А папочка меня уже оттеснил в сторонку, закрыл от остальных и копьё держит так, что становится ясно, подходить к нам не следует. То есть толпа толпится, но впереди, и на нас не напирает.
– И как же это понимать?, – Сизое Перо явно озадачен. – Что это за штыковой бой такой?
– Такой, которым я любого охотника могу победить, – бывший Дротик принялся сноровисто обматывать концы прислоненных к боковине землянки жердин мягкими шкурами. – Сейчас покажу. Хочешь сам попробовать, вождь Сизое Перо?
Нет, старейшина выставил другого бойца, помоложе, порезче. Наш товарищ мягко пропустил удар правее корпуса и тычком своей жерди в грудь соперника также мягко обозначил победу.
Не тут-то было. Противник осерчал, отскочил и ударил вдруголядь. Этот тычок был отведён, а поражение обозначено боковым ударом "прикладом" в голову. Видать, приложил немного противника Дротик, потому что тот вскипел и взмахнул "копьём", как оглоблей. По ногам.
Ага-ага. Прыжок и удар ногами сверху по "инвентарю". И надо же, выпущенный из рук конец жерди угодил на ступню незадачливому супротивнику. Он завопил и запрыгал на одной ножке.
Боюсь, никто не сумел оценить произошедшего. Зрители просто ничего не поняли. Зато понял рогато-хвостатый, потому что незадачливый пострадавший неандерталец посмотрел на него налитыми злобой глазами и сказал:
– Твоё дело, шаман, полезным вещам людей учить, а не верещать, словно от боли, при виде учителя штыкового боя, – и по рабоче-крестьянски дал этому идиоту в ухо. Ну не получалось у него сорвать злость на Дальнем Броске.
Вот тут-то я и понял, почему Тёплый Ветер предпочитает иметь дело с неандертальцами, а не с подобными нам людьми. Потому что, если гырх сказал "гырх", то это, действительно "гырх". И если кто сомневается – получит в торец.
* * *
– Откуда он взялся? – спросил я про шамана за ужином. Подана была уха с брюквой если я не ошибся с названием корнеплода. Вкус расхваливать не стану, но блюдо сытное.
– Деревянные Рыбы не осмелились убить здешнего Говорящего с Духами, – объяснил Сизое Перо. – Но и себе его не оставили, видать чужаков никто не любит. Так что, Атакующий Горностай, твоему сыну ничто не угрожало среди нас, ведь мы – родственники. А этот человек, – он указал на рогато-хвостатого, тоже вкушающего трапезу, – завтра отправится за дровами, чтобы не выдумывал небылиц, а приносил топливо.
Тут-то и дошёл до меня сакральный смысл непотребства, устроенного тогда, вскоре после сражения с Рыбами в нашем стойбище на берегу озера. Это же имело место массовое вступление в родственную связь. Ну да, простые тут нынче нравы. Вот и папеньку моего уже отозвали в сторонку. Не иначе, тоже вступать в родственную связь с одной из здешних женщин. Потому как процесс, начатый там, теперь продолжается здесь.
Одним словом я, воспитанный, как ни крути, в среде, где традиционной является христианская этика, напрасно переживаю за моральный облик окружающих – всё у них с этим в порядке. Они соответствуют эпохе, а я должен мотать на ус, а не брюзжать на пару со своим внутренним голосом и старческой принципиальностью.
Хе! А вот что-то я заговорю, когда в крови забурлят гормоны? Чай, тогда эти обычаи покажутся мне очень даже правильными.
Глава 14 Сакрально-политичесая подготовка
До бурления гормонов пока ещё очень далеко. Пришла очередная весна и мне исполнилось пять. Не знаю точно, в какой день – мама сказала, что, когда она услышала мой первый крик, снег ещё лежал, но морозы уже отступили. Примерно в это же самое время появилась на свет и моя сестричка – первый ребёнок женского пола в племени Прижимистых Барсуков.
Должен признаться, что роды в этот доисторический период – дело рискованное. Большинство случаев смерти среди женщин бывает или в их процессе, или вскорости после. Как я понимаю, от осложнений. Так что всецело одобряю стремление заниматься этим не слишком часто. В общем, есть у меня основания согласиться с тем, что непотребства всякие имеют право на существование.
Что-то меня всё в эту сторону клонит – видать никак не проходит шок, вот я и поминаю, то и дело, про чистые Содом и Гоморру, наблюдаемые регулярно. Не буду больше. Когда я попытался выгнать из смолюшек, которые используются для освещения, настоящую крепкую смолу, вместо обычной живицы, что самотёком выходит через повреждённую кору – таких запахов напустил на всю землянку, что был выпорот и выселен в одно из пустующих строений Горшковки вместе со всеми своими затеями.
Вместе со мной в "изгнание" отправилась Тычинка – сказала, что будет моей женщиной. Этой неандерталочке лет семь или восемь, то есть человек она весьма умелый по части хозяйства. Ну и силёнок у неё всяко побольше, чем у меня – пятилетка. Опять же данное событие можно трактовать и положительно. Дело в том, что племя своё я изрядно измучил тем, что без конца притаскивал в жилище кучу всякой грязи. Глины и камни, которые пытался молоть или запихивал в очаг в надежде на то, что получу металл. Смешивал с углем птичий помёт и пробовал поджигать – это в расчёте получить порох. А уж попытка построить лодку из коры – огромная куча жердей, согнутых мокрыми, связанных в этом положении, да так и оставленных сохнуть. В общем, стану мыслить позитивно – мне выделили лабораторию.
В этом посёлке, Горшковке, зимовало племя Плывущих Селезней, но избыточного жилья тут оставалось немало. Так что я даже имел возможность выбрать постройку, которая казалась мне наиболее подходящей. Поскольку столовались мы с Тычинкой у вождя, то времени для обустройства на новом месте оказалось достаточно. Тем более, что и мой папа оставался с нами, пока мы всё не наладили. Как раз таял снег, начинались дождики, Селезни поспешно доедали замороженное в начале зимы мясо и готовились к новому охотничьему сезону.
Половодье на озере я наблюдал впервые. Знаете, картина несколько не типичная, с элементами неясности, я бы сказал.
Сначала толстый, метровый, наверное, лёд покрылся тонким слоем воды. Откуда она появилась – понять не удалось, но притока её сверху, от гор, видно не было. То есть, впадающие в этот водоём реки не вскрылись. А потом уровень воды потихоньку повышался и из неё время от времени выскакивали на поверхность куски льда любых размеров. Картина для меня не новая – у нас на речке это происходило похоже. Но тут масштаб поистине поражал.
Мне долго не удавалось понять, откуда озеро так "подпёрло". С юга горы и предгорья, на которых достаточно быстро растаял снег, причем этот процесс многократно ускорили дождики. И действительно, ручейки оживились, пропуская потоки талой воды. Но ведь видно же невооружённым глазом – они даже течение толком не смогли организовать. То есть основная причина паводка – не они. Почти вся масса пришла откуда-то с севера. Такое впечатление, что озеро попросту вспучило.
Долго вспоминал всё, что знал из гидрографии – ничего похожего на память не пришло. Отчего на севере бурное снеготаяние может проходить быстрее, чем на юге? Ума не приложу.
