Голоса и непонятная возня за тонкой перегородкой привлекли
его внимание. Без особых церемоний д’Артаньян извлек кинжал, проковырял
крохотную дырочку и незамедлительно прильнул к ней левым глазом. Его взору
открылось не совсем обыденное зрелище – по крайней мере, для недавнего
провинциала.
Давешняя горничная стояла, прислонившись спиной к стене,
закрыв глаза и закинув голову, покорно уронив руки, а прелестная герцогиня де
Шеврез, удовлетворенно щурясь, припала к ее губам долгим поцелуем, выдававшим
большую сноровку. Платье служаночки было распахнуто самым откровенным образом,
и унизанные перстнями ладони герцогини оглаживали пленительные выпуклости, с
коими, по глубокому убеждению наблюдавшего эту сцену с отвалившейся челюстью
д’Артаньяна, наилучшим образом сочеталась бы именно мужская рука.
– Ваша милость… – пролепетала девушка, когда
платье сползло с ее плеч окончательно под нетерпеливыми пальцами герцогини. –
Это так странно…
– Глупости, солнышко, – отозвалась
герцогиня. – Ты не в провинции, а в Париже, привыкай к столичному
обхождению, глупышка… – продолжала она, не ослабляя натиска. –
Золотом осыплю, не трепыхайся… Какая талия, какие бедра, а вот это местечко у
нас в Париже именуется Нидерланды, то есть Нижние земли…
– Ах, сударыня…
– Стой спокойно и не притворяйся, что тебе впервые в
жизни задирают юбчонку. В своей Пикардии, надо думать, вдоволь навалялась на
сеновалах?
– Но то были парни…
– Глупышка, я тебе докажу, что нет особой
разницы, – промурлыкала герцогиня ей на ухо, действуя так, что
растерявшаяся девушка залилась краской. – Скажу тебе по секрету – мне
приходилось этим заниматься с нашей возлюбленной королевой, и она осталась довольна,
что уж ломаться пикардийской простушке… Я из тебя сделаю очаровательную и
опытную маленькую шлюху, мое прелестное дитя, и, если будешь умницей,
поднимешься гораздо выше из этого убогого домишки…
– Ваша милость, я так не могу… – прошептала
девушка, слабо попытавшись убрать целеустремленную ладонь со своего обнаженного
бедра, но это привело лишь к тому, что другая рука герцогини овладела
Нидерландами.
– Если может королева, можешь и ты, дуреха, –
жмурясь от удовольствия, довольно улыбаясь, проговорила герцогиня. –
Ну-ка, не болтай и подставь губки… Говорю тебе, будешь умницей, попадешь в
Лувр, в спальню королевы… Наша бедная Анна обязана получать маленькие
удовольствия, коли уж муженек ей достался недоделанный. Ну, не дури! В этих
руках, говорю тебе, побывала королева Франции и многому обучилась, так что
благодарила потом…
"Черт побери, у нас в Беарне это не в обычае! –
подумал д’Артаньян оторопело. – Да и в Париже подобные штучки вроде бы
должны сурово караться… Интересно, врет она насчет королевы? Ох, чует мое
сердце, нисколечко. Вот в чем, стало быть, секрет небывалого фавора нашей
герцогини… Бедная девочка, вот-вот ее совратят окончательно, а ей, могу
поклясться, гораздо более по вкусу бравые гвардейцы, нежели придворные дамы с
их противоестественными привычками… Как бы ее выручить?"
Однако в этот вечер служаночке явно не суждено было
расширить опыт новыми впечатлениями – в комнату довольно бесцеремонно ввалился
давешний мрачный слуга и пробурчал:
– Вы велели напомнить, сударыня… Близится время…
Мушкетер уже ждет в гостиной…
– Сучий прах! – непринужденно воскликнула
герцогиня, нимало не смущенная вторжением непрошеного свидетеля. – Ты хоть
додумался предложить дворянину вина, скотина? Нет? Я так и знала… Продам я тебя
когда-нибудь туркам в евнухи, орясина, поскольку ни для чего другого ты не
годишься, мерзкая рожа… Иди и принеси в гостиную бургундского из дальнего угла
подвала! Живо! – И, с нескрываемым сожалением выпустив девушку из объятий,
заботливо одернула ей юбку, натянула платье на плечи, потрепала по щеке. –
Ничего, когда выдастся свободная минутка, я еще займусь твоим обучением… А
сейчас быстренько приведи себя в порядок и ступай к гостю. Заруби себе на носу
– этот дворянин мне крайне необходим. В этом доме он должен встретить самый
теплый прием…
– Приятно слышать… – пробормотал д’Артаньян, стоя
так, чтобы моментально отпрыгнуть от стены при появлении слуги.
– А потому будь с ним поласковей, – продолжала
герцогиня. – Если, паче чаяния, ему вздумается прижать тебя в уголке, не
вздумай изображать святую. Понятно?
– Понятно, – прошептала служаночка. – Но я
думала, вы сами намерены им заняться…
– Намерена, – мечтательно сказала
герцогиня. – Ох как намерена… Ну и что? Прикажешь ревновать к тебе? Чушь!
Я вообще не ревнива, никогда не понимала людей, одержимых этим чувством… Брысь!
Сообразив, что более он ничего интересного не услышит и не
увидит, д’Артаньян отпрянул от проделанной дырки и чинно уселся за стол. И
вовремя – появился слуга с подносом. Добросовестно пытаясь придать себе
услужливый и предупредительный вид, он налил гасконцу стакан, осведомился, не
будет ли каких пожеланий, и убрался восвояси, пробурчав напоследок, что хозяйка
"вот-вот изволят быть, ваша милость".
На смену ему явилась очаровательная служаночка, все еще с
пылающими щеками и с явственным следом от жемчужных зубок на шее.
Притворившись, что не замечает ее смущения, д’Артаньян благодушно спросил:
– Когда же, наконец, появится твоя хозяйка, милочка?
– Обещала вот-вот спуститься, – промолвила
девушка, отчаянно трепеща длинными ресницами. – Просила вас чувствовать
себя, как дома.
– Малютка, а ты присоединяешься к этой просьбе? –
спросил д’Артаньян с самой обаятельной, как он надеялся, из своих улыбок.
– О да, конечно, сударь…
Она была такая хорошенькая, молоденькая и свежая, что
д’Артаньян с его здоровыми провинциальными вкусами не мог остаться равнодушным
– незамедлительно подошел, привлек к себе и поцеловал с присущей гвардейцам
непринужденностью. Девушка, зажмурившись, после короткого колебания вернула ему
поцелуй, по ее собственной воле затянувшийся надолго. Ободренный первым
успехом, гасконец продвинулся далее, опять-таки не встретив сопротивления – как
ему хотелось верить, не только в силу полученных красоточкой распоряжений.
Отстранившись наконец с сожалением, он оглядел потупившуюся
девушку и спросил:
– Интересно, из каких уголков прекрасной Франции
происходят такие красотки? Попробую угадать… – и с видом провидца
заключил: – Ну конечно же, из Пикардии!
– Ах сударь! – пролепетала пораженная
служаночка. – Вы так метко угадали… Вы просто волшебник!
– Что поделать, у меня есть немало несомненных
достоинств, дар ясновидения в том числе, – скромно ответил
д’Артаньян. – Но, конечно, исключительно в рамках, дозволенных нашей
святой церковью… Как тебя зовут?
– Кати.
– Очаровательное имя, – сказал д’Артаньян. –
И запомнить легко.
– Сударь…
