– Что за вздор, не должно быть таких случаев вовсе!
– Вы еще так плохо знаете жизнь… Ко мне приходил
Перраш, что живет на углу Старой Голубятни и Феру, ростовщик…
– Ага, ага! – сказал д’Артаньян, начиная кое о чем
догадываться. – Невысокого роста, пожилой субъект самого гнусного облика?
Я только что видел, как он выходил в ворота…
– Вот именно, – печально сказала Луиза. –
Видите ли, Бриквиль прекрасно помнит о тех деньгах, что сам давал в долг или
должен с кого-то получить – тут он не ошибется ни на одну минуту, ни на одно
су… Совсем по-другому обстоит с теми деньгами, которые он сам кому-нибудь
должен… Короче говоря, он так и уехал, запамятовав, что подошел срок уплаты по
векселю. О чем Перраш и нагрянул объявить. Я в жутком положении, в доме нет
такой суммы…
– Сколько же он требует?
– Полторы тысячи ливров.
– Черт побери, сто пятьдесят пистолей! – уныло
протянул д’Артаньян. – Отроду не держал в руках таких денег… Что же
делать? У вас нет родственников или знакомых, которые могли бы выручить?
– Увы…
– А договориться с ним нельзя?
– Не получится, Шарль. Он с родной матери стребовал бы
долг через судейских…
– Ну да, он сразу показался мне душевным и
добрым… – сказал д’Артаньян, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать и
горестно осознавая, что найти выход он не в состоянии. – Вы говорите, на
углу Феру? Нужно что-нибудь придумать…
– Что?
– Вот что, Луиза, – многозначительным тоном сказал
д’Артаньян, в голову которому пришла великолепная идея. – Не отчаивайтесь,
я скоро вернусь…
И он выбежал из гостиной. По его глубокому убеждению,
истинный дворянин в такой ситуации не должен был сидеть сложа руки. Коли уж
делишь с женщиной постель, следует принимать близко к сердцу и ее злоключения…
Поднявшись к себе, он засунул пару пистолетов за пояс и взял длинный хлыст.
Неплохо было бы ради пущего устрашения прихватить с собой Планше с мушкетом, да
вот беда, у Планше пока что не было мушкета ввиду печального состояния финансов
его хозяина…
К дому Перраша он подошел, нахлобучив на нос шляпу и грозно
помахивая хлыстом. Шпоры отчаянно звенели при каждом шаге, блестели новехонькие
пистолеты, шпага колотилась о ботфорты – а из-под нахлобученной шляпы сверкали
нешуточной решимостью глаза и не обещавшая ничего доброго усмешка, старательно
скопированная у Рошфора. Д’Артаньян не без оснований подозревал, что выглядит
весьма внушительно – должно быть, это мнение разделял и привратник,
шарахнувшийся с дороги, жалобно что-то пискнув.
Ободренный первой победой, д’Артаньян без церемоний вошел в
дом и оказался в обширном помещении, судя по всему, игравшем роль
приемной, – на стульях у стен сидели с видом просителей несколько человек,
в том числе даже один несомненный дворянин. Зрелище это разозлило д’Артаньяна
еще больше. "Приемная, прах меня побери! – взревел он про
себя. – Как будто этот паршивый буржуа – принц крови!"
К нему тут же подошел слуга и без всякого почтения
поинтересовался независимым тоном:
– Что вам угодно, сударь?
Вид у него был столь спесивый и чванный, словно он служил
кому-то из герцогов, а то и принцев крови. Однако такого обращения д’Артаньян
не стерпел бы и от лакея Королевского Дома.
– Мне нужно немедленно видеть вашего хозяина, –
сказал он столь же независимо. – Кажется, его зовут Перраш?
– Господин Перраш сейчас изволит быть занят, –
сказал слуга, загораживая дверь.
– Черт побери, вы имеете дело с дворянином! –
сказал д’Артаньян, закипая не на шутку.
– Знали б вы, сударь, как часто господину Перрашу
приходится иметь дело с дворянами… – сказал слуга, едва ли не зевая ему в
лицо. – Присядьте, что ли, и подождите, а я посмотрю, удастся ли для вас
что-нибудь сделать…
– С дороги! – рявкнул д’Артаньян. –
Немедленно!
– Сударь, если вам нужда ссуда, ведите себя пристойнее…
– Ну хорошо, – сказал д’Артаньян вкрадчиво. –
Судя по вашему выговору, милейший, вы откуда-то из Оверни?
– Предположим, сударь…
– А значит, вы плохо знакомы с обычаями гасконцев,
любезный… – тем же тоном, который кто-то по недоумию мог бы даже назвать
ласковым, продолжал д’Артаньян. – Чтоб вы знали, в наших краях не принято
пасовать перед столь наглыми и незначительными препятствиями. Если на дороге у
меня стоит такой олух, как ты, мешающий мне пройти туда, куда я непременно
желаю попасть…
– Ну, ну! – подначивал слуга, и в самом деле плохо
знакомый с гасконскими нравами.
– …я попросту отшвыриваю негодяя и высаживаю
дверь, – сказал д’Артаньян решительно.
И тут же претворил обещанное в жизнь – могучим ударом кулака
отправил слугу в угол приемной и наподдал по двери ногой так, что она
распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Не теряя времени, д’Артаньян
ворвался в комнату и захлопнул дверь за собой с видом разъяренной богини мщения
из греческой мифологии, о коей он краем уха что-то такое слышал в те времена,
когда отец в меру финансов и разумения пытался еще приобщить сына к азам науки.
Жаль только, что на господина Перраша столь шумное и
неожиданное вторжение вооруженного до зубов незнакомца не произвело, нужно
признать, особенного впечатления. Он так и сидел за столом, заваленным
испещренными цифирью бумагами, кучками монет различного достоинства и гусиными
перьями, взирая на гасконца словно бы с некоторой скукой.
Именно это как раз и ввергло гасконца в некоторую
растерянность. Столкнувшись с бранью или вооруженным отпором, он сумел бы
проявить себя должным образом, но это ленивое безразличие сбивало с толку
почище, чем любые проявления враждебности.
Впрочем, он быстро овладел собой. Ростовщиков не любят
нигде, а в Гаскони особенно. Деньги для захудалых дворян – большая редкость,
сплошь и рядом, чтобы их раздобыть, приходится, наступив на глотку гордыне,
обхаживать таких вот субъектов, набитых пистолями, и отсюда проистекают разные
унизительные коллизии, а если вспомнить о существовании вовсе уж оскорбляющих
дворянское достоинство мерзости вроде процентов, закладных, просроченных
векселей и торгов, не говоря уж о налагаемых на имущество должника арестах…
Одним словом, ярость очень быстро взяла верх над растерянностью.
– Вы, сударь, даете деньги в долг… – процедил
д’Артаньян ядовито.
– Совершенно верно, – сказал г-н Перраш. –
Если у вас есть необходимость в займе, для этого вовсе не нужно так шуметь,
молодой человек, и портить стены…
– Я вам не молодой человек! – рявкнул
д’Артаньян. – Я – дворянин из Беарна, кадет рейтаров…
– Здесь у меня бывали и гвардейцы, и особы
титулованные, – как ни в чем не бывало сообщил г-н Перраш. – Изложите
ваше дело взвешенно и по существу…
