– Встреча, ваше величество… – сказал де Кавуа.
– Да, я помню…
– Взгляните на господина д’Артаньяна, сына славного
дворянина, добровольцем сражавшегося за веру бок о бок с вашим славным отцом.
Молодой человек удручен и искренне раскаивается…
Д’Артаньян поторопился придать себе вид совершеннейшего
раскаяния и покорной удрученности.
– Ну да, как же! – проворчал король. –
Взгляните только на эту хитрую гасконскую рожу! Не забывайте, де Кавуа, я сам
наполовину гасконец, а потому меня-то не обведешь вокруг пальца! Раскаяние, ха!
Скорее уж этот юный нахал втихомолку пыжится от гордости! Ну-ка, отвечайте,
сударь, да или нет?
– Самую чуточку, ваше величество, – смиренно
ответил д’Артаньян.
– Приятно видеть, что вы, по крайней мере, честны со своим
королем… или почти честны… Что же мне с вами делать, любезный д’Артаньян? Вы,
ей-же-ей, поставили меня в сложное положение – меня, вашего короля! С одной
стороны, побежденными оказались мои мушкетеры…
– Но победителем стал ваш гвардеец, – вкрадчиво сказал
де Кавуа.
– Вот именно, вот именно… С другой же стороны, у меня
есть повод не на шутку посмеяться над хвастовством де Тревиля, полагающего, что
его рота – лучшие в мире солдаты… Признайтесь, Кавуа, вас это только порадует?
– Мы все – слуги вашего величества…
– Хитрец вы, де Кавуа, хотя и не гасконец, –
сказал король убежденно. – Но я не могу сердиться на человека, известного
всему Парижу как образец супружеской добродетели. Это ваша сильная сторона,
мошенник вы этакий. Итак, господа… По-моему, молодой дворянин заслуживает
некоторой награды. Не потому, что я снисходительно отношусь к дуэлям, упаси
боже! Я просто рад, что мои гвардейцы получают достойное пополнение… но на
будущее – довольно, д’Артаньян, слышите? Если мне донесут, что вы дрались на
дуэли, я уже не буду так снисходителен!
– В том случае, если вашему величеству донесут правду,
я готов понести любое наказание, – сказал д’Артаньян.
– Вот именно, вот именно… Что же мне с вами делать? Ну,
как-то вы все-таки устроены, верно? Вы уже состоите в гвардейских кадетах. Я
мог бы помочь вам купить первую же роту гвардии, которая будет продаваться… но,
насколько я знаю гасконцев, есть кое-какие обстоятельства, точнее,
одно-единственное обстоятельство… Безденежье – недуг, не щадящий ни королей, ни
простых смертных… Вот что… Ла Шене! – позвал король и, когда камердинер
вошел, решительно распорядился: – Ла Шене, посмотрите у меня по всем карманам,
не найдется ли там тридцати пистолей… а впрочем, не будем мелочны! Посмотрите,
не найдется ли сорока! И если найдется, несите их немедленно сюда.
Разумеется, деньги нашлись, и именно сорок пистолей.
"Его величество ровно в два с половиной раза менее
щедр, нежели мой до сих пор неизвестный даритель… или дарительница, –
моментально подсчитал д’Артаньян, имевший некоторые способности к
математике. – Что поделать, я и не думал, что меня наградят орденом
Святого Духа. Нужно уметь довольствоваться малым…"
Вслух он, конечно же, рассыпался в благодарностях. Увы,
ситуация была совершенно неподходящей для того, чтобы просить у короля
мушкетерский плащ, – теперь было совершенно ясно, что д’Артаньяну этот
плащ уже не принесет ни радости, ни покоя. В роте королевских мушкетеров
наверняка косо посмотрели бы на новичка, как раз и прославившегося победой над
тремя самыми знаменитыми бретёрами г-на де Тревиля…
Уже в коридоре ему пришло в голову, что есть все же, чем
гордиться. Получить из рук известного своей скупостью короля целых сорок
пистолей – это, если рассудить, нешуточное отличие…
– Главное, д’Артаньян, не вздумайте возлагать чересчур
уж большие надежды на эту аудиенцию, – серьезно сказал де Кавуа. – Вы
попросту развеяли скуку его величества, и только. Вы по-прежнему ходите по
лезвию ножа. Если в следующий раз королю снова насплетничают касательно вас, но
с большим успехом…
– Я понимаю, – сказал д’Артаньян. – Но не
могу же я вернуться в провинцию?
