Я только кивнул. А третий из нас принялся разводить сигнальный огонь. Дымом дадим знать на Косуху, а уж оттуда предупреждение дойдёт и до Горшковки. Загря-то только ночью доберётся до места, зато принесёт подробности. Думаю, что противник у нас нынче сильно поумневший, перенявший опыт и затеявший целую комбинацию ради того, чтобы усыпить бдительность и воспользоваться внезапностью. Интересно даже, чем они бороды сбрили тем мужчинам, что пониже ростом?
Если не лукавить, то прямо сейчас в наш край проникает армия из примерно полутора сотен взрослых воинов и полусотни отроков-подростков. Почему я не назвал их охотниками? Дело в том, что от Противной Воды до нас долетали сведения о продолжении безобразий, творимых Рыбами. Даже слушок ходил о том, что вступали они с кем-то в союз… точно, с Греющимися Ящерицами. То есть племя это продолжало воевать и копить боевой опыт. Даже какую-то политику вело.
И вот оно застало нас врасплох – мужчины рассеяны повсюду, и на то, чтобы их собрать, потребуется не меньше недели, просто в силу значительных расстояний на которых разбросаны группы, ведущие работы.
* * *
Гусь и не подумал посылать бойца со сведениями к военному вождю. Он уже сообразил, что где-то на тропе, ведущей от нашего укрытия к Горшковке, должна быть засада – ну не дурной у нас противник. Так что сейчас он с напарником складывает камушки в стакашки, чтобы не сбиться при подсчёте неприятельских сил. Моё юное полное сил тело требует выхода наружу кипящей в нём энергии, но ничего предпринять я не могу. Выстрелить из лука? Не попаду – тут больше сотни метров. Лягушонок, Кит или моя маменька, возможно и подстрелили бы кого-то. С другой стороны, показывать неприятелю, что его секрет раскрыт, никакого резона нет. Дымовой сигнал, конечно видно, но что он означает – это бабка надвое сказала. Вдруг мы рады приходу племени Крикливых Соек и даём знать встречающим, что пора раскатывать ковровую дорожку?
А воинская колонна своей неторопливостью продолжает, как ни в чём ни бывало, имитировать медленное шествие мирного племени. Ха! Сейчас я им моральный-то дух подпорчу!
Дело в том, что у меня – голос мальчика. Звонкий и чистый. А еще мне нравятся кричалки. Это песни, при исполнении которых голосовые связки надо напрягать до звона. Например, "Джамайка" Робертино Лоретти. Откуда я знаю слова? А кто Вам сказал, что я их знаю? Что вижу, то пою. Когда мы на озере, воплю:
"Кавайка! Кавайка! Бока твои лохматые, вершины кучерявые, Кавайка!" – Ну и так далее, лишь бы ритм держался. А Кавайка – это остров на котором Бастилия стоит.
Восход могу встретить итальянской вопилкой: "О Солнце! Большое Солнце! Тебе я рад, люблю тебя".
Сегодня же эти оптимистические напевы не канают, и я завожу Адажио Альбинони. То, в котором слышны похоронные нотки:
"Вы к нам пришли, чтоб убивать
Подлецы
Подлецы…", – дальше – поток угроз и проклятий на смеси неандертальского, андертальского и русского.
Акустика здесь обалденная, да и я сегодня в ударе. Узнали ли меня те, кто уже побывал на перевале пять лет назад? Надеюсь, потому что больше никто в этом мире не носит кепочек с козырьком. Во всяком случае, оборачивались в мою сторону. Показалось мне это, или в самом деле некоторые изменили осанку, скукожившись? Не уверен. Я упивался собственным голосом. Ну и мотивчик не из простых, и октава не та, и с диапазоном напряжёнка.
– Какое сильное колдунство! – Сидящий Гусь смахнул слезу, когда я закончил. – Духи твоими устами крепко предупредили этих людей, чтобы они не безобразничали.
