– А я-то решил, судя по обилию багажа, что вы собрались
не иначе как к антиподам… – ответил д’Артаньян.
– Я думаю, ради такого наследства стоило бы отправиться
и к антиподам, – сухо заверил г-н Бриквиль. – А вы, я слышал, были
настолько опрометчивы, что встали под военные знамена? Ах, господин д’Артаньян,
молодо-зелено! Охота вам была взваливать на плечи такую обузу…
Гордо подбоченившись, гасконец ответил:
– Хотел бы уточнить, что я записан не в какой-нибудь
провинциальный полк, а в рейтары. Которые, как известно, принадлежат к Дому
Короля…
– Ах, д’Артаньян, это все едино, – ответствовал
г-н Бриквиль с гримасой, способной заставить молоко створаживаться не хуже
ведьминых заклинаний. – Это все едино… Пустой карман, нерегулярно
выдаваемое жалованье, муштра и выговоры, а если начнется, не дай бог, война,
все еще более усугубится – погонят куда-нибудь по непролазной грязи под мушкетные
пули и ядра… Послушайте моего совета, подыщите более безопасное ремесло.
Гораздо более скучное, но более выгодное. Все мы грезили сказочками о блестящих
отличиях на глазах короля, маршальских жезлах и ослепительных карьерах. А жизнь
– она проще, любезный д’Артаньян, и гораздо скучнее… – Он печально
вздохнул: – По крайней мере, не торопитесь хотя бы жениться. Иначе получится
так, что, пока вы месите грязь где-нибудь во Фландрии, вокруг вашей супруги
будут увиваться волокиты и вертопрахи…
Глянув через его плечо на очаровательную Луизу, имевшую
сейчас вид воплощенной добродетели, д’Артаньян усмехнулся:
– Плохого же вы мнения о человечестве, любезный хозяин…
– Просто я, в отличие от вас, юноша, искушен в жизни и
умудрен опытом, – печально ответствовал г-н Бриквиль.
Д’Артаньяну крайне не понравился взгляд, которым его
квартирохозяин как бы связал воедино на миг гасконца и Луизу, упомянув о
волокитах и вертопрахах. Ревнивцы – народ своеобразный и способны на самые
непредсказуемые поступки. А потому гасконец решил с ходу увести мысли хозяина
от опасного направления.
– Вот кстати, – сказал он беззаботно. – Меня,
едва я услышал ваше имя, крайне занимает один любопытный вопрос… Вы, часом, не
родня ли известному Рожеру де Бриквилю, приближенному маршала Жиля де Рэ,
сподвижника Жанны д’Арк?
Похоже, он угодил в яблочко. Хозяин прямо-таки расцвел:
– Я и не думал, любезный д’Артаньян, что вы столь
сведущи в генеалогии и истории Франции, вы мне поначалу показались крайне
легкомысленным юнцом, уж не посетуйте… Ну что же, пусть я и не могу представить
вещественных доказательств – учитывая, какие бури пронеслись над королевством
за эти двести лет и сколько бумаг погибло в пожарищах, – но в нашем роду
никогда не сомневались, что со славным Рожером нас связывают родственные узы…
«Совсем славно будет, ежели окажется, что и остальные это
мнение разделяли», – подумал гасконец.
Проследив, как увязывают его багаж, г-н Бриквиль напоследок
дал жене и слугам массу советов, насколько многословных, настолько и
бесполезных, ибо они сводились к банальностям – сохранять дом в порядке, плату
взыскивать вовремя, избегать мотовства, вовремя тушить огни, стеречься пожара,
воров и нищих… Обогатив остающихся столь мудрыми наставлениями, он, наконец,
сел на коня и тронулся в путь. Любезность д’Артаньяна простерлась до того, что
он добросовестно махал вслед носовым платком, пока повозка и всадник не
скрылись за поворотом, – искренне надеясь, что кто-нибудь из прохожих
примет его за благонравного сына, почтительно прощающегося с пустившимся в
странствия отцом…
– Ах, господин д’Артаньян, – сказала растроганно
Луиза, – как благородно с вашей стороны вот так тепло провожать Бриквиля…
Гасконец браво ответил:
– Луиза, долг любого гвардейца – относиться со всем
возможным почтением к супругу столь очаровательной женщины…
– Интересно, – сказала Луиза, лукаво
прищурясь, – а каково же в таком случае должно быть отношение гвардейца к
самой женщине?
Д’Артаньян окинул ее внимательным взором – но личико
прекрасной нормандки было совершенно невинным, взгляд лишен легкомыслия, лишь в
уголках алых губ таилось нечто, заставлявшее вспомнить поговорку о тихом омуте,
издавна известную и в Беарне.
– Я полагаю, опять-таки со всем возможным
почтением, – сказал он в некоторой растерянности.
– Вы полагаете… – фыркнула Луиза, решительно
отвернулась и вошла в дом.
Д’Артаньян в некотором смущении ретировался в свою комнату,
где некоторое время забавлялся новехонькими пистолетами, примеряясь, насколько
они удобно лежат в ладони, целясь во всевозможные предметы домашнего обихода,
проверяя колесцовые замки и кремни. За окном понемногу сгущались сумерки, и
пора было посылать Планше к хозяйке за свечой – обычно в Беарне он в это время
уже видел десятый сон, но сейчас, взволнованный всеми происшедшими в его жизни
изменениями, ложиться не собирался.
– Любезный господин д’Артаньян! – послышался вслед
за деликатным стуком в дверь голосок хозяйки. – В том ли вы виде, чтобы к
вам можно было войти?
– Разумеется, – ответил он с готовностью.
Непринужденно войдя в комнату, Луиза огляделась и сделала
испуганную гримаску:
– Господи, эти военные игрушки… Уберите их куда-нибудь,
а то еще выстрелят ненароком…
– Исключено, сударыня, – ответил д’Артаньян со
снисходительностью старого вояки. – Для производства выстрела необходимо,
чтобы…
– Бога ради, избавьте меня от этих ужасных
подробностей! – зажала она пальчиками уши. – Скажите лучше, можете ли
прямо сейчас помочь мне в мелких домашних делах?
– С превеликой охотой! – заявил гасконец браво.
Он только сейчас заметил, что очаровательная нормандка
избавилась от корсажа, обычно стягивавшего ее стан, и пленительные округлости,
коих не мог не заметить любой зоркий наблюдатель, были благодаря вырезу платья
и отсутствию шнуровки открыты нескромному взору так, что г-на Бриквиля это,
безусловно, не привело бы в восторг.
«Черт побери! – подумал гасконец, направляясь следом за
хозяйкой. – Неужели я настолько здесь обжился, что меня уже по-семейному
не стесняются? Что бы это могло означать?»
Вообще-то, у него были подозрения насчет того, что это может
означать, но он помнил: то, что могло в Беарне оказаться простым и ясным, в
Париже, не исключено, означает совершенно другое…
– Слуги, бездельники, уже завалились спать, –
щебетала хозяйка, решительно направляясь в сторону гостиной. – А я вдруг
вспомнила, что сегодня совершенно необходимо достать серебро, чтобы его завтра
с утра почистили…
«Суетливая у них тут жизнь, в Париже, – думал
д’Артаньян, поспешая следом. – У нас в Беарне преспокойно достали бы
серебро из буфета и утречком, куда оно денется…»
Войдя в гостиную и остановившись у высоченного прадедушки
нынешних сервантов, именуемого дрессуаром, хозяйка пояснила:
