– Мы вас сделаем гвардейцем кардинала, –
непререкаемым тоном прервала госпожа Кавуа. – Верно, Кавуа? Вы зачислите
д’Артаньяна в роту – как-никак он уже прекрасно показал себя, в течение
нескольких дней изрядно потрепав королевских мушкетеров, и не каких-то
незаметных замухрышек из задних шеренг, а отпетых бретёров Атоса, Портоса и
Арамиса. Почему вы удивляетесь, д’Артаньян? Обо всем происходящем в Париже я
осведомлена не хуже полиции. Итак, де Кавуа?
– Потребуется согласие его высокопреосвященства… –
пробормотал де Кавуа.
– В таком случае, я сама отправлюсь к его
высокопреосвященству. Благо меня к кардиналу всегда пропускают беспрепятственно
– если только он не занят вовсе уж неотложными государственными делами. Де
Кавуа, подтвердите д’Артаньяну, что я не преувеличиваю!
– Все так и обстоит, д’Артаньян, – подтвердил де
Кавуа. – Господин кардинал питает слабость к моей супруге – в самом
высоком и благородном смысле этого слова.
– Господи, какие слова вы выбираете, Луи! Господин
кардинал не "питает слабость", как вы неудачно изволили выразиться, а
получает подлинное наслаждение от бесед с умной и проницательной женщиной – это
его собственные слова. Господин кардинал вовсе не считает, подобно иным
глупцам, что женщины уступают мужчинам в остроте ума. Решено! –
воскликнула госпожа де Кавуа, вся в плену только что родившихся грандиозных
планов. – Я завтра же отправлюсь к кардиналу и скажу ему следующее:
"Ваше высокопреосвященство! Коли уж вам угодно называть меня своим другом,
то выполните мою маленькую просьбу. Господин д’Артаньян, многообещающий и
отважный юноша, что ни день задающий выволочку королевским мушкетерам, безумно
влюблен в мою добрую знакомую Жюстину де Эрмонтей…"
– Я?! – воскликнул д’Артаньян.
– Жюстина так красива, умна и домовита, что вы в нее
немедленно влюбитесь, как только увидите, – отпарировала госпожа де
Кавуа. – Тут и сомнений быть не может! "Господин кардинал! –
скажу я. – Только вы способны составить счастье двух любящих сердец!"
– Но позвольте…
– Я не искажаю факты, а всего-навсего предвижу
будущее, – еще суровее прервала его госпожа де Кавуа. – Вы молоды,
красивы и отважны, и я уверена, что Жюстина сразу вас полюбит… В общем, я
объясню кардиналу, что вам просто необходим плащ гвардейца его
высокопреосвященства… Вряд ли он мне откажет в таком пустяке.
Д’Артаньян в растерянности воззрился на капитана, роте коего
грозило столь неожиданное пополнение, ожидая, что тот укажет супруге на
беспочвенность ее планов. Однако, к его унынию, де Кавуа с видом грустной
покорности судьбе покивал головой и сказал:
– Должен вам сказать, д’Артаньян, Мирей не
преувеличивает. В ее силах все это устроить. Были примеры, знаете ли…
– Ну, а когда вы станете гвардейцем кардинала, –
продолжала госпожа де Кавуа, уже не встречая сопротивления со стороны наголову
разбитого противника, – и Жюстина приедет в Париж, я приложу все силы,
чтобы…
Д’Артаньян был близок к тому, чтобы выкинуть белый флаг,
однако в голове у него ослепительной молнией вдруг блеснула великолепнейшая
идея. В ужасе от предстоящей женитьбы на неизвестной Жюстине де Эрмонтей его ум
невероятно обострился. И он нашел способ одним ударом убить двух зайцев: и
увернуться от венца, и, очень может быть, узнать, наконец, имя той красавицы,
что снилась ему до сих пор, несмотря на все парижские похождения, невероятно
расширившие и углубившие его познания о дочерях Евы.
