Мы перекинулись по этому поводу еще несколькими словами и
вот, наконец, Генри с мальчиком вышли из кладовой наружу. Генри заботливо снял
с него шубу, а свою, наоборот, надел. Успокоившись, Тимми изредка судорожно и
глубоко вздыхал всей грудью как человек, у которого все самое страшное уже
позади, но глаза его были красны от слез и когда он случайно встречался с
кем-нибудь взглядом, он стыдливо опускал их себе под ноги.
Генри выглядел очень обеспокоенно.
— Я думаю, ребята, послать мальчика наверх к жене, чтобы она
накормила его чем-нибудь, а двоих из вас прошу пойти вместе со мной домой к
Ричи. Тимми передал мне от него деньги и сказал, что он очень хочет пива, —
Генри попытался улыбнуться собственной шутке, но у него это, почему-то, не
очень получилось.
— Конечно, — с готовностью отозвался Берти. — Какого пива мы
отнесем ему? Давай я сбегаю.
— Харроу'з Сьюприм, — ответил Генри. — У меня как раз
осталось несколько последних ящиков такого.
Я тоже поднялся со своего места. Итак, должны были пойти,
по-видимому, Верти и я. У Карла в тот день было какое-то обострение артрита, а
от Билли Пелхэма тоже было бы мало пользы из-за его правой руки, которая почти
не двигалась.
Берти достал четыре упаковки харроуского пива по шесть банок
в каждой и уложил их в одну картонную коробку, а Генри тем временем отвел
мальчика на верхний этаж, где находились жилые помещения, в которых он жил с
семьей.
Он передал заплаканного мальчика на попечительство своей
жене и вскоре вернулся назад, оглянувшись один раз через плечо, чтобы
убедиться, что не забыл прикрыть входную дверь, ведущую на второй этаж. Билли
встретил его вопросом, который давно уже крутился у всех в голове:
— Ну, что же там, все-таки, у них произошло? Совсем Ричи
измотал парнишку!
— Даже и не знаю, что сказать вам сейчас, — ответил Генри. —
Слишком уж все странно. Могу пока показать вам кое-что. Вот. Деньги, которые
передал мне Тимми от отца за пиво.
Он достал из кармана тщательно завернутые уже им самим в
плотную бумагу четыре долларовых купюры, развернул их и показал нам, брезгливо
поднимая каждую из них за уголок — они были вымазаны какой-то непонятной
странной слизью серого цвета, которая по виду напоминала гнилостный налет на
испортившихся консервах. С гримасой отвращения он положил их на угол стойки и
строго наказал Карлу, чтобы тот внимательно проследил за тем, чтобы к ним никто
не прикасался.
— Если хотя бы половина из того, что рассказал мальчик,
правда… — тихо произнес Гарри, задумчиво глядя куда-то в пространство… И замолчал,
напряженно о чем-то размышляя.
Он подошел к раковине за мясным прилавком и тщательно вымыл
обе руки с мылом.
Я подошел к вешалке, надев свой бушлат, обмотался шарфом и
застегнулся на все пуговицы. Ехать к Ричи на машине не имело никакого смысла —
она, скорее всего, просто застряла бы в снегу. Да и дом его находился не так уж
далеко от бара — вниз по Кев-стрит. В конце концов, мы не поехали, а пошли
пешком просто потому, что снегоочистители еще даже и не принимались за эту
улицу.
Когда мы, наконец, все оделись и совсем уж было подошли к
входной двери, чтобы выйти наружу, из-за наших спин послышался голос Билла
Пелхэма:
— Будьте осторожны.
Генри кивнул и поставил коробку с харроуским пивом на
небольшую ручную тележку, которая стояла рядом с выходом. Укрепив ее там как
следует, он еще раз кивнул, теперь уже нам, и мы все разом вышли наружу — на
сильный ветер, мороз и снег.
Ветер был настолько сильным, что сразу же чуть не свалил нас
с ног. Я поскорее натянул шарф на уши. Мы немного замешкались у порога, пока
Берти натягивал на руки перчатки. Его лицо было сморщено и постоянно
вздрагивало от какой-то боли. Могу представить себе, как он себя тогда
чувствовал. Ведь мы, все трое, были тогда совсем уже не мальчиками, которым
ничего не стоит кататься целыми днями на лыжах или пол ночи носится друг за
другом на дико ревущих скоростных снегоходах. Все мы были людьми уже довольно
преклонного возраста и ледяной северный ветер продувал нас, казалось, до самого
сердца.
— Не хочу пугать вас, парни, — начал Генри со странной и
напряженной улыбкой, которой он хотел, наверное, подбодрить нас, — но, видимо,
вам все равно придется увидеть все самим и поэтому я хочу рассказать вам о том,
что я узнал от мальчика, пока мы будем добираться дотуда… Просто я хочу, чтобы
вы знали обо всем заранее и чтобы не было никаких неожиданностей, понимаете?
Он достал из кармана и показал нам кольт 45-го калибра —
этот пистолет всегда лежал у него под стойкой заряженным и готовым к применению
в любую секунду еще с 1958 года. Не знаю, откуда он у него, но зато мне очень
хорошо известно, что Генри на редкость хладнокровный и решительный человек.
Однажды он, не моргнув глазом, одним выстрелом пристрелил из этого кольта
грабителя, ворвавшегося к нему в бар. Проделал он это настолько спокойно и
профессионально, что можно было подумать, что он занимается этим всю жизнь. От
полученной пули, которая проделала в нем дыру чуть-ли не с кулак величиной,
парень крутанулся как юла и замертво вылетел за дверь. Генри при этом даже
бровью не повел. Хладнокровный он человек, это уж точно. Я видел однажды, как
он расправился с одним не в меру наглым студентом, который довольно неучтиво
поторопил его со сдачей. Не говоря ни слова, Генри просто вышел из-за стойки,
взял его своей мощной клешней за шиворот, повернул к двери и вышиб на улицу
мощным пинком под зад, после чего спокойно вернулся назад и принялся с
невозмутимым видом, как ни в чем не бывало, протирать стаканы.
Так вот, как я уже сказал, Генри хотел ввести нас с Верти в
курс дела, да нам и самим не терпелось поскорее узнать, что к чему.
Итак, мы с трудом пробивались через сугробы, а ветер нещадно
трепал нас как трех бедолажных прачек, вынужденных выходить на работу в любую
погоду. Генри убрал, наконец, свой пистолет обратно в карман и, перекрикивая
завывающий ветер, пытался передать нам то, о чем рассказал ему мальчик. Почти
половину его слов, несмотря на зычный голос, сносило ветром в сторону, но даже
того, что достигало наших ушей, нам было вполне достаточно — даже больше, чем
хотелось бы услышать.
По словам мальчика, первопричиной всего, что случилось, было
пиво. Знаете, иногда попадаются банки с испортившимся, несмотря на недавнюю
дату изготовления, пивом. Такое пиво бывает обычно выдохшимся и имеет резкий
зловонный запах, напоминающий вонь от заношенного и залежавшегося грязного
нижнего белья. Происходит это обычно из-за того, что иногда в банках появляются
крошечные, просто микроскопические отверстия, через которые внутрь них
проникают какие-то особые бактерии. Размеры этих дырочек недостаточно велики
для того, чтобы пиво вытекло наружу, но, однако, вполне достаточны для того,
чтобы эти бактерии, проникнув внутрь, стали причиной недоброкачественного
брожения, скисания и разложения пива.
