Реншо поднялся, наступил на раненую ногу, сморщился от боли.
Из раны обильно текла кровь. Ничего удивительного, мрачно подумал он. Много ли
на свете людей, в кого попадали из базуки, а они остались в живых?
Сняв с подушки наволочку, он разорвал ее, сделал повязку,
перевязал ногу, взял с комода зеркало для бритья, подошел к двери, ведущей в
холл. Встав на колени, Реншо поставил зеркало углом и посмотрел в него.
Они разбили лагерь у сундучка. Крошечные солдатики сновали
взад и вперед, устанавливали палатки, деловито разъезжали на малюсеньких —
высотой сантиметров шесть — «джипах». Над солдатом, которого Реншо ударил
ногой, склонился санитар. Оставшиеся восемь вертолетов охраняли лагерь,
барражируя на высоте кофейного столика.
Неожиданно они заметили зеркальце. Трое пехотинцев открыли
огонь с колена. Через несколько секунд оно разлетелось на четыре куска.
Ну ладно, погодите.
Реншо взял с комода тяжелую красного дерева коробку для
разных мелочей, которую Линда подарила ему на рождество, взвесил ее в руке,
подошел к двери, резко открыл ее и с размаху швырнул коробку — так бейсболист
бросает мяч. Коробка сбила пехотинцев, как кегли, один «джип» перевернулся два
раза. Стоя в дверях, Реншо выстрелил, попал в солдата.
Но несколько пехотинцев пришли в себя: одни как на
стрельбище вели стрельбу с колена, другие попрятались, остальные отступили в
сундучок.
Реншо показалось, что пчелы жалят его в ноги и грудь, но не
выше. Может, расстояние слишком большое, но это не имеет значения — он не
собирается отступать и сейчас разберется с ними.
Он выстрелил еще раз — мимо. Черт их подери, какие они
маленькие! Но следующим выстрелом уничтожил еще одного пехотинца.
Яростно жужжа, на него летели вертолеты, крошечные пульки
попадали ему в лицо, выше и ниже глаз. Реншо расстрелял еще два вертолета. От
режущей боли ему застилало глаза.
Оставшиеся шесть вертолетов разделились на два звена и
начали удаляться. Рукавом он вытер кровь с лица, приготовился открыть огонь, но
остановился. Пехотинцы, укрывшись в сундучке, что-то оттуда вытаскивали.
Похоже…
Последовала ослепительная вспышка желтого огня, и слева от
Реншо из стены дождем полетели дерево и штукатурка.
…Ракетная установка!
Он выстрелил по ней, промахнулся, повернулся, добежал до
ванной в конце коридора и заперся там. Посмотрев в зеркало, увидел обезумевшего
в сражении индейца с дикими перепуганными глазами. Лицо индейца было в потеках
красной краски, которая текла из крошечных, как перчинки, дырочек. Со щеки
свисает лоскут кожи, как будто борозду пропахали.
Я проигрываю сражение!
Дрожащей рукой он провел по волосам. От входной двери,
телефона и второго аппарата в кухне они его отрезали. У них есть эта чертова
ракетная установка — прямое попадание, и ему башку оторвет.
Про установку даже на коробке написано не было!
Он глубоко вздохнул и неожиданно хрипло выдохнул — из двери
вылетел кусок обгоревшего дерева величиной с кулак. Маленькие языки пламени
лизали рваные края дыры. Он увидел яркую вспышку — они пустили еще одну ракету.
В ванную полетели обломки, горящие щепки упали на коврик. Реншо затоптал их —
через дыру влетели два вертолета. С яростным жужжанием они посылали ему в грудь
пулеметные очереди.
С протяжным гневным стоном он сбил один из них рукой — на
ладони вырос частокол порезов. Отчаяние подсказало выход — на второй Реншо
накинул тяжелое махровое полотенце и, когда тот упал на пол, растоптал его.
Реншо тяжело и хрипло дышал, кровь заливала ему один глаз, он вытер ее рукой.
Вот так, черт подери, вот так! Теперь они призадумаются!
Похоже, они действительно призадумались. Минут пятнадцать
все было спокойно. Реншо присел на край ванны и принялся лихорадочно
размышлять: должен же быть выход из этого тупика? Обязательно. Обойти бы их с
фланга.
Он резко повернулся, посмотрел на маленькое окошко над
ванной. Есть выход из этой ловушки, конечно, есть.
Его взгляд упал на баллончик сжиженного газа для зажигалки,
стоявший в аптечке. Реншо протянул за ним руку — сзади послышалось шуршание —
быстро развернулся, вскинул «магнум»… Но под дверь всего лишь просунули клочок
бумаги. А ведь щель настолько узкая, мрачно подумал Реншо, что даже ОНИ не
пролезут.
Крошечными буковками на клочке бумаги было написано одно
слово:
Сдавайся!
Реншо угрюмо улыбнулся, положил баллон с жидкостью в
нагрудный карман, взял с аптечки огрызок карандаша, написал на клочке ответ: «ЧЕРТА
С ДВА» и подсунул бумажку под дверь.
Ему мгновенно ответили ослепляющим ракетным огнем — Реншо
отскочил от двери. Ракеты по дуге влетали через дыру в двери и взрывались,
попадали в стену, облицованную бело-голубой плиткой, превращая ее в миниатюрный
лунный пейзаж. Реншо прикрыл рукой глаза — шрапнелью полетела штукатурка,
прожигая ему рубашку на спине.
Когда обстрел закончился, Реншо залез на ванну и открыл
окошко. На него смотрели холодные звезды. За маленьким окошком узкий карниз, но
сейчас не было времени об этом думать.
Он высунулся в окошко, и холодный воздух резко, как рукой,
ударил его по израненному лицу и шее. Реншо посмотрел вниз: сорок этажей. С
такой высоты улица казалась не шире полотна детской железной дороги. Яркие
мигающие огни города сверкали внизу сумасшедшим блеском, как рассыпанные
драгоценные камни.
С обманчивой ловкостью гимнаста Реншо бросил свое тело вверх
и встал коленями на нижнюю часть рамы. Если сейчас хоть один из этих
слепней-вертолетиков влетит в ванную через дыру и хоть раз выстрелит ему в
задницу, он с криком полетит вниз.
Ничего подобного не произошло.
Он извернулся, просунул в окошко ногу… Мгновение позже Реншо
стоял на карнизе. Стараясь не думать об ужасающей пропасти под ногами, о том,
что будет, если хоть один вертолет вылетит вслед за ним, Реншо двигался к
Углу здания.
Осталось четыре метра… Три… Ну вот дошел. Он остановился,
прижавшись грудью к грубой поверхности стены, раскинув по ней руки, ощущая
баллон в нагрудном кармане и придающий уверенность вес «магнума» за
Поясом.
Теперь надо обогнуть этот проклятый угол.
Он осторожно поставил за угол одну ногу и перенес на нее вес
тела.
Теперь острый как бритва угол здания врезался ему в грудь и
живот. Боже мой, пришла ему в голову безумная мысль, я и не знал, что они так
высоко залетают.
