Вики не отвечала, делая вид, что разглядывает свои руки.
Они проехали милю, и необозримые поля кукурузы отступили от
дороги, освободив место домам и хозяйственным постройкам. В одном из дворов
неухоженные цыплята ковырялись в земле как одержимые. Над сараями проплыли
поблекшие вывески кока-колы и жевательного табака. Мелькнул рекламный щит с
надписью: НАШЕ СПАСЕНИЕ В ИИСУСЕ. Проехали кафе с бензоколонкой и стоянкой для
машин. Берт решил, что они остановятся на главной площади, если таковая
имеется, а нет — вернутся в это кафе. Он не сразу отметил про себя, что на
стоянке совсем не было машин, если не считать грязного старенького пикапа со
спущенными шинами.
Ни с того ни с сего Вики пронзительно захихикала, и у Берта
мелькнула мысль: уж не истерика ли это?
— Что смешного?
— Указатели. — Она снова зашлась. — Ты что, не видел? В
атласе этот отрезок дороги называется Библейский Свиток. Они не шутят. Вот,
опять!.. — она успела подавить новый приступ нервного смеха, прикрыв рот
ладонями.
Указатели висели на длинных беленых шестах, врытых вдоль
обочины через каждые двадцать пять метров; очередной указатель добавлял по
слову к предыдущему. Берт прочел: ОБЛАКО... ДНЕМ... СТОЛБ... ОГНЯ... НОЧЬЮ.
— Одного не хватает, — прыснула Вики, не в силах больше
сдерживаться.
— Чего же? — нахмурился Берт.
— Уточнения: реклама интимного лосьона после бритья, — она
зажимала рот кулаком, но смешки просачивались между пальцев.
— Вики, ты как, в порядке?
— Да, я буду в полном порядке, когда мы окажемся за тысячу
миль отсюда, в солнечной грешной Калифорнии, отделенные от Небраски Скалистыми
горами.
Промелькнула новая цепочка знаков, которую они оба прочли
молча.
ВОЗЬМИ... ЭТО... И... ЕШЬ... СКАЗАЛ... ГОСПОДЬ.
Странно, подумал Берт, что я сразу связал это с кукурузой.
Сама формула, кажется, произносится священником во время причастия? Он так
давно не был в церкви, что засомневался. Он бы не удивился, узнав, что в
здешних местах кукурузные лепешки предлагались в качестве облаток. Он уже
собирался сказать об этом Вики, но передумал.
Небольшой подъем, и сверху их взорам открылся Гатлин — три
сонных квартала из какого-нибудь старого фильма о Великой Депрессии.
— Здесь должен быть констебль, — сказал Берт, втайне
недоумевая, отчего при виде этого захолустного, разморенного солнцем городишка
у него перехватило горло от недобрых предчувствий.
Дорожный знак предупреждал их, что следует сбавить
скорость до тридцати. Ржавая табличка возвещала:
ВО ВСЕЙ НЕБРАСКЕ ВЫ НЕ НАЙДЕТЕ ТАКОГО ГОРОДКА, КАК ГАТЛИН...
И НЕ ТОЛЬКО В НЕБРАСКЕ! НАСЕЛЕНИЕ 5431.
По обеим сторонам дороги потянулись пыльные вязы, многие
высохшие. Миновали дровяной склад и заправочную станцию с семьдесят шестым
бензином: ОБЫЧН. за 35.9, ОЧИЩ. за 38.9. И еще: ВОДИТЕЛИ ГРУЗОВИКОВ, ДИЗЕЛЬНОЕ
ТОПЛИВО С ДРУГОЙ СТОРОНЫ.
Они пересекли Аллею вязов, затем Березовую аллею и очутились
на городской площади. Дома здесь были деревянные, крылечки с навесами —
чопорные, без затей. Лужайки неухоженные. Откуда-то вылезла дворняга и,
посмотрев в их сторону, разлеглась посреди улицы.
— Остановись, — потребовала Вики. — Остановись, слышишь!
Берт послушно прижался к тротуару.
— Повернем назад. Мальчика можно отвезти на Грэнд Айленд. Не
так уж далеко. Поехали!
— Вики, что случилось?
— Ты меня спрашиваешь, что случилось? — голос ее зазвенел. —
В этом городке нет ни души, только ты да я. Неужели ты еще не почувствовал?
— Да, что-то такое он почувствовал, но, с другой стороны...
— Это так кажется, — возразил он. — Хотя, прямо скажем, жизнь здесь не бьет
ключом. Может, все на распродаже кондитерских изделий или сидят по своим
норкам, играют в бинго...
— Нет, нет здесь никаких людей! — в голосе появился надрыв.
— Ты заправочную видел?
— Возле дровяного склада? И что? — Он думал о своем, слушая
цикад в кроне вяза. В ноздри били запахи кукурузы, шиповника и, само собой,
навоза. Ему бы радоваться — какой-никакой, а городок, — но что-то его смущало,
притом что все как будто укладывалось в привычные рамки. Наверняка где-нибудь
поблизости найдется магазинчик, где торгуют содовой, и скромный кинотеатр под
названием «Рубин», и школа имени Джона Фицджеральда Кеннеди.
— Берт, там были указаны цены: 35.9 долларов — обычный
бензин, 38.9 долларов — очищенный. Ты вспомни, когда последний раз платил по
таким ценам?
— Года четыре назад, если не больше, — признался он. — Но...
— Мы в центре города — и хоть бы одна машина! Хоть бы одна!
— Отсюда до Грэнд Айленда семьдесят миль. С какой стати я
буду делать такой крюк...
— Сделаешь.
— Послушай, сейчас найдем здание суда и...
— Нет!
Ну все, пошло-поехало. Вот вам короткий ответ, почему наш
брак разваливается: «Нет. Ни за что. Костьми лягу, но будет по-моему».
— Вики...
— Не хочу я здесь находиться ни одной минуты.
— Вики, послушай...
— Разворачивайся и поехали.
— Вики, ты можешь помолчать?
— На обратном пути. А сейчас разворачивайся и поехали.
— У нас в багажнике лежит труп! — зарычал он. Она даже
подскочила, и это доставило ему удовольствие. Он продолжал уже более спокойным
тоном: — Мальчику перерезали горло и вытолкнули его на дорогу, а я его
переехал. Надо заявить в суд... куда угодно. Тебе не терпится вернуться на
шоссе? Иди пешком, я тебя потом подберу. Только не гони меня за семьдесят миль
с таким видом, будто у нас в багажнике валяется мешок с мусором. Надо заявить раньше,
чем убийца успеет перевалить через эти холмы.
— Скотина, — она опять заплакала. — Зачем я только с тобой
поехала?
— Не знаю, — сказал он. — Я знаю одно: еще можно все
поправить.
Машина тронулась с места. Пес на минуту поднял голову и
снова положил ее на лапы.
До площади оставался один квартал. Перед сквером, в центре
которого возвышалась эстрада, главная улица разделилась на два рукава. Затем
они вновь соединились, и Берт сразу увидел здания, принадлежавшие городским
властям. Он прочел: МУНИЦИПАЛЬНЫЙ ЦЕНТР.