* * *
Колонна ушла. Ночью меня верёвкой спустили на козью тропу, что выводила из теснин довольно далеко от мест, удобных для устройства засады на наших караульных. Ну не всей же армией противник будет блокировать один единственный наблюдательный пункт? А штурмовать его они вряд ли станут – это дохлый номер. И пошел я, скользя неслышной тенью, догонять пришельцев.
По моим прикидкам, Тычинка и Фая, получив весточку хоть дымом, хоть через Загрю, отправят лодками всё население Горшковки в Бастилию на остров Кавайка. Не могу уверенно определить племенную принадлежность агрессора, потому что "знаки различия" – амулеты на шеях – принадлежат Сойкам, но, боюсь, это бутафория. Так вот, эти люди наверняка намерены ударить в первую очередь как раз по нашему островному стойбищу, потому что Тупой Скребок именно там видел оживление и многолюдство, намекающие на столичность данного пункта. В песочнице он и другие селения мог приметить, так что, если разделит силы, послав отряды в Гороховку или Горшковку – не удивлюсь ни капельки. Но добраться до острова без лодок проблематично, а в той же Горшковке плавсредств было много.
В общем, именно моё селение первым попадает под удар. Причём, неприятелю хочется провести его скрытно и внезапно, из-за желания захватить лодки. Самым спешным маршем, бросив волокуши, расстояние от перевала дотуда можно покрыть за день, но утомившись при этом до крайности. Мне же, в любом случае не следует метать икру и нервничать, потому что появление дымового сигнала на Косухе – это приказ о начале мобилизации.
Ну а захватить лодки этим хитрецам не удастся – наши уведут пироги, вот и вся недолгая. Пускай гости незваные вяжут плоты.
Стоп, а куда это я так разбежался? Предположим, догоню я армию, и что дальше? Ведь тут на перевале вполне может быть оставлен секрет. С ним и следует разобраться спервоначалу. Может, языка добуду, хе-хе.
* * *
Я умею двигаться неслышно, но стать невидимкой невозможно. Кроме того, те на кого я охочусь и сами охотники. То есть – мы на равных. Крадусь, прячусь, маскируюсь, прислушиваюсь. Нет никого. Хм. Охотник в засаде – это, я Вам скажу, непростая цель. Вот засел я в таком месте, откуда видны подходы к тропе, по которой обычно проходят к нашему наблюдательному пункту, затаился и жду, потому что если продвинусь чуть дальше – меня легко заметить из тех мест, где, возможно, затаился противник.
Сижу час, второй. У меня везде чешется, хочется чихнуть, попить и потянуться. Хорошо хоть комарья тут нет. Тихий ласковый день, птички чирикают. И – ни души. С нашего наблюдательного пункта это место не просматривается… тоска.
Повезло мне только вечером – услышал как под чьим-то весом качнулся камень. Скрежетнуло характерно. Но не здесь, а дальше по тропе. То есть, кто-то куда-то переместился. Причём, не животное, потому что у коз и баранов на ногах копыта, а они стучат. Здесь среди беспорядочно торчащих камней и прущих в промежутках между ними кустов найти или быть обнаруженным – равновероятные события. Но тот, кто сохраняет неподвижность, имеет предпочтительные шансы – то есть, ищущий находится в проигрышном положении. Хорошо, что дальше не сунулся.
Когда стемнело, отступил потихоньку, прокрался по тропе поближе к Горшковке, и снова затаился. Тут и уснул. Утром разбудили меня голоса троих человек, идущих к озеру. Речь их я не разобрал, но сам факт появления этой группы всё поставил на свои места. Ничего мне не показалось, ничего я не насочинял – была засада. То есть под видом кочевого племени к нам действительно пожаловал военный отряд. Тревога не была ложной. Стрелять же в них я не стал. По моим силам дистанция великовата, хотя, место открытое.
