кротко спросил д’Артаньян.
Портос, издав нечленораздельный рык, на ладонь вытянул
клинок из ножен, но де Тревиль резко приказал:
– Шпагу в ножны, Портос! Оставайтесь оба на месте.
Теперь я полностью согласен с вами, что этого юношу, о котором неизвестно даже,
кто он такой, следует хорошенько проучить… Но вы подумали, что будут говорить в
Париже, если его проткнут здесь? У меня в кабинете? У меня в доме? Черт возьми,
посмотрите на него! Все назовут моих мушкетеров детоубийцами…
– Те, кто видел меня в Менге, в деле с господином
Портосом, вряд ли станут употреблять такое определение, – сказал
д’Артаньян хладнокровно, чувствуя себя победителем в этой странноватой стычке.
– Извольте замолчать, сударь! – прикрикнул на него
де Тревиль. – И, будьте так любезны, покиньте немедленно мой дом, где ваше
пребывание, согласитесь, является не вполне уместным… Господа мушкетеры не
двинутся с места и уж, безусловно, не станут ввязываться в драку…
– Ну да, им не привыкать, – сказал д’Артаньян.
– Сударь, не вынуждайте меня кликнуть лакеев… –
зловеще-тихо произнес де Тревиль. – Не знаю, что за игры вы ведете, но
участвовать в них я не намерен. Если вам так уж приспичило быть убитым, пусть
это произойдет где-нибудь в другом месте…
– Что ж, это вполне справедливо, – сказал
д’Артаньян ему в тон и вежливейшим образом раскланялся со всеми тремя. –
Примите мои уверения в совершеннейшем к вам почтении… и не сочтите за
обременительный труд передать мое восхищение очаровательной белошвейке по имени
Мари Мишон… Это касается вас, господин Атос… Впрочем, если мое поручение
возьмется выполнить господин Портос, я не буду в претензии. Всего наилучшего!
– Минуту, любезный д’Артаньян, – сказал
Атос. – Относите ли вы себя к поэтическим натурам?
– Простите?
– По вкусу ли вам изящная словесность?
– Черт возьми, да! – сказал д’Артаньян. –
Особенно мне по душе «Декамерон» синьора Боккаччио, хоть он и написан не
рифмами…
