Уже на улице д’Артаньян сочувственно вздохнул:
– Бедняга… Скажите мне, Рошфор, правда ли, что, как я
слышал, земля круглая, как шар…
– Но она и в самом деле круглая, д’Артаньян, –
сказал Рошфор. – И представляет собой огромный шар.
– Бросьте шутить! – воскликнул гасконец. – На
всем пути от Беарна до Парижа я, уж поверьте, не заметил ничего подобного – земля
везде плоская, как доска. Конечно, кое-где попадаются возвышенности и горы, не
без того, но я никогда не поверю, что ехал по шару! И потом, будь земля шаром,
с нее тут же стекла бы вода, свалились люди с животными…
Улыбаясь, Рошфор сказал:
– Даю вам честное слово дворянина, д’Артаньян, что
земля – шар.
– Ну, это другое дело, – уныло произнес
д’Артаньян. – Коли дворянин что-то подтверждает своим честным словом,
этому должно верить… Но я все равно не возьму в толк, как это может быть…
– Мы об этом поговорим как-нибудь в другой раз, –
сказал Рошфор. – Сейчас нам обоим пора поспешить, нужно убираться и из
этого города, и из этой гостеприимной страны. Давайте поделим письма ровно
пополам – на случай, если с кем-то из нас что-то произойдет. Пусть половина
бумаг, но попадет к кардиналу. Нужно только поделить их так, чтобы обе половины
содержали достаточно улик… Пожалуй что, я отдам вам эту… и эту… а себе возьму…
да, и эту… Мы разделимся и отправимся разными дорогами – я поеду через Западную
Фландрию в Лилль, а вам, пожалуй, лучше всего будет скакать в Сен-Кантен через
Брабант. Знаете дорогу?
– Да, – сказал д’Артаньян. – От Мехельна
через Брюссель, а далее большая дорога идет через деревушку… как ее… ужасно
смешное название… ага, Ватерлоо!
– Вот именно. Удачи!
Он дружески кивнул д’Артаньяну, опустил на лицо капюшон и
вмиг скрылся за ближайшим углом, словно растаял. Д’Артаньян, оглядевшись в
поисках шпионов, – он искренне надеялся, что на сей раз это вышло у него
не так неуклюже, – пошел в противоположную сторону.
– Эй, сударь!
Уже наученный горьким опытом, гасконец первым делом
схватился за шпагу, но по некотором размышлении решил подождать. Окликнувшие
его больше походили на стражников, чем на наемных убийц из здешних притонов.
Четверо с алебардами перегородили ему дорогу, еще трое выстроились сзади во всю
ширину улочки, а восьмым был субъект без алебарды, но со шпагой и каким-то
жезлом вроде тех, что во Франции носили некогда королевские сержанты. Все
восемь были одеты в одинаковые желтые кафтаны, и перья на шляпах у них
одинаково черные…
За их спинами мелькнула вдруг знакомая физиономия,
вытянутая, бледная и постная. Моментально узнав Гримо, д’Артаньян невольно
выдвинул из ножен шпагу на две ладони – но слуга Атоса уже исчез в ближайшем
проулке, а стражники с большим проворством, свидетельствовавшим о недюжинном
опыте, склонили алебарды так, что с двух сторон образовался стальной
горизонтальный частокол.
– Черт знает что… – проворчал д’Артаньян, ладонью
загнав шпагу обратно в ножны при виде этой многозначительной демонстрации. –
Ухватки у вас, господа мои, в точности как у ваших собратьев в Париже, будто
всех вас, полицейских крыс, где-то в одном месте натаскивают… Сударь! –
громче воскликнул он, обращаясь к человеку со шпагой, некоторым образом
выделявшемуся на фоне тупых физиономий. – Отчего вы мне заступили дорогу и
что от меня хотите? Не кошелек ли?
