И надо потренироваться в гребле. Иначе будет посмешищем, как только они тронутся в дорогу.
* * *
Грести однолопастным веслом Мишке не понравилось. В широком челне усилие надо создавать на вытянутых руках, а потом подруливать нужным углом лопасти, что нарабатывается не за несколько минут. Особенно нехорошо то, что он от этого быстро утомляется.
Вытесал двухлопастное, байдарочное. Веселее лодочка пошла, быстро приспособился, но промок. Течет с того конца весла, что направлено вверх. Попробовал манжеты приладить. Немного лучше, но от идеала очень далеко. Стало быть, нужно ставить уключины и садиться спиной вперед. Это, конечно, совсем нехорошо. Если нет рулевого, так голова может отвалиться от непрерывных оглядываний назад. А ведь на большинстве лодок управляется один человек. У детишек – и то собственные каноэ.
Вспомнил о венецианских гондольерах, что гребли, стоя лицом вперед на корме. Весло там оперто на консоль, вывешенную вправо. Однако как при приложении одностороннего усилия на таком расстоянии от оси судна заставить его выдерживать курс, Мишка не понимал. Оставалось попытаться грести на манер рыбьего хвоста, как на гребных судах Японии… или где-то там, в Юго-Восточной Азии, не помнит он.
Сделал веревочный «шарнир» на прилаженной к корме дуге, под ноги положил площадку, чтобы стоять не на коре обшивки, и приступил к упражнению. Идет челнок, но все-таки тоже нехорошо. Обидно тратить столько усилий на перебаламучивание воды. Низковат коэффициент полезного действия, как ему кажется. Вот если бы лопасть была упругая, сгибалась, меняя угол, наподобие рыбьего хвоста!
Что же у него есть такого водостойкого и упругого? Ведь даже намудри он конструктивно и вынеси «пружину» на воздух, забрызгает ее на ходу. Не любят луки намокания. Так что… ха! Можно сделать ломающуюся лопасть, чтобы ходила в шарнире от упора до упора, в зависимости от того, в какую сторону он ворочает валек. Просто под напором все той же воды, в которую погружена. А чтобы не стукала, подложить да хоть бы и те же мешочки с песком. Хотя сложные конструкции обычно работают недолго.
Задумался. Есть еще длинные упругие волосы какого-то животного, что аборигены расходуют только на тетивы для луков. Их привозят откуда-то издалека. Питамакан за пучок, что можно обхватить пальцами одной руки, отдал нож кроманьонцу, что заезжал на днях. Старый, правда, ножик, еще из стали с серой. Но по здешним местам вещь ценная.
Нет, не станет он выпрашивать их для своих сомнительных затей. А вот взять хотя бы прут. Сухой он заметно жестче, но и мокрый упругость теряет не до конца. Взять пучок, насадить на черенок и грести, ворочая вправо-влево. Может быть, кто-то когда-то так делал, и сложилось поверье про ведьм, летающих на помеле. Ухмыльнулся. Но метлу связал. Плоскую в сечении, укрепленную у основания двумя рейками, вроде перемычки веерных граблей. А ближе к окончанию вплел и закрепил на манер перепонки полоску коры площадью в три ладони.
А хорошо идет лодочка. Поковырялся с системой подвеса, вырубил в лесу кривую рукоятку, выбрав деревце с правильно изогнутым стволом, чтобы его приспособление вывешивалось за борт, а не через загнутое вверх окончание корпуса. Приладил лавочку повыше, поскольку стоять всю дорогу при такой конфигурации не обязательно. Приспособил упоры для ног. Что важно – рулить легко. Само получается.
Оплетенная Тыква пристроился рядом на своем челноке. Уравняли скорости. Красиво у мужика мышцы под кожей переливаются. Вот и пот выступил. Интересно. Ну-ка, взвинчиваем темп. А вот тут тягаться с гребцом неразумно. Как только скорость становится выше некоторого значения, рыбный движитель проигрывает. При медленном движении между веслом и помелом просто нет разницы, а вот для крейсерского хода махалка-качалка куда удобней. Это они с кумом Тыквой установили надежно.
