– Нет.
– Это пропаганда наемничества, – вставил по большей части молчаливый Вольф. – Послушай, тебе будет интересно.
Макс ничего не ответил, внутренне скривившись. Как-то он по-пьяному делу ляпнул, что мечтал быть наемником, впрочем, он и сейчас иногда об этом думал, но потом всячески отнекивался от сказанного. Что ни говори, а война всегда притягивала его. «В конце концов, это на генном уровне заложено, – подумал Макс, – мальчики любят играть в войну».
Вздохи закончились, и зазвучала сама песня:
Веря новой мечте
Под небом огромной страны,
Каждый несет в себе свет
Звездной войны.
Цепи возвышенных слов,
Как вестники новой беды,
Остерегают тебя от этой войны.
Звезды – манят и ранят.
Звезды – сияньем своим закрывают
Усмешку жестокой судьбы
Мы – армия звездной войны.
– Ну почему же пропаганда, – не согласился Макс. – По-моему, как раз наоборот – отговаривают всяческих идиотов от войны…
– Все дело в психологии человека, – стал разъяснять Вольф. – Нам как бы говорят: война это плохо, но, как известно, запретный плод сладок и оттого более желанен. Открытая пропаганда запрещена и даже призывные плакаты могут висеть только непосредственно на вербовочном пункте. Послушай дальше, сейчас второй куплет будет, все поймешь.
Но Макс, наоборот, убавил звук до грани слышимости и спросил:
– Вы ничего не слышали?
– Нет, а что? – за всех спросил Уолш.
– Крик, я слышал чей-то крик, – пояснил Макс, совсем выключив радио. – Надо бы посмотреть, в чем дело.
– Тебе показалось, – сказал Фил. – Народ веселится, потому орет.
– Нет, – уперся Макс, – крик был другой.
– Какой? – насмешливо спросил Уолш.
«Ааа!!!» – раздался душераздирающий крик. Теперь он был гораздо ближе.
– Вот такой, – ответил Макс и резко остановил машину, так, что завизжали тормоза.
– Потише, Макс, а то ты нас всех угробишь, – проворчал Фил. Ему все это сильно не нравилось. Он, как и Вольф, старался не ввязываться в неприятности.
2
Машина остановилась возле поворота в тупик, о чем предупреждал висящий рядом знак. До цели путешествия приятелей – ночного клуба «Гоблин» – оставался какой-то квартал. Еще несколько переулков и все, они на месте.
– Так, Вольф, остаешься в машине и вызываешь полицию, – взял ситуацию в свои руки Макс на правах первого, услышавшего крик. – А мы все пойдем и посмотрим, что случилось.
– Может, не надо, а? – попытался тот отговорить своих друзей от авантюрной затеи.
Вольф Слэйтер был худощав, слабее остальных физически, что наложило на него свой отпечаток – молчаливость и нежелание ввязываться во все подозрительное, не говоря уже об откровенно опасном. Родители Вольфа были преподавателями в каком-то университете, и, наверное, это как-то отразилось на его физическом состоянии. Друзья таскали его с собой, потому что, когда Вольф был в своей знакомой среде, то становился нормальным человеком – веселым шутником.
– Надо, Вольф, надо, – ответил Уолш. – Иногда надо делать вещи, которые в принципе делать не стоит. Ты меня понимаешь?
– Если честно, то нет. Но тут небезопасно, – напомнил Вольф, – машину могут раздолбать, причем вместе со мной.
– Отгони ее к «Гоблину», – ответил Макс. – Мы пешком придем, когда разберемся, что к чему, тут всего-то пара кварталов. Все давай, – махнул рукой Макс, догоняя своих друзей, уже скрывшихся за поворотом.
– Это я с радостью.
– Только не увлекайся…
Тупик оказался довольно грязным местом, с баками из-под мусора, который вываливался, скрывая сами бачки. Создавалось впечатление, что мусорная машина не заглядывала сюда уже месяц.
В углу за одной из таких куч было непонятное шевеление. Вдруг бак отлетел, и все увидели, что трое парней пытаются совладать с девушкой, которая отчаянно отбивалась, но кричать уже не могла, силы ее были на исходе.
Один держал ее голову и руки, второй старался удержать ноги, которые все время вырывались, и ему приходилось их снова ловить. Третий пытался справиться с замком штанов, но и это было сделать не так-то легко, девушка извивалась змеей. Последнему это надоело, и он резким движением ударил ее в бок кулаком, после чего она окончательно обмякла.
– Ну, наконец-то! – громко сказал один из них, когда другому удалось сорвать с нее брюки. – А то возимся с ней уже черт-те сколько!
– Начинай, давай!
Возившийся с замком не в пример быстрее расстегнул свои штаны.
«Пора, – подумал Макс, – мы сюда не для наблюдения пришли».
– Не подскажете который час? – громко спросил Макс Брюстер, поскольку знал, что самый идиотский вопрос в подобных ситуациях сбивает с толку сильнее всего.
– Чего?
Компания замерла на своих местах.
– Который час, спрашиваю!
Все трое медленно поднялись с земли, оставив бессознательную жертву в покое. До них уже дошло, что намеченное развлечение сорвалось и продолжить его сегодня вряд ли удастся. Так же медленно они достали ножи-бабочки.
«Хорошо хоть стволов нет, – успел подумать Макс. – А то схлопотали бы по самое не могу!»
– Вот вы и нашли неприятности на свою задницу, – сказал самый высокий из троих, по всей вероятности, главная секс-сила.
– Не могу не согласиться, – ответил Уолш, быстро осматривая близлежащее пространство. Осмотрев, он уже шепотом добавил: – Макс, Фил, там справа от вас, поднимите…
Макс бросил взгляд, куда сказал Уолш, и увидел там разбросанные стальные трубы. С Филом они бросились туда и, схватив тяжелую сталь, почувствовали себя гораздо увереннее. Фил даже показательно небрежно передал две трубы Уолшу.
– Отличные жестянки, – одобрил Росс, крутанув их в руках так, что трубы описали дугу. – Трое на трое, это вполне приемлемо.
Макс таким мастерством похвастаться не мог. Он вообще опасался за свое сердце, которое так быстро билось, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Даже в ушах зазвенело. Немного успокоившись, он шагнул вперед, навстречу остановившимся противникам.
Отступать тем было некуда, кроме как пробиваться через эту троицу с обрезками труб. Главарь в довесок к своему ножу поднял такую же одиноко лежащую трубу, поскольку известная истина, что против лома нет приема, даже с ножом, работала и здесь. Один из членов банды вернулся назад и приставил нож к горлу своей жертвы.
– Не стоит, – сказал Уолш, – если ты ее сейчас поранишь, вы отсюда точно не выйдете.
– Что ты предлагаешь? – спросил высокий.