– По-моему, вас теперь из Парижа не выгонишь и под
страхом Бастилии… Будьте осмотрительнее, друг мой! Берегитесь не только дуэлей,
но и женских историй. Его величество беспощаден к нарушителям супружеской
добродетели, и там, где простит дуэлянта, не пощадит разоблаченного повесу. А о
вас уже начали кружить смутные слухи, ваше имя связывают с некоей замужней
женщиной…
– Гнусные сплетни, – сказал гасконец насколько мог
убедительнее. – Я всего лишь столуюсь у этой достойной дамы, потому что в
трактирах кормят настолько ужасно, что веришь иным россказням о судьбе,
постигшей бесследно пропавших путников, чья судьба известна лишь
недобросовестным поварам…
– Вот кстати. Не отобедаете ли у меня? Моя супруга
хотела вас видеть. Могу вас заверить, что мой повар пополняет свои запасы в
хороших лавках и ни разу не ловил для своих пирогов заплутавших путников…
– Охотно, – сказал д’Артаньян искренне.
Глава 16
раскрывающая, кто был подлинным хозяином в доме капитана де
Кавуа
Д’Артаньян питался совсем неплохо – трудами госпожи
Бриквиль, понятное дело, – но повар семейства де Кавуа, как вскоре стало
ясно, был не в пример искуснее того, чьими услугами пользовалась Луиза. Такого
сальми
[7]
из зуйков и жаворонков д’Артаньян еще не отведывал в
Париже, жареные бекасы тоже были вне всяких похвал, а шпигованная телятина с
артишоками и мозгами сделала бы честь Лукуллу. Вина тоже подавались
великолепные – главным образом бургундское «нюи» и «поммар», считавшиеся в то
далекое время наиболее изысканными. Становилось понятно, отчего де Кавуа
несколько располнел. Сам же д’Артаньян пришел в благодушнейшее настроение. Он
несколько рассеянно слушал болтовню госпожи де Кавуа, бойкой, нарядной и
красивой женщины лет двадцати пяти-двадцати шести, и чем дальше, тем больше в
ее выговоре ему стало угадываться что-то знакомое…
– Послушайте, госпожа де Кавуа! – сказал он
наконец, чувствуя себя, словно тот древний грек, сделавший какое-то великое
открытие, связанное с насыпанным в ванну золотом (как бишь его? Алкивиад,
кажется? Вроде бы у него был титул Архимедикус…) – А вы ведь родом из
Лангедока!
– Совершенно верно, господин д’Артаньян! – живо
подтвердила хозяйка. – Можно сказать, мы с вами из соседских мест –
Гасконь рядышком с Лангедоком, рукой подать, стоит только через Гаронну
переправиться… В Лангедоке я и познакомилась с де Кавуа. Вы слышали эту
историю?
– Откуда же, госпожа де Кавуа, – сказал д’Артаньян
искренне.
– Мирей! – воскликнул де Кавуа, пытаясь урезонить
жену.
– Луи, не мешай мне развлекать гостя беседой! –
решительно возразила госпожа де Кавуа, и суровый капитан мушкетеров кардинала,
к немалому удивлению д’Артаньяна, покорно умолк. – Я, знаете ли, дочь
знатного лангедокского сеньора, а вот де Кавуа – сын мелкопоместного дворянина
из Пикардии…
