— А в десятый раз? — пересохшими губами спросил Моррисон.
Донатти печально покачал головой.
— В этом случае мы сдаемся. Вы войдете в два процента
клиентов, которых нам не удалось убедить. — Донатти открыл один из ящиков стола
и достал «Кольт-45» с глушителем. — Но даже эти два процента никогда не
закурят. Мы это гарантируем.
— Что с тобой? — спросила жена.
— Вроде ничего… я бросил курить.
— Когда? Пять минут назад? — засмеялась она.
— С трех часов дня.
— Прекрасно. Почему ты решил бросить курить?
— Я должен думать о тебе… и об Элвине.
Ее глаза расширились — Дик редко говорил о сыне.
— Я очень рада. Даже если ты снова закуришь, мы с Элвином
благодарны тебе за заботу о нас.
— Я думаю, что больше курить не буду, — сказал он и вспомнил
глаза Донатти, — затуманенные глаза убийцы.
Ночью он спал плохо, а в три часа проснулся окончательно.
Ему показалось, что у него жар, так ему хотелось закурить. Он спустился в
кабинет, открыл верхний ящик стола, как завороженный уставился на коробку с
сигаретами и облизнул губы.
Постоянная слежка в течение первого месяца, сказал Донатти.
В течение последующих двух месяцев за ним будут следить по восемнадцать часов в
сутки. Четвертый месяц (именно тогда большинство клиентов закуривают) снова
двадцать четыре часа в сутки. Затем до конца года по двенадцать часов в сутки.
Потом? До коца его жизни слежка будет возобновляться.
ДО КОНЦА ЖИЗНИ…
— Мы можем проверять вас через каждый месяц, — сказал
Донатти. — Или через день. Или через два года организуем круглосуточную
недельную слежку. Вы об этом знать не будете.
Моррисон проклял себя за то, что влез в эту историю, проклял
Донатти, а самые страшные проклятия слал Джимми Маккэнну. Подлец, ведь все
знал! У Моррисона задрожали руки, так хотелось схватить за горло Джимми
Маккэнна.
Моррисон взял сигарету. Что это за шорох в стенном шкафу?
Конечно, показалось. А если в той комнате окажется Синди?
Он напряженно прислушивался, все тихо. Надо только подойти к
стенному шкафу и распахнуть дверцу. Ему стало очень страшно при одной мысли,
что может там оказаться. Моррисон лег в постель, но сон еще долго не приходил.
Сцены из жизни Ричарда Моррисона, октябрь — ноябрь: ..
Моррисон встречает в баре «Джек Дэмпси» приятеля, тот предлагает ему закурить.
Моррисон крепче сжимает в руке стакан.
— Я бросил.
Приятель смеется.
— Больше недели не продержишься.. .. Моррисон ждет утреннюю
электричку, смотрит на молодого человека в синем костюме. Он видит его здесь
почти каждое утро.. .. Моррисон приезжает к сыну, привозит ему в подарок
большой мяч, который пищит, если на него нажать. Слюнявый восторженный поцелуй
Элвина почему-то не так противен, как раньше. Крепко обнимая сына, он понимает
то, что Донатти и компания поняли раньше: любовь сильнее тяги к курению.. .. И
вот Моррисон застревает в туннеле, в гигантской автомобильной пробке. Темно.
Рев клаксонов, вонь выхлопных газов, рычание неподвижных машин. Внезапно
Моррисон открывает перчаточный ящик, видит пачку сигарет, достает одну и
закуривает. Если что-то случится, Синди виновата сама, дерзко говорит он себе.
Я же ее просил выкинуть все сигареты.
Первая затяжка — он кашляет как заведенный. От второй
начинают слезиться глаза. Третья — у него кружится голова, он готов потерять
сознание; жуткая штука, думает он. И сразу без перехода: боже мой, что я делаю?
Сзади загудели клаксоны. Он гасит сигарету в пепельнице и
едет домой.
— Синди, это я, — позвал он.
Никто не ответил.
Зазвонил телефон. Моррисон поспешно схватил трубку:
— Синди? Ты где?
— Здравствуйте, мистер Моррисон, — раздался бодрый деловой
голос Донатти. — Мне кажется, нам надо обсудить один вопрос. Вы сможете зайти к
нам в пять?
— Моя жена у вас?
— Да, разумеется, — снисходительн роняет Донатти.
— Послушайте, отпустите ее, — сбивчиво бормочет Моррисон.
Это больше не повторится. Я затянулся всего три раза — это было ужасно, я не
получил никакого удовольствия!
— Жаль. Значит, я могу рассчитывать, что вы придете в пять?
— Мистер Донатти, к вам пришел мистер Моррисон, — сказала в
селектор секретарша и кивнула Моррисону.
— Проходите.
Донатти ждал его в коридоре вместе с гориллообразным
человеком в майке с надписью «Улыбайтесь» и револьвером в руке.
— Послушайте, — сказал Моррисон, — мы же можем договориться.
Я заплачу вам. Я…
— Заткнись, — отрезал гориллообразный.
— Рад вас видеть, — произнес Донатти. — Жаль, что это
происходит при столь прискорбных обстоятельствах. Пройдемте со мной, будьте
любезны. Сделаем все быстро. Будьте спокойны, с вашей женой ничего страшного не
произойдет… в этот раз.
Моррисон напрягся и приготовился броситься на Донатти.
— Не вздумайте, — сказал тот обеспокоенно. — Если вы это
сделаете, Костолом изобьет вас рукояткой револьвера, а жену все равно тряхнут
током. Какая в этом выгода? Пойдемте.
Моррисон вошел в комнату первым. Зеленая занавеска
отодвинута — за окошечком, ошеломленно озираясь, сидит на полу Синди.
— Синди, — жалобным голосом позвал Моррисон. — Они…
— Она не видит и не слышит вас, — объяснил Донатти. — Это
зеркальное стекло. Ладно, давайте побыстрее с этим закончим. Провинность
небольшая — тридцать секунд будет достаточно. Костолом!
Одной рукой Костолом нажал кнопку, другой дуло револьвера
упер в спину Моррисона.
В его жизни это были самые долгие тридцать секунд.
Когда все закончилось, Донатти сказал:
— Пойдемте со мной. Вам придется кое-что объяснить жене.
— Как я смогу смотреть ей в глаза? Что я ей скажу?
— Думаю, вас ожидает сюрприз.
В комнате, кроме дивана, ничего не было. На нем, беспомощно
всхлипывая, лежала Синди.
— Дик, — прошептала она. Он обнял ее. — В дом пришли двое
мужчин. Они завязали мне глаза, и… и… это было ужасно. Но почему?
