Там было холодно, пронизывающий ветер обжег его через тонкое
пальто. Но Реншо все же на минуту задержался, разглядывая город, как полководец
захваченную страну. По улицам, как жуки, ползут автомобили. Очень далеко, почти
невидный в золотой предвечерней дымке, сверкал мост через залив, похожий на
причудившийся безумцу мираж. На востоке, за роскошными жилыми небоскребами, еле
видны набитые людишками грязные трущобы, над которыми возвышается лес
телевизионных антенн из нержавейки. Нет, здесь, наверху, жить лучше, чем там,
на помойке.
Он вернулся в квартиру, задвинул за собой дверь и направился
в ванную понежиться под горячим душем.
Через сорок минут он присел с бокалом в руке и не торопясь
стал разглядывать коробку. За это время тень накрыла половину темно-красного
ковра. Лучшая часть дня закончилась, наступил вечер.
В посылке бомба.
Разумеется, ее там нет, но вести себя надо так, как будто в
посылке бомба. Он делает так всегда, именно поэтому прекрасно себя чувствует,
не страдает отсутствием аппетита, а вот многие другие отправились на небеса, в
тамошнюю биржу безработных.
Если это бомба, то без часового механизма — никакого тиканья
из коробки не доносится. С виду обычная коробка, но с каким-то секретом. Но
вообще-то сейчас пользуются пластиковой взрывчаткой. Поспокойнее штука, чем все
эти часовые пружины.
Реншо посмотрел на почтовый штемпель: Майами, 15 апреля.
Отправлено пять дней назад. Бомба с часовым механизмом уже бы взорвалась в
сейфе отеля.
Значит, посылка отправлена из Майами. Его фамилия и адрес
написаны этим угловатым почерком с обратным наклоном. На столе у бледного
бизнесмена стояла фотография в рамке. На ней старая карга в платке, сама
бледнее этого Ганса Морриса. Наискосок, через нижнюю часть фотографии тем же
почерком надпись: «Привет от мамочки, лучшего поставщика идей твоей фирмы». Это
что еще за идейка, мамочка? Набор «Убей сам»?
Он сосредоточился и, сцепив руки, не шевелясь, разглядывал
посылку. Лишние вопросы, например — откуда близкие Морриса узнали его адрес? —
не волновали Реншо. Позже он задаст их Бэйтсу. Сейчас это неважно.
Неожиданно и как бы рассеянно он достал из бумажника
маленький пластмассовый календарь, засунул его под веревку, которой была
обвязана коричневая бумага, и клейкую ленту — скотч отошел. Он немного
подождал, наклонился, понюхал. Ничего, кроме картона, бумаги и веревки. Он
походил вокруг столика, легко присел на корточки, проделал все с самого начала.
Серые расплывчатые щупальца сумерек вползли в комнату.
Веревка более не придерживала бумагу, которая отошла с одной
стороны, — там виднелся зеленый металлический ящичек с петлями. Реншо достал
перочинный нож, перерезал веревку — оберточная бумага упала на столик.
Зеленый металлический ящичек с черными клеймами. На нем
белыми трафаретными буквами написано: «Вьетнамский сундучок американского
солдата Джо.». И чуть пониже: «Двадцать пехотинцев, десять вертолетов, два
пулеметчика с пулеметами „браунинг“, два солдата с базуками, два санитара,
четыре „джипа“. Внизу, в углу: „Компания Морриса по производству игрушек“,
Майами, Флорида.
Реншо протянул руку и отдернул ее — в сундучке что-то
зашевелилось. Он встал, не торопясь пересек комнату, направляясь в сторону
кухни и холла, включил свет.
«Вьетнамский сундучок» раскачивался, оберточная бумага
скрипела под ним. Неожиданно он перевернулся и с глухим стуком упал на ковер.
Крышка на петлях приоткрылась сантиметров на пять.
Крошечные пехотинцы — ростом сантиметра по четыре — начали
вползать через щель. Реншо, не мигая, наблюдал за ними, не пытаясь разумом
объяснить невозможность происходящего. Он только прикидывал, какая
Опасность угрожает ему и что надо сделать, чтобы выжить.
Пехотинцы были в полевой армейской форме, касках, с вещевыми
мешками, за плечами миниатюрные карабины. Двое посмотрели через комнату на
Реншо. Глаза у них были не больше карандашных точек.
Пять, десять, двенадцать, вот и все двадцать. Один из них
жестикулировал, отдавая приказы остальным. Те построились вдоль щели, принялись
толкать крышку — щель расширилась.
Реншо взял с дивана большую подушку и пошел к сундучку.
Командир обернулся, махнул рукой. Пехотинцы взяли карабины наизготовку,
раздались негромкие хлюпающие звуки, и Реншо внезапно почувствовал что-то вроде
Пчелиных укусов.
Тогда он бросил подушку, пехотинцы попадали, от удара крышка
сундучка распахнулась. Оттуда, жужжа, как стрекозы, вылетели миниатюрные
вертолеты, раскрашенные в маскировочный зеленый цвет, как для войны в джунглях.
Негромкое «пах! пах! пах!» донеслось до Реншо, он тут же
увидел в дверных проемах вертолетов крошечные вспышки пулеметных очередей и
почувствовал, как будто кто-то начал колоть его иголками в живот, правую руку,
шею. Он быстро протянул руку, схватил один из вертолетов, резкая боль ударила
по пальцам, брызнула кровь — вращающиеся лопасти наискось разрубили ему пальцы
до кости. Ранивший его вертолет упал на ковер и лежал неподвижно. Остальные
отлетели подальше и принялись кружить вокруг, как слепни.
Реншо закричал от неожиданной боли в ноге. Один пехотинец
стоял на его ботинке и бил Реншо штыком в щиколотку. На него смотрело крошечное
задыхающееся и ухмыляющееся лицо.
Реншо ударил его ногой, маленькое тельце перелетело через
комнату и разбилось о стену — крови не было, осталось лишь липкое пятно.
Раздался негромкий кашляющий взрыв — жуткая боль пронзила
бедро. Из сундучка вылез пехотинец с базукой — из ее дула лениво поднимался
дымок. Реншо посмотрел на свою ногу и увидел в брюках черную дымящуюся дыру
размером с монету в двадцать пять центов. На теле был ожог.
Он повернулся и через холл побежал в спальню. Рядом с его
щекой прожужжал вертолет, выпустил короткую пулеметную очередь и полетел прочь.
Под рукой у Реншо лежал револьвер «магнум-44», из которого в
чем угодно можно сделать дыру, хоть два кулака просовывай. Он схватил револьвер
двумя руками, повернулся и ясно понял, что стрелять придется по летающей мишени
не больше электрической лампочки.
На него зашли два вертолета. Сидя на постели, Реншо
выстрелил, и от одного вертолета ничего не осталось. Двумя меньше, думал он,
прицелился по второй… нажал на спусковой крючок…
Черт подери! Проклятая машинка дернулась!
Вертолет неожиданно пошел на него по дуге, лопасти винтов
вращались с огромной скоростью. Реншо успел заметить пулеметчика, стрелявшего
точными короткими очередями, и бросился на пол.
Мерзавец целился в глаза!
Прижавшись спиной к дальней стене, Реншо поднял револьвер,
но вертолет уже удалился. Казалось, он на мгновение застыл в воздухе, нырнул
вниз, признавая преимущество огневой мощи Реншо, и улетел в сторону гостиной.