– Вовсе даже наоборот, сударь, – ответил человек
со шпагой. – Мы не разбойники, а служители закона. Я – Ван Бекелар, бальи
второго ранга, начальник полицейских агентов Зюдердама, а это – алебардисты из
городской милиции. Вам придется пойти с нами в ратушу, и без глупостей, иначе…
– Я иностранец! – сказал д’Артаньян.
– Я знаю. Вас-то нам и нужно… Извольте, сударь,
смирнехонько шагать в середине строя! Я не стану забирать у вас шпагу, к чему
эти церемонии, но и вы уж не вздумайте дурить…
Передние довольно слаженно повернулись на месте, так что
д’Артаньян видел лишь их спины, а задние придвинулись, держа алебарды так, что
их острия посверкивали в опасной близости от гасконца. Сопротивляться или
бежать не было никакой возможности.
– Ладно, я покоряюсь силе, – сказал он, двинувшись
вслед за стражниками. – Посмотрим, каковы у вас тюрьмы…
– Мы пока что в ратушу, сударь. Но оттуда и до тюрьмы
недалеко, – обнадежил бальи.
Д’Артаньян шел, не испытывая особенного беспокойства. Еще в
Париже Рошфор ему кое-что рассказывал о нравах здешней полиции, не менее
продажной, чем в Париже, а то и поболее. Старший бальи, глава всех служителей
закона, принадлежал обычно к одной из местных богатых фамилий, выкладывал за
свое тепленькое местечко кругленькую сумму – и, как легко догадаться, с
надеждой быстро эти денежки вернуть. Пачкать руки, занимаясь самолично грязными
делишками, он не желал и обычно передавал свои полномочия этому самому бальи второго
ранга – сплошь и рядом личности сомнительной, со столь скверной репутацией, что
перед ним закрывались двери домов всех мало-мальски добропорядочных буржуа.
Мало того, у жителей Нидерландов имела хождение уже не раз слышанная
д’Артаньяном поговорка: "Продажен, как бальи".
Такое положение дел позволяло человеку предприимчивому враз
обернуть ситуацию в свою пользу – как-никак у д’Артаньяна было при себе
множество самых убедительных аргументов круглой формы, отчеканенных из
испанского золота…
В ратуше его, предварительно отобрав-таки шпагу,
незамедлительно провели в комнату, где за пустым, не оскверненным ни единой
казенной бумажкой столом восседал рослый толстяк в богатой одежде, с
физиономией спесивой и недоброжелательной. Стражники остались за дверью, но Ван
Бекелар последовал за ним и встал обок стола с таким видом, словно подозревал
д’Артаньяна в намерении вцепиться зубами в глотку сановника за столом. Тот,
сверля д’Артаньяна неприязненным взглядом маленьких глазок, сказал:
– Я – Ван дер Маркен, бальи города Зюдердама. А вы кто
такой?
– Я? – с простодушной улыбкой переспросил
д’Артаньян. – Я – шевалье де Лэг из Парижа, путешествую по своим делам…
– И у вас есть документы?
– Да, конечно… – сказал д’Артаньян. –
Впрочем, нет… Они остались у моего слуги, одному богу ведомо, где этот болван
сейчас шляется…
– Где вы остановились?
Не стоило, пожалуй что, наводить их на "Зваарте
Зваан" – там уже мог побывать Атос или кто-то из заговорщиков. Д’Артаньян
сокрушенно сказал:
– Не помню названия… Простите великодушно, но вашего
языка я не знаю и не помню, как это название звучит… Запамятовал. Такая большая
гостиница, в три этажа, с вывеской и трактиром внизу…
– Очень точное описание, – фыркнул бальи. – У
нас в городе, знаете ли, много гостиниц в три этажа и с трактиром внизу…
Значит, у вас нет бумаг, а названия гостиницы вы не помните… А знаете что? У
нас, в Нидерландах, есть масса приспособлений, позволяющих освежить память даже
самым рассеянным. У нас есть дыба, раскаленное железо, кнут, стол для
растягивания… что там еще, Ван Бекелар?
