— Вот это для нас уже новость, — признался Миха и, подсчитав свое время службы, тяжело вздохнул: все равно получалось довольно много.
В казарме все переоделись в серо-коричневые робы и отправились на занятия. Инструктор достал из-под стола массивный автомат и стал рассказывать о его ТТХ:
— Любимое оружие «берсерков», автомат «корсар». Модификация армейского автомата «корс», диверсантский вариант. Имеет электронную схему и специальный визир, установленный на шлеме, через него будете получать информацию о состоянии оружия. Расход и остаток боекомплекта, режимы стрельбы, через вот этот окуляр можете наблюдать за врагом, просто высунув автомат из укрытия, не высовывая башку. Система очень сложная, а потому следует заниматься ею каждый день, доводя свои действия до автоматизма. До безусловного рефлекса!
За теорией началась практика. Выдали облегченные бронежилеты, в которых им и предстояло бегать по горам за сепаратистами, а вот со шлемом вышла накладка — облегченных версий не было, и потому все по первости чувствовали себя головастиками.
Голова отказывалась работать, да и руки действовали несогласованно. Стоя спиной к стволу и прицелившись из автомата в медленно движущуюся сзади мишень, следовало удерживать на ней прицел, отображавшийся в визире шлема, служившего одновременно бронестеклом, глядя при этом прямо перед собой. Мишень двигалась влево, а руки уводили автомат в противоположную сторону. Потом хаотичный поиск цели, когда картинка перед глазами жутко прыгала, и ее удержание.
— Дайте мне гранатомет, и я порву мишень к чертовой матери! — не выдержал такой нагрузки Медведь.
— Трудно… — согласился Миха.
— Будет тебе гранатомет, — посулил инструктор. — Но прежде научись хотя бы владеть «корсаром», чтобы в нужный момент спасти свою задницу и задницы товарищей. Если не можешь — вали отсюда!
— Есть научиться владеть в совершенстве!
— Так-то лучше. Равняйсь! В колонну по двое! Бегом в казарму на ужин!
60
Миха рано радовался — полоса препятствий здесь все же наличествовала. Ею являлась ближайшая гора. Здесь не было ничего искусственного, никаких стальных рамок или веревочных канатов, только естественное, настоящий бурелом и рытвины, на которых очень легко было вывихнуть ноги.
С другой стороны, понапрасну тоже не гоняли, и не требовали наматывать эти отупляющие круги на ровной площадке, отбиравшие силы самой монотонностью. Тут просто — преодолел трассу и все: как-никак, психологически гораздо легче. Хотя к концу трассы большинство новобранцев валились с ног. Но силы быстро восстанавливались, солдат пичкали витаминами, что было прописано в контракте.
— Ну что, дохлики, теперь все в десятый бокс.
— Ох, не люблю я этот бокс, — выдохнул Медведь. — Мне после него кошмары снятся.
— Аналогично, — подтвердил Миха.
Рота строем прошла в специальный ангар, поделенный на отдельные кабинки, напоминавшие кабинет стоматолога. Они были хорошо звукоизолированы, и все в них было предусмотрено так, чтобы ничто не мешало процессу.
Когда солдат привели сюда в первый раз, сержант, показывая на кресло, очень похожее на зубоврачебную кушетку, но обвешанное различными блоками и оснащенное шлемом, сказал:
— Это комплекс ускоренного обучения. Вы после усиленной тренировки, как сейчас, вводитесь в гипнотический транс, и начинается процесс обучения через вот этот симпатичный шлем. Компьютер работает с вашим подсознанием. Получается очень быстро и качественно. Сразу после сеанса проводятся практические занятия по закреплению.
— Господин сержант, разрешите вопрос?
— Разрешаю.
— А почему эту систему не используют в обычных войсках, если все так просто?
— А потому, боец, что нам не нужны сотни тысяч отморозков, которые вернутся после службы домой и начнут резать каждого, кто на них косо посмотрел. Вы, демобилизовавшись, будете каждый день отмечаться в полиции как потенциально опасные лица. Кроме того, существует побочный эффект, — продолжил сержант Одиссон. — Как известно, солдату после службы в действующих войсках снится война, но после хорошего курса лечения он приходит в норму, и воспоминания становятся не такими яркими. Здесь же будет все гораздо сложнее, война будет преследовать вас всегда, даже на войне. Маньяков можно не спрашивать, а вот что обычно снится тебе, солдат?
— Мне? — переспросил Миха.
— Тебе.
— Ну это, — стушевался Миха, — дом снится.
— Правильно, это отличает нормального человека от морального урода. Так вот, после того как ты сядешь в это кресло, война будет сниться тебе всегда, сынок. Даже после курса реабилитации для ветеранов. Многие не выдерживают и возвращаются на войну либо спиваются и умирают под колесами грузовиков или бросаются с высотных зданий. Да мало ли как еще кончают с собой? В общем, не многие ведут нормальный образ жизни. Это касается всех. Потому сразу об этом предупреждаю, и если кто-то хочет отказаться, пусть делает это сейчас, потом будет поздно.
Строй не шелохнулся. Половину из них и так мучили кошмары, хотя было неизвестно, относятся ли они к ним как кошмарам или же как к захватывающему фильму, который показывают каждую ночь в различных вариациях. И который они пережили в реальности. Вторая половина не ушла: либо не поняв сказанного и подумав: «Уж со мной-то этого не случится, я же не слабак какой-нибудь»; либо не могла уйти из-за перспектив хоть на годок пораньше смыться из армии с чистой совестью и толстой пачкой денег в кармане.
Миха уже привычно лег в кресло и устроился поудобнее. Оператор надел шлем и засел за свой пульт. Физическая усталость перешла в усталость эмоциональную, и Кемпл как-то разом провалился в сон. Были какие-то звуки и смутные видения. В глазах пульсировал свет, меняя цвета.
Вся процедура занимала два часа. В течение первого часа шло программирование, а в течение второго человек просто спал и видел во сне то, что в его подсознание пытались впихнуть.
Миха видел себя каким-то монстром, быстрым и кровожадным. Он тихо и быстро двигался по лесу, увидел свою добычу — людей. Группа, сидящая у костра и что-то весело обсуждающая.
Миха крался как кошка, ни одна веточка не хрустнула под ногами, ни один камешек не шелохнулся. Человек находился к нему спиной, вглядываясь в темноту через какой-то прибор.
Часовой так и не заметил его, хотя сидел в умело сооруженном секрете. Коготь-нож в его руке вошел под левую лопатку человека. Часового пронзила сильная судорога, но ни одного звука из горла так и не вылетело. Обмякшее тело еще падало в кусты, а Миха-зверь уже снимал крайнего в группе, вырывая у него глотку, и врывался в основную гущу людей. Тот был последним из пяти часовых.
Люди нелепо и заторможено махали руками, пытаясь дотянуться до оружия, которое лежало у них буквально под ногами, но все было тщетно. Миха убивал их одного за другим, вспарывая животы или вонзая коготь в глаз, доставая до мозга.