– Госпожа де Кавуа, – сказал он насколько мог
убедительнее и проникновеннее, – я бесконечно благодарен вам за стремление
устроить мое счастье, но так уж сложилось, что я влюблен…
– Вы не шутите?
– Слово дворянина. Причем ситуация моя противоположна
той, что десять лет назад существовала у вас и господина де Кавуа. Вы не знали,
что господин де Кавуа в вас влюблен, вы и не подозревали о его чувствах, вообще
о нем самом – а я видел мою избранницу лишь мимолетно и понятия не имею, кто
она такая, как ее зовут и где она живет… Вроде бы в Париже, но я не уверен…
Моментально забыв о своих далеко идущих планах, госпожа де
Кавуа воскликнула:
– Как же вы с ней встретились?
– Это было в Менге, когда я ехал в Париж, –
признался д’Артаньян, – на постоялом дворе. – Кое-что припомнив, он
заговорил увереннее: – Она дворянка, француженка, была замужем за англичанином,
но овдовела и вернулась во Францию…
– Ну вот видите, как прекрасно все складывается! Она,
конечно же, молода?
– Да, буквально двумя-тремя годами старше меня…
– И красива?
Д’Артаньян молча вздохнул.
– Это почти то же самое, что я вам предлагала! –
торжествующе заключила госпожа де Кавуа. – Молодая очаровательная вдова…
что из того, что это не Жюстина де Эрмонтей? Вы уверены, что не помните ее
имени? Или хотя бы имени ее покойного мужа-англичанина?
– Честно признаться, в Менге мне так двинули по голове,
что из памяти порой кое-что выскакивает… – признался д’Артаньян. –
Хотя… мой слуга, парень оборотистый, что-то выяснил… По крайней мере, ее имя по
мужу он узнал… Клабак… Клотик… Кубрик… Ага! Ну да, как же я мог забыть! Ее
звали миледи Кларик…
Что-то неуловимо изменилось за столом, в воздухе повисла
определенная напряженность. Даже болтливая и беззаботная Мирей де Кавуа вдруг
присмирела, не говоря уж о ее супруге – капитан де Кавуа смотрел на д’Артаньяна
озабоченно и грустно.
– Вы уверены, друг мой? – спросил он, отводя
глаза. – Ее и в самом деле звали миледи Кларик?
– Ну конечно, никаких сомнений! Теперь я припомнил
точно! Она там встречалась с графом Рошфором…
– Ни слова больше! – сказал де Кавуа с самым
решительным выражением лица. – Мы выбрали неудачный предмет для беседы,
д’Артаньян… Верно, Мирей?
К несказанному изумлению д’Артаньяна, г-жа де Кавуа смиренно
поддержала:
– Ты совершенно прав, Луи…
– Да в чем же дело? – воскликнул д’Артаньян, видя,
что оказался в шаге от цели, но был остановлен самым безжалостным
образом. – Что, она вновь вышла замуж?
– Насколько мне известно, нет, – сказала г-жа
Кавуа.
– Она кого-то любит?
– Не думаю.
– Так в чем же дело? – вскричал д’Артаньян. –
Вокруг нее что, существует какая-нибудь порочная тайна?
– Ни в коем случае, – сказала г-жа де
Кавуа. – Однако Луи прав… Понимаете ли, д’Артаньян, иные тайны должно
держать в секрете как раз оттого, что они нисколечко не порочны…
– Вы говорите загадками.
– Увы… Давайте сменим тему и поговорим хотя бы о
Жюстине де Эрмонтей…
Д’Артаньян уже понимал, что ничего более не добьется, –
существовала некая незримая преграда, которую он ни за что не смог бы
преодолеть. Даже расположенные к нему люди отчего-то отказывались в этом
помочь. И по недолгом размышлении он решил не настаивать, но это вовсе не
означало, что гасконец собирался отступать. Чересчур уж большое впечатление
произвела на него голубоглазая незнакомка из Менга…