Глава 37
В путь
Убытие рода Голохвостых в летний вояж смотрелось необычно. Два тримарана с тетраэдральной мачтовой конструкцией и парусом-крылом смотрелись столь необычно, что на Мишкином челноке с движителем-махалкой глаз бы даже и не остановился. Еще интересна парусная лодочка с тяжелым килем, построенная им осенью. На ней теперь приличных размеров не слишком тяжелый парус, что сшила Зеленая Уточка. На румпеле сидит Карасик. Остальные каноэ выглядят обыкновенно.
Кроманьонцы за зиму и начало весны поднаторели в парусных забавах и решились использовать новинки в походном ордере. По аварийному расписанию каждое из экспериментальных судов обеспечено сопровождающими, но не все так просто. Лавирование – это зигзаги, выписывать которые гребные суда категорически не желают. Кому охота отмахивать лишнее собственными руками?
Когда разобрались с тем, какой курс держать челнокам, чтобы не вилять и не путаться под ногами у «рысаков», выяснилось, что парусники убегают вперед. Ветер нынче удачный, справа и чуть спереди. За счет углов поворота парусов уравняли скорости, и тут закончился плес. Русло сузилось до сотни метров, простор для лавирования оказался маловат, а поскольку река извилиста, многие манипуляции тримаранов потребовали ухода челноков назад. И без них тесно.
Назабавлялись вволю. Весело началось путешествие. Что интересно, ночевали в запланированном месте. Шатры, костры, ужин – Мишка просто тащил то, что велят, туда, куда приказали. Собирал дрова с подростками и спал, завернувшись в меховое одеяло, пока его не разбудили.
Второй день путешествия прошел скучновато. Парусные плавсредства мелькали впереди в пределах видимости, а гребная флотилия шла своим темпом.
На третий день Мишка на своем «рыбоходе» попытался не отставать от выжимателей ветра. Это было несложно, поскольку те сдерживали ход, поджидая основную группу. А вот проверка сравнения крейсерских скоростей показала, что лодкам с использованием мышечной силы за тримаранами не угнаться.
Потом наступило безветрие, и все гребли. Лодочку Карасика тянули на веревке.
Шли дни, отбегали за корму берега, раскрывались почки на деревьях, сквозь слой прошлогодних листьев пробивалась трава. Потом свернули в левый приток, тримараны расчленили, сложив жерди и паруса в самый большой челн. Вскоре началась буксировка бечевой – узко, сильное течение. По горным речушкам, скорее ручьям, двигались долго, преодолевая пороги и сушей обходя водопады.
По Мишкиным прикидкам выходило, что на каждого члена рода перевозится поболее четверти тонны имущества. А потом прямо на берегу их взору открылась панорама действующего лагеря.
* * *
Род Белой Рыбы тоже из Речных Выдр. Вообще-то встреча эта, можно сказать, согласована заранее. Отсюда начинается сухопутный участок дороги. Племя перебирается в реку, текущую на восток.
Встретился с Никой, она показала Мишке его дочку. Славная. Айн корзинку-колыбель, что еще для Кряна была сделана, передала по наследству. Старшие девчонки подросли, с ними уже интересно разговаривать. Мишка обсуждал с ними технику хранения глиняных и деревянных кукол в мобильных условиях.
Три дня пути с грузом в одну сторону, два – налегке обратно. На тропе ночлежные лагеря с пропитанием. Выступать в роли лошади крайне неприятно. Тридцать килограммов поклажи позволяют отлично пропотеть. При мысли об использовании коромысла или носилок энтузиазма он в себе не ощутил, хотя, может быть, и следовало более творчески подойти к проблеме переноски тяжестей. Голохвостые же не чувствуют никакой проблемы: они искусно пакуют тюки, и заплечные лямки прилаживают удобно, и налобный ремень приспосабливают. Умеют они носить разнородные грузы. Каноэ, шатровые покрытия – на всякую вещь своя ухватка.
