Рон откатился вниз, чтобы сменить магазин, и где — то в глубине души почувствовал облегчение. Вершину тут же разнесло в клочья крупнокалиберными пулями АК-7П.
Но вот новый рожок в своем пазе, затвор передернут, патрон вогнан в патронник — и снова в бой. Место сбитого легионера занял другой солдат из резерва, подобравший оружие и боеприпасы убитого, и все началось по новой: стрельба, взрывы, взлет все новых ярких шаров, медленно планирующих вниз осветительных шашек.
Господствующее положение легионеров все же сделало свое дело, и, несмотря на потери, численное и огневое преимущество, мятежники начали нести существенные потери.
Тем не менее, ни одна из сторон не предпринимала каких-либо движений.
Мятежники понимали, что стоит им начать какие — то маневры, это неизбежно приведет к падению огневой мощи, легионеры почувствуют себя значительно свободнее и налягут с утроенной силой. В итоге потери только возрастут, и в первую очередь среди тех, кто куда-то двинется. Вот и приходится, вжавшись в землю, вести тупую перестрелку, лоб в лоб.
Рон Финист не поднимал своих людей в какие-либо обходные маневры по той же причине, что и мятежники. Стоит только куда-то двинуться, как это приведет к снижению плотности огня, и предатели получат возможность предпринять решительный рывок.
Вот и второй рожок подошел к концу. Изрешетив пулеметчика, Рон снова скатился вниз, чтобы вставить в автомат последний магазин.
Перезаряжая «колун», Финист увидел, что у ящика с ракетницами сидит всего один солдат и каждые пять секунд запускает в небо осветительную шашку. Передышка также позволила Рону увидеть, что от его сотни осталось не больше шестидесяти человек, причем десяток уже просто сидят в ожидании приказов, спустившись на два метра ниже огневых точек, исчерпав все возможности ведения боя, еще два десятка стреляют одиночными. У остальных, судя по их сверхскупым коротким очередям, тоже вот-вот закончатся патроны.
А вот у мятежников проблем с боеприпасами нет. Каждый из них имел полные, буквально топорщащиеся подсумки. Да и числом они по-прежнему превосходили легионеров. От пяти сотен мятежников осталось половина, но половина боеспособная — бывшие сотники и прочие бойцы, хорошо владеющие оружием.
Рон понял, что как только у его легионеров закончатся боеприпасы, предателям ничто не помешает смять сотню и ворваться в лагерь. А там перебить всех легионеров, как сказал Повелитель, точно слепых котят, потому как защищаться им нечем.
Финист, приняв единственно правильное решение, скатился вниз.
— Легат?
— Давай, легионер, пускаем залпом последние ракеты. Создадим день посреди ночи!
Вдвоем они брали в одну руку сразу по четыре-пять штук длинных цилиндров и, дергая за шнуры внизу, пускали сразу до десяти шашек. И так три раза.
— А теперь наверх, легионер!
— Слушаюсь, легат!
Когда Рон с легионером взобрался на свое место, над полем действительно воцарился день. Три десятка шаров осветили поле, точно днем. Отстреляв полрожка по особенно опасным целям, то есть по пулеметчикам и гранатометчикам, срезав троих из них, Финист скомандовал:
— Сотня-я!!! Слушай мою команду! Выдвинуть штыки!
Финист сам выдвинул штык из своего АК-407 и посмотрел вверх, надеясь, что все произойдет именно так, как он задумал. Яркие сгустки осветительных шашек продолжали медленно планировать вниз, чуть сносимые легким ветром. Вот часть из них начала чуть тускнеть…
— Готовься!!!
Все произошло почти так, как он надеялся. Выгорев, шашки потухли почти разом, и над полем боя сгустилась кромешная темнота. После почти часового фейерверка не помогал даже свет, испускаемый Берсеркером.
— За Легион! За Повелителя! В атаку!!! — прокричал Рон и первым бросился вперед.
— За Легион! За Повелителя!!! — заревели легионеры, с криками поднявшиеся в штыковую атаку вслед за своим легатом.
73
Шестьдесят легионеров устремились вниз по склону холма. Наверное, в этот момент бывшие сотники — учителя легионеров пожалели, что так хорошо учили своих подопечных. Пули не успевали настигать быстро маневрирующих церберов. Легионеры скатывались по склонам, кувыркаясь то через правое, то через левое плечо. Предугадать, когда и как он кувыркнется, получалось плохо. Пули впивались в песок далеко от целей.
Кроме того, стреляющим было просто трудно прицелиться. В ночи «колуны», и тем более их тяжелые собратья АК-7П, давали чувствительную световую вспышку при выстреле, ослепляя стрелка. Контраст света и тьмы также сделал свое дело, и пока пираты адаптировались к новым условиям, легионеры, потеряв лишь пять человек убитыми, спустились с холма и под шквальным огнем продолжили самоубийственную яростную атаку.
Легионерам предстояло преодолеть лишь сто метров, чтобы соприкоснуться с противником и показать ему все, на что они способны. Но это расстояние еще предстояло преодолеть.
Финист бежал зигзагом, успевая оценивать сотни параметров, наблюдая за направлением и длиной огоньков — выхлопов из ствола автоматов и пулеметов. Если длинные, значит, стреляют в сторону от тебя. Становится короче и вообще превращается в пятнышко, значит, огонь переводят в твой район и нужно падать. И Рон падал, кувыркался, перекатывался.
Вот оранжевый язык огонька, вырывающийся из ствола пулемета, стреляющего справа налево, начинает укорачиваться, почти превратился в точку… Прыжок через левое плечо, кувырок, распластаться на животе, перекат вправо, пропуская над собой пулеметную очередь, встать на колено и сделать два-три выстрела по цели. Ага, пулеметчик дернулся от попаданий, миллисекунда на оценку ситуации — и новый бросок навстречу опасности и победе.
Финист знал, что его легионеры действуют так же. Ведь именно этому их так старательно учили. Били до потери сознания, если у кого-то что-то не получалось: кувырки с ходу, быстрые перекаты с моментальной стойкой на колено и снайперский выстрел. Били, если учителям казалось, что зигзаги подопечных недостаточно резвы. Жестокие уроки принесли свои результаты — легионеры знали все маневры в совершенстве и выбивали девять из десяти из любого положения.
Тем не менее, краем глаза он видел, что солдаты падают все чаще, и не по собственной воле. Все больше тех, кто не встает для продолжения атаки. Финист и сам чувствовал, как пули буквально роем пролетают мимо него. Видел, как веселыми дорожками пробегают слева, справа, спереди от него, и он делал соответствующие маневры уклонения, чтобы они не пересеклись на нем.
Но везти вечно не может, и поднявшись после очередного падения и кувырков, чтобы продолжить атаку, Рон почувствовал сильнейший толчок. Его словно ударили кувалдой по правому плечу, и он с соответствующим эффектом, крутанувшись вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов, грохнулся на спину, пролетев не меньше полутора метров.
Рука отнялась напрочь, и из горла вырвался глухой стон боли.
