— Господи, какой ужас! Как все произошло?
— Полиция этим занимается. Он обменял в центральном магазине
рождественский подарок. А когда ступил на проезжую часть Рампарт-стрит, его
сбил старенький «форд-седан». Номерного знака никто не запомнил, но на дверце
была надпись «Змеиный глаз». Почерк подростка.
— Господи! — снова вырвалось у Джима.
— Звонок, — сказал Симмонс и заспешил прочь. У фонтанчика с
питьевой водой он разогнал стайку ребят.
Джим отправился на занятие, чувствуя себя совершенно
опустошенным.
Дождавшись свободного урока, он открыл папку с личным делом
Роберта Лоусона. Первая страница, зеленая, с печатью Милфорд Хай Скул, о
которой Джим никогда раньше не слышал. Вторая — оценка общего развития.
Интеллект — 78 баллов, немного. Соображает неважно. Трудовые навыки — тоже не
блестящие. Вдобавок тест Барнета-Хадсона выявил антисоциальные тенденции.
«Идеально вписывается в мой класс», — с горечью подумал Джим.
Дисциплинарная страница угрожающе заполнена. Что он только
не вытворял, этот Лоусон!
Джим перевернул еще одну страницу, увидел фото и не поверил
своим глазам. Внутри все похолодело. Роберт Лоусон с вызовом глядел с
фотографии, словно позировал он не в актовом зале, а в полицейском участке. На
подбородке у Лоусона была родинка, напоминающая спелую землянику.
Каких только резонов не приводил Джим перед седьмым уроком.
И что парней с такими родинками пруд пруди. И что головорезу, пырнувшему ножом
его брата, сейчас должно быть никак не меньше тридцати двух. Но когда он
поднимался в класс, интуиция подсказывала другое. «То же самое и с тобой было
накануне нервного срыва», — напоминал он себе, чувствуя во рту металлический
привкус страха.
Перед кабинетом № 33, как всегда, околачивалась небольшая
группка; кто-то, завидев учителя, вошел в класс, остальные с ухмылочками
зашушукались. Рядом с Чипом Освеем стоял новенький в грубых «тракторах»,
последнем вопле моды.
— Иди в класс, Чип.
— Это что, приказ? — улыбнулся рыжий детина, глядя куда-то
мимо.
— Приказ.
— Вы, кажется, вывели мне «неуд», или я ошибаюсь?
— Oы не ошибаешься.
— Ну ладно… — Остальное прозвучало неразборчиво.
Джим повернулся к Лоусону:
— Тебя, вероятно, следует ознакомить с нашими правилами.
— Валяйте, мистер Норман. — Правая бровь у парня была
рассечена, и этот шрам Джим уже видел однажды. Определенно видел. Абсурд, бред…
и тем не менее. Шестнадцать лет назад этот парень зарезал его брата.
Словно откуда-то издалека услышал он собственный голос,
объясняющий школьные правила. Роберт Лоусон засунул большие пальцы рук за
солдатский ремень и слушал его с улыбкой, то и дело кивая, как старому
знакомому.
— Джим?
— М-м?
— У тебя неприятности?
— Нет.
— Что-нибудь с учениками в классе «Литература и жизнь»? Без
ответа.
— Джим?
— Нет.
— Может, ляжешь сегодня пораньше?
Если бы он мог уснуть!
Его опять мучили ночные кошмары. Когда этот тип с красной
родинкой пырнул брата, он успел крикнуть Джиму вдогонку: «Следующий ты, малыш.
Готовь пузишко». Джим очнулся от собственного крика.
Он разбирал в классе «Повелителя мух» Голдинга и говорил о
символике романа, когда Лоусон поднял руку.
— Да, Роберт? — голос Джима ничего не выражал.
— Что это вы меня так разглядываете? Джим оторопело захлопал
ресницами. В горле мгновенно пересохло.
— Может, я позеленел? Или у меня ширинка расстегнута? Класс
нервно захихикал.
— Я вас не разглядывал, мистер Лоусон, — возразил Джим все
тем же ровным тоном. — Кстати, раз уж вы подали голос, скажите-ка нам, из-за
чего поспорили Ральф с Джеком…
— Нет, разглядывали!
— Хотите, чтобы я отпустил вас к директору?
Лоусон на секунду задумался.
— Не-а.
— В таком случае расскажите нам, из-за чего…
— Да не читал я. Дурацкая книга.
Джим выдавил из себя улыбку:
— Вот как? Имейте в виду, вы судите книгу, а книга судит
вас. Тогда, может быть, кто-то другой нам ответит, почему мнения мальчиков о
звере сильно разошлись?
Кэти Славин робко подняла руку. Лоусон смерил ее
презрительным взглядом и бросил пару слов Чипу Освею. Что-то вроде «ничего
титьки»? Чип согласно кивнул.
— Мы тебя слушаем, Кэти.
— Наверное, потому что Джек собирался устроить охоту на
зверя?
— Молодец. — Он повернулся спиной к классу и начал писать на
доске мелом. Мимо уха просвистел грейпфрут.
Джим резко обернулся. Некоторые тихо прыснули, лица же Освея
и Лоусона выражали абсолютную невинность. Он поднял с пола увесистый плод.
— Затолкать бы это в глотку кое-кому. — Слова относились к
галерке. Кэти Славин охнула.
Он швырнул грейпфрут в мусорную корзину и снова заскрипел
мелом.
За чашкой кофе он развернул утреннюю газету, и сразу в глаза
бросился заголовок в середине страницы. «О Боже!» — его возглас прервал
непринужденное щебетанье жены. Казалось, в живот впились изнутри десятки заноз.
Он прочел вслух заголовок: — «Девушка разбивается насмерть». А затем и сам
текст:
— Вчера вечером Кэтрин Славин, семнадцатилетняя школьница из
Хэролд Дэвис Хай Скул, выпала или была выброшена из окна многоквартирного дома,
где она жила с матерью. По словам последней, ее дочь поднялась на крышу с
кормом для голубей, которых она там держала. Анонимная женщина сообщила
полиции, что трое каких-то парней пробежали по крыше без четверти семь, почти
сразу после того, как тело девушки (продолжение на странице 3)…
— Джим, она случайно не из твоего класса? Он не ответил
жене, так как на время лишился дара речи.
Две недели спустя, после звонка на обед, его нагнал в холле
Симмонс с папкой в руке, и у Джима упало сердце.
— Еще один новичок, — сказал он обреченно, опережая
сообщение Симмонса. — Класс «Литература и жизнь».
У Сима брови поползли вверх.
