— Нет, — сказал он с жесткой ухмылкой. — И не подумаю.
— Берт, ну пожалуйста! Мне страшно! — она протянула руку как
за подаянием.
— Через две минуты ты решишь, что дальше ждать
необязательно.
— Неправда...
— Уедешь и еще посмеешься: «Будет знать, как мне перечить».
Разве ты не сделала это лейтмотивом всей нашей супружеской жизни? "Будет
знать, как мне перечить! " Он вылез из машины.
— Берт! — она рванулась за ним. — Послушай... можно иначе...
позвоним из автомата, а? Вон у меня сколько мелочи. Только... а хочешь, мы...
не оставляй меня здесь одну, не оставляй меня, Берт!
Он захлопнул дверцу у нее перед носом и с закрытыми глазами
привалился спиной к машине. Вики колотила изнутри в дверцу и выкрикивала его
имя. Можно себе представить, какое она произведет впечатление на представителей
власти, когда он наконец передаст труп мальчика с рук на руки. Лучше не
представлять.
Он направился по вымощенной дорожке к церкви. Скорее всего
двери окажутся запертыми. Если нет, то ему хватит двух-трех минут, чтобы ее
осмотреть.
Двери открылись бесшумно сразу видно, петли хорошо смазаны («со
смиренным почтением», — мелькнуло в голове, и почему-то этот образ вызвал у
него усмешку). Он шагнул в прохладный, пожалуй, даже холодноватый придел. Глаза
не сразу привыкли к полумраку.
Первое, что он увидел, были покрытые пылью фанерные буквы,
беспорядочно сваленные в кучу в дальнем углу. Из любопытства он подошел
поближе. В отличие от опрятного, чистого придела, к этой куче не прикасались,
по-видимому, столько же, сколько к настенному календарю в гриль-баре. Каждая
буква была высотой сантиметров в шестьдесят, и они, без сомнения, складывались
когда-то в связное предложение. Он разложил их на ковре — букв оказалось
тридцать — и принялся группировать их в разных сочетаниях. ГОЛОВА СКАТЕРТЬ КИПА
БЛИЦ СОНЯ БВЯ. Явно не то. ГРЕЦИЯ ВОСК БАТИСТ ОБА ГОЛЕНЬ ВОПЯК. Не многим
лучше. А если вместо «батист» попробовать... Он вставил в середину букву
"П", но общий смысл яснее от этого не стал. Глупо: он тут сидит на
корточках, тасует буквы, а она в машине с ума сходит. Он поднялся и уже
собрался уходить, как вдруг сообразил: БАПТИСТСКАЯ... и, следовательно, второе
слово ЦЕРКОВЬ. Еще несколько перестановок, и получился окончательный вариант:
БАПТИСТСКАЯ ЦЕРКОВЬ БЛАГОВОЛЕНИЯ. Надо полагать, название это располагалось над
входом, в темном углу. Затем фронтон заново покрасили, и от прежней надписи не
осталось и следа.
Но почему?
Ответ напрашивался: БАПТИСТСКАЯ ЦЕРКОВЬ БЛАГОВОЛЕНИЯ
прекратила свое существование. Что же стало вместо нее? Он быстро поднялся с
корточек, отряхивая пальцы от пыли. Ну сорвали буквы с фронтона, что
особенного? Может, решили переименовать ее в Церковь Происходящих Перемен в
честь преподобного Флипа Уилсона...
Но что это были за перемены?
Он отмахнулся от неприятного вопроса и толкнул вторую дверь.
Оказавшись в самом храме, поднял глаза к нефу, и сердце у него упало. Он громко
втянул в легкие воздух, нарушив многозначительную тишину этого священного
места. Всю стену позади кафедры занимало гигантское изображение Христа. «Если
до сих пор Вики еще как-то держала себя в руках, — подумал Берт, — то от этого
она бы заорала как резаная». Спаситель улыбался, раздвинув губы в волчьем
оскале. Его широко раскрытые глаза в упор разглядывали входящего и чем-то
неприятно напоминали Лойна Чейни в «Оперном фантоме». Е больших черных зрачках,
окаймленных огненной радужницей, не то тонули, не то горели два грешника. Но
сильнее всего поражали... зеленые волосы — при ближайшем рассмотрении
выяснилось, что они сделаны из множества спутанных кукурузных метелок.
Изображение грубое, но впечатляющее. Этакая картинка из комикса, выполненная
талантливым ребенком: ветхозаветный или, может быть, языческий Христос,
который, вместо того чтобы пасти своих овец, ведет их на заклание.
Перед левым рядом скамеек был установлен орган, и в первое
мгновение Берт не увидел в нем ничего необычного. Жутковато ему стало, лишь
когда он прошел до конца по проходу: клавиши были с мясом выдраны, педали
выброшены, трубы забиты сухой кукурузной ботвой. На инструменте стояла табличка
со старательно выведенной максимой: «Да не будет музыки, кроме человеческой
речи», — рек Господь.
Вики права: тут что-то не то. Он был бы не прочь вернуться в
машину и тотчас уехать из этого гиблого места, но его, что называется, заело.
Как ни противно было себе в этом признаваться, он жаждал поколебать ее
самоуверенность, очень уж не хотелось признавать во всеуслышание, что она
оказалась права.
Ладно, пару минут можно потянуть.
Он направился к кафедре, по дороге рассуждая. Каждый день
через Гатлин проезжают машины. У жителей окрестных мест наверняка здесь есть
друзья или родственники. Время от времени городок должна патрулировать полиция
штата. А вспомнить бездействующий светофор. Не могут же те, кто снабжает город
электроэнергией, не знать, что здесь добрых двенадцать лет нет света. Вывод:
ничего такого в Гатлине произойти не могло. Отчего же тогда мурашки по коже?
Он взошел на кафедру по ступенькам, покрытым ковровой
дорожкой, и оглядел пустые скамьи, уходящие в полумрак. Он чувствовал
лопатками, как его буравит этот потусторонний, не по-христиански зловещий
взгляд.
На аналое лежала большая Библия, открытая на тридцать
восьмой главе книги Иова. Берт прочел: "Господь отвечал Иову из бури и
сказал: «Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла?.. Где был ты, когда
Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь». Господь. Тот, Кто Обходит Ряды.
Скажи, если знаешь. И накорми нас кукурузными лепешками.
Берт начал листать страницы, они переворачивались с сухим,
каким-то призрачным шуршанием — а что, подходящее место для призраков. Из книги
были вырезаны целые куски. В основном, как он заметил, из Нового Завета. Кто-то
взял на себя труд удалить с помощью ножниц соборное послание Иакова.
Но Ветхий Завет был в целости и сохранности.
Он уже сходил с кафедры, когда на глаза ему попался еще один
фолиант на нижней полочке. Он взял его в руки с мыслью, что это
церковно-приходская книга с датами венчаний, конфирмаций и погребений.
Слова на обложке, коряво выведенные золотыми буквами,
заставили его поморщиться. И СКАЗАЛ ГОСПОДЬ: «СРЕЖУТ ПОД КОРЕНЬ НЕПРАВЕДНЫХ И
УДОБРЯТ ЗЕМЛЮ».
У них тут, кажется, одна навязчивая идея, и Берт старался не
думать о том, куда она может завести.
Он открыл книгу на первой разлинованной странице. Сразу
видно, записи делал ребенок. Некоторые места аккуратно подчищены, и хотя
орфографических ошибок нет, буквы по-детски крупные и скорее нарисованные, чем
написанные. Начальные столбцы выглядели так:
